В поисках ответов
Я живу в мидтауне и часто вижу у ООН нескольких африканцев с плакатами о геноциде в Эфиопии. В стране, где президент Нобелевский лауреат мира Абий Али, армия убивает, грабит и насилует тысячи христиан, разрушает церкви, госпитали, школы. В недавнем эпизоде убито около 200 человек, изнасилованы девочки и женщины от 12 до 72 лет. Кто знает об этой трагедии?! Где всемирная христианская солидарность? Где голоса селебрити, либералов всех мастей? Где протесты "Черной жизни"? Почему на первых страницах "Нью-Йорк таймс" нет фотографий убитых детей? До этих жертв дела нет - мир занят страданиями палестинцев, и что их беды и кровь на руках ХАМАСа, о том речи нет.
В мусульманских междоусобицах погибли и получили ранения сотни тысяч, десятки миллионов стали беженцами. В Китае мусульмане проходят перевоспитание в концентрационных лагерях, в Индии, Камбодже, Таиланде, Мьянме подвергаются убийствам и погромам. Но Израиль получает больше осуждающих резолюций, чем любая другая страна.
Арабы имеют больше прав в Израиле, чем в арабских странах. Израильские врачи лечат арабов наравне с евреями. Арабы учатся в университетах, представлены в парламенте и госуправлении, палестинцы получают энергию, воду, лекарства и вакцины из Израиля. В соседних арабских странах палестинцы - люди третьего сорта, жертвы погромов и правовой дискриминации.
Критика Израиля стала прикрытием ненависти к евреям. В сознании миллионов закрепилось убеждение о всевластии еврейского лобби, мировой закулисе - проводнике "Протоколов сионских мудрецов". Демографические перемены ведут к усилению этих настроений, поскольку растет удельный вес этнических групп, в которых антисемитизм проявляется более агрессивно.
Разговоры о еврейском контроле политики, финансов, медиа не утихают, антисемитские голоса звучат в Конгрессе. Число антисемитских инцидентов растет из года в год, сети заполнены "Гитлер был прав". На долю евреев приходится больше преступлений ненависти, чем любой другой общины.
Евреи потеряли былое влияние в школах и университетах, в мейнстрим медиа, энтертейнменте и культуре, в политике и правозащите. "Черная жизнь" опередила во влиянии на общественное мнение еврейские организации; в академической жизни доминирует "Критическая расовая теория", в свете которой евреи - привилегированная каста. С такими друзьями, как Берни Сандерс, Томас Фридман, Джордж Сорос, лидеры "Джейстрит", евреям врагов не надо.
Что делать? Рецепты в изобилии.
Борьба без конца и края
В бестселлере Бари Вайс "Как бороться с антисемитизмом" множество мрачных свидетельств угрозы: исламский экстремизм, радикализация этнических меньшинств, левое крыло Демпартии. Вайс подчеркивает, что опасность касается не только евреев, но и всей западной цивилизации. Она пишет, что, полагаясь на разум, образование и добрую волю, евреи потеряли инстинкт угрозы, заняты больше чужими, чем своими проблемами и нередко сотрудничают с антисемитами.
Книга получила много позитивных рецензий в прессе, автор обошла с презентациями нью-йоркские синагоги; я слушал ее и не хотел огорчать вопросом, надеется ли она, что книга что-то изменит.
Дебора Липстаг в монографии "Антисемитизм здесь и теперь" пытается связать историю Холокоста с современным антисемитизмом. Липстаг серьезный историк, но ее параллели нынешней ситуации в Америке с фашизмом неубедительны. В Германии антисемитизм культивировался властями, в США угроза исходит в основном от улицы, от демагогов, спекулирующих на расовых и экономических проблемах. И как Липстаг умудрилась зачислить Дональда Трампа в антисемиты, вызывает изумление.
Майкл Лайтман в книге "Еврейский выбор" ищет в Каббале ответ на вопрос об условиях, в которых антисемитизм усиливается, вывод - корреляция с состоянием еврейского единства. Спору нет, внутренний хаос не помогает, но главное все-таки - положение в окружающем мире: в периоды потрясений и кризисов поиск виновных всегда ведет в сторону евреев.
Алан Дершовиц в книге "Еврейский вопрос в XXI веке" пишет: "Хорошая новость: американские евреи не были никогда в большей безопасности, приемлемости, благополучии. Плохая: община под угрозой исчезновения из-за смешанных браков и низкой рождаемости". Но в недавних публикациях самый известный американский юрист говорит, что евреи не были в такой опасности со времен прихода фашизма в Германию.
Порой хорошую и плохую новость трудно разделить. Беня Крик, герой рассказов Бабеля, считал, что жизнь удалась: он может переспать с русской женщиной и она не скажет, что ей противно. На этом поприще 70% евреев-либералов добились успеха. Вот примеры достижений. У детей Клинтонов, Трампа, Байдена супруги евреи. Муж Камалы Харрис Дуглас Эмхофф отказался от карьеры юриста, чтобы посвятить себя успеху жены. Его дети зовут мачеху "мамеле". Трудный вопрос, как называть Дугласа в роли супруга вице-президента. Есть первые и вторые леди, мужчин в этой роли не было. Камала зовет мужа "хони", Байден назвал его "жена Камалы". Знал на что подписывался.
Дершовиц признает "теорию цуресов" (беда, трудности) - евреи вспоминают, кто они, когда жизнь об этом жестко напомнит. Он сетует, что нынешние еврейские студенты расслабились, не хотят прилагать столько усилий, как их родители; азиаты вытесняют евреев трудолюбием и мотивацией, черные - аффирмативными акциями. Но Дершовиц не потерял надежду на пробуждение еврейского самосознания, хотя непонятно, на чем основан его оптимизм. Книга написана до того, как знаменитый юрист был клеветнически обвинен в сексуальном преступлении и на него обрушилась лавина ненависти. И пока не похоже, что нынешние "цуресы" помогают объединению евреев.
Рекомендации о борьбе с антисемитизмом сосредоточены на внешних противниках. Но разжиганию ненависти способствуют и евреи - финансовые махинаторы, врачи, обкрадывающие Медикейд, сексуальные извращенцы Винер, Вайнштейн, Эпштейн, гостем которого был и Дершовиц. Антисемитизм черных не столько связан с распятием Христа, сколько с еврейским лендлордом в трущобном районе.
Исследователи, как правило, ищут параллели и прецеденты в истории. Но антисемитизм в США другой, чем в Европе и России, где он опирается на христианскую традицию и поддержку интеллектуалов: Вольтер, Гегель, Шопенгауэр, Вагнер, Оруэлл, Селин, Гоголь, Достоевский, Розанов... В Америке наиболее приметны недоумки вроде Фарахана, Омар, Тлаиб, "Черных израильтян", шпана из криминальных районов. Супрематисты вызывают больше удивления тупоумием, чем страха; чего стоит "Мы не дадим евреям себя заместить", когда евреи при низкой рождаемости и ассимиляции себя заместить не могут. Если уж заместят белых националистов, то не евреи.
Антисемитизм в университетах связан в первую очередь со снижением уровня образования и мышления. Это стало возможным, когда серьезные научные дисциплины вытеснены такими курсами, как культура и права меньшинств, женщин, геев, политкорректность заменила объективный анализ проблем и противоречий и профессорский статус стал определяться цветом кожи.
Влиять на внешние обстоятельства трудно, но и внутри общины не одолеть хаос и раздоры.
Помнить или забыть
Герои романов Филипа Рота - ассимилированные евреи, отчужденные от догматов и устоев, неврастеники, запутавшиеся в обстоятельствах и в своей помутненной голове; они живут в альтернативном мире по отношению к евреям, хранящим веру и традиции. В двух мирах взаимопрезрение и вражда, убежденность, что оппоненты провоцируют антисемитизм и деградацию нации.
Филип Рот был другом Аарона Аппельфельда. Они ровесники, и умерли в одно время, но трудно найти другой пример такой несхожести судеб и творчества. Рот вырос в благополучной семье в Нью-Джерси, получил признание в молодости, завещал не хоронить на еврейском кладбище и не звать раввина.
Аппельфельд родился в Черновицах, в 9 лет оказался в фашистском концлагере, мать расстреляли на его глазах. Аарон бежал из лагеря, жил в лесу, присоединился к советским партизанам. Он прошел лагеря беженцев и в 1946-м приехал в Палестину. Его тема - евреи Восточной Европы, где в довоенное время в числе врачей, юристов, профессуры, журналистов было 30-40 процентов евреев. Многие конвертировались, другие забыли дорогу в синагогу.
Но большинство жили в бедности и сохраняли традиции и веру. Антисемитизм соседей был частью их бытия, но хуже всех были молодые коммунисты-евреи: жгли синагоги и священные книги, угрожали раввинам, грабили богатых евреев. Рассказчик, комиссар по еврейским делам в Буковине, говорит: "В 12 лет мы уже научились ненавидеть религиозных евреев".
И в Израиле сохранился конфликт между теми, кто хочет одолеть ментальность гетто, и теми, кто хранит заветы, для кого главное - выжить, или как ты служишь своему народу. Репатриантам-интеллектуалам труднее, чем крестьянам и ремесленникам, язык их главная проблема. Многие пытаются выразить себя в литературе, но не находят ответа на вопросы: "Почему Толстой, Достоевский, Чехов, Тургенев любят своих людей, а мы на это неспособны? Почему еврейский интеллигент ненавидит тех, кто сохраняет традиции? Даже пережившие Холокост для них человеческая пыль".
Их терзают сомнения: возможно, "Новое единение в Палестине - это только одна из иллюзий еврейской истории... Наши враги не исчезли... Пройдет время, они поднимут голову". У соседей есть своя правда, "Арабы знают свою землю, как свое тело, и берегут ее". Решений Аппельфельд не предлагает, но пишет с особой симпатией о тех, кто, переступив безверие, не выпускает Библию из рук.
Аппельфельд пишет с ясностью и простотой, его образец - текст Торы. Короткие фразы и главы, трудно отыскать метафору или эпитет. Он нетерпим к банальностям и сладкоголосию, и говорит, что ирония отличает мыслящего человека от болтуна. Его книги читаются как один многотомный роман.
Аппельфельд не судит, не ищет правых и виновных. Он говорит: "Сегодня нет центра"; "Лучшее время было в армии. Ты знаешь, кто друг, кто враг. Нет сомнений, где твой дом". Веками образ блуждающего еврея и надежда "В следующем году в Иерусалиме" отражали еврейское мировоззрение и способ выживания. Герой полубиографического романа Аппельфельда, пройдя Холокост и скитания, искания истин и смысла, приходит к выводу: "Оставайся там, где ты есть".
