Может ли быть писатель вне политики

Уроки литературы

Согласно старому клише, Америка преуспевает в сферах практических - бизнес, технология, а высокая литература - это Европа, Россия, Латинская Америка. Несправедливо: в Америке есть великие писатели, оказавшие большое влияние на духовную и интеллектуальную жизнь всего мира. Но Америка быстро возводит на пьедестал, создает иконы, и ещё скорее разрушает их.

Уроки литературы
Филип Рот

Анафема Портному и Цукерману

В этом году умер Филип Рот. Отдавая должное его таланту и тиражам, уже в некрологах писали с оговорками: Рот сказал много неполиткорректного о социальных, расовых проблемах, отношениях полов, побеждающих мораль и разум. Переход границ не разрушил его карьеру, но Нобелевской премии, которую вручают больше за политические, чем литературные заслуги, он не получил. Роль пророка, инженера человеческих душ была ему чуждой. На вечере в честь его восьмидесятилетия я рассказал ему о популярности его книг в России, он спросил о новой российской литературе. Я сказал, что Шолохова и Пастернака пока нет. На мой вопрос, может ли сегодня появиться писатель масштаба и влияния Гюго, Толстого, он ответил: "Не может, время, люди другие".

Хотя некоторые книги Рота либералы пытались приспособить к своим целям, к партийным лагерям он не примкнул. Но не писал он и литературу для литературы, хотя был блестящим мастером слова и стиля.

Борьба за права униженных и оскорблённых не была его темой. Но гуманизм Рота в тонком понимании противоречивости сущности и бытия человека, слабого и беспомощного перед давлением обстоятельств и греховного подсознания. Полюбите нас черненькими, беленькими нас каждый полюбит.

Первая книга Рота, которую я прочитал, была "Случай Портного". Со времен Генри Миллера Америка такого не читала. Для еврейской общины это был термоядерный взрыв: мальчик в кипе, из кошерной семьи, сходит с ума от сексуального наваждения, и объект его страсти - шикса! Родители тоже без разума и понятия. Когда уже взрослый Портной вернулся из Европы, мать встречает его вопросом "Как ты, любимый?" в присутствии отца. "Lover" - это обращение к любовнику, а не к сыну. От такой семейки сам Фрейд не спасёт. В еврейской Америке Рот был ещё раньше парией, после "Прощай, Коламбус", его первой книги, раскрывшей нравы разбогатевших мещан Борщевого пояса и Катскилл. Разгромные рецензии упрекали автора в том, что роман лишён "достоинств смелости, добра, ответственности".

Но Рота обошли обвинения в расизме, хотя он много писал о печальной судьбе Ньюарка, города, где он родился, процветающего, когда там жили евреи, но погрязшего в нищете и преступности, когда пришли афроамериканцы и евреям пришлось бежать.

Рот создал серию романов о Натане Цукермане, писателе, в котором многие, не без помощи самого Рота, усмотрели его автопортрет. Цукерман интеллектуал, профессионал высокого класса, но смысл его жизни - женщины, без дискредитации по возрасту и привлекательности. "У меня нет сентиментальной привязанности к одной женщине", - объясняет Натан матери свои бесконечные увлечения и разводы. Он не кается, и в своих критиках видит лицемеров, не признающих природы человека. Цукерман вызвал протестное движение: сексуальный хищник, женоненавистник, нравственный урод. Рота обвиняли, что он не осуждает, не наказывает героя. Это было до "Я тоже", и будь книга издана сегодня, Голгофа была бы уделом автора и героя.

Рота упрекали в том, что образы его героев соответствуют стереотипам нацистской пропаганды, представляющей евреев сексуальными маньяками, разрушителями морали. Другие народы могут позволить себе любвеобильных богов античности, "Декамерон", Дон Жуана, Казанову, де Сада, Лолиту, нынешний глобальный поток порнографии. Но с избранного народа особый спрос. Может, это и справедливо.

У евреев, как у всякого народа, есть свои генетические заболевания. Одно из них - какие мы умные, талантливые, сколько у нас Нобелевских лауреатов. Болезнь есть реакция на тысячелетние гонения и унижения, но почему-то проявилась она в особенно острой форме у американских евреев, хотя их жизнь была более благополучной, чем у других в диаспоре. Даниел Сордис, профессор в Иерусалимском университете, пишет: "Рот был знаменит тем, что держал зеркало перед хаосом бытия и культуры евреев". С этой задачей он справился как никто другой.

Рот оставил инструкции, что не хочет еврейского ритуала на его похоронах. Без раввина, Кадиша, даже не на еврейском кладбище рядом с родителями... Аминь.

Убить пересмешника. Потом автора

Харпер Ли

Роман Харпер Ли "Убить пересмешника" - самая популярная книга в школах, тираж более 40 миллионов. Дело не столько в ее художественных достоинствах, сколько в терапевтической роли для травмированного расовыми проблемами американского общественного сознания. Автор повествует о том, как во время Великой депрессии, обострившей расовые отношения на юге страны, белый юрист Аттикус Финч рискуя жизнью защищает от разъяренной толпы чёрного Тома Робинсона, несправедливо обвиненного в изнасиловании белой женщины.

Обостренное чувство вины за прошлое присуще многим согражданам. Америка затратила огромные усилия на борьбу с расизмом. Для афроамериканцев установлено много льгот, открывающих дорогу для учебы, работы, социального продвижения. Под давлением либеральной идеологии даже старые национальные иконы часто не выдерживают испытания временем. Марк Твен подвергнут переоценке за расистские, по мнению критиков, высказывания Гекльберри Финна. До недавнего времени дружба белого Гека и чёрного Джима была примером для подражания. Редьярд Киплинг по нынешним понятиям оказался расистом и империалистом.

И вот, через 50 лет после публикации "Пересмешника", поворот судьбы: Аттикус Финч признан расистом, автор снят с пьедестала. "Пересмешник" - первый роман Ли. У книги сложная история. Первый вариант был серьезно переработан по рекомендации редактора. Второй представлен рассказчиком, шестилетней дочерью Аттикуса. Отец и дочь - воплощение идеалов справедливости, гражданской ответственности и семейной поддержки. Хотя Финчам удалось предотвратить расправу, в конце романа Робинсон был убит, когда пытался бежать из тюрьмы.

Роман был экранизирован с блистательным Грегори Пеком в главной роли, что добавило восторженного признания. Казалось, история литературы дала окончательную оценку.

Но в 2015 году вышла книга Ли "Пойди поставь сторожа". Рукопись затерялась на десятилетия, а когда была издана, стала литературной сенсацией. Или скандалом, если сказать точнее. Книга была представлена как продолжение "Пересмешника". Аттикус - признанный авторитет белой элиты, его дочь окончила колледж и смотрит на мир либеральным взглядом. Фактически этот роман был первым вариантом "Пересмешника". Но Аттикус, рыцарь без страха и упрека, в новом романе оказался, по убеждению критиков, расистом. Он считает, что чёрные не готовы иметь гражданские права, не могут интегрироваться и приобщиться к образу жизни белых. Он организатор сегрегационистского Союза белых граждан. Дочь пытается переубедить его, но Аттикус остается при своих убеждениях. Критики объясняют его поведение во время попытки линчевать Робинсона не противостоянием расизму, а тем, что как юрист он стоит на стороне закона, отвергающего самосуд.

Обвинения Аттикуса были перенесены на автора, припомнили даже, что образ Робинсона поверхностный и малопривлекателен. Хавел Рейнес, напомнив, что он афроамериканец, в "Нью-Йорк таймс" отказал всему творчеству Ли в художественных и интеллектуальных достоинствах и утверждал, что ее целью было не преодоление расового предубеждения, а попытка улучшить мнение о белых.

Харпер Ли прожила долгую жизнь - 90 лет. Она умерла в 2016 году, когда доминантой общественного сознания стала политкорректная паранойя. Но она уже не видела и не слышала.

Не примкнувший Джонатан

Джонатан Франзен

"Поправки" - самый великий роман в мировой литературе! Такие восторги я испытывал не единожды, и, надеюсь, ещё буду. Но сегодня Джонатан Франзен самый интересный для меня автор. Я не одинок в своем отношении, у Франзена миллионные тиражи, широкое признание, но отношение к нему настороженное. Есть тому серьёзные основания. Он считает, что Америка саморазрушается внутренними противоречиями, что решения в Европе принимают банкиры и это имеет мало общего с демократией, что Интернет дегуманизирует человека, что политкорректность уничтожила общественный диалог, вытеснила мышление и индивидуальность, что рынок превращает людей в продукт для продажи.

Когда борцы за права обрушились на Ли и Аттикуса, Франзен в "Нью-Йоркере" признал героя "Пересмешника" олицетворением морального совершенства.

Вот несколько цитат из его публикаций: "Мультикультура преуспела в том, чтобы сделать нас нацией независимых племён", "Интернет основан на страхе: страхе быть непопулярным, несовременным, отвергнутым, забытым", "Мы безумствуем глобально, но страдаем в одиночестве", "Депрессия - это реализм относительно прогнившего мира в целом и гнилой вашей жизни в частности", "Долг писателя говорит неприятные вещи, которые трудно игнорировать".

Франзен считает, что писатель не может выполнить своей роли, не построив стену вокруг себя. Он не читает рецензии на свои книги, не хочет спорить и доказывать. Он уехал из Нью-Йорка в тихий городок Санта-Круз в Калифорнии, его любимым занятием стало наблюдение за птицами. В его доме много картин и скульптур птиц. Он стал экспертом в орнитологии.

Поведение непростительное! Не участвует в политических баталиях. Отчужден от общественных проблем. Интеллектуальный сноб. Сексист. Отказался участвовать в «Опра шоу», считая, что это для женщин и оттолкнет мужчин. На книгах Толстого стоит печать "Рекомендовано клубом Опры", а Франзен отверг такую возможность.

Его никуда не зачислить, ни влево, ни вправо, его романы не учат, не указывают путь, а вгоняют в депрессию, безысходность, одиночество. Попробуй найди собеседников, которые говорят, понимают и чувствуют на уровне его героев. Где оптимизм, где надежда!

Впечатление, что критики учились литературоведению вместе со мной в МГУ, где нам объясняли каноны соцреализма: автор на правильных позициях, герои разделены на положительных и отрицательных, правильные идеи побеждают. В Америке соцреализму не учат, нет цензуры, но политкорректность во многом восполняет эту роль. Нужно занимать партийные позиции, думать, кого возводить в герои, кого в демоны, участвовать в движениях и кампаниях на правильной стороне. Падение тиражей, атаки в социальных сетях, несостоявшиеся экранизации - наказание за отступничество.

Франзен говорит, что обществу больше не нужны романы. Хочется думать, что он ошибается. Энтертеймент и пропаганда не заменят литературы. Джонатан Франзен полон сил, и, есть надежда, будет ещё писать не только о птичках.

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру