Симпатии к сексуальным меньшинствам немыслимы ныне без симпатий к меньшинствам расовым. «Забудьте миф о превосходстве белой расы», - провозглашает транспарант на торцевой стене. «Жизни черных важны»; «Расизм инфекционен»; «Молчание есть насилие». На застекленной доске объявление о службе и хвалебной молитве Господу. По воскресеньям в 13:00. Остальное время Коллегиальная церковь Вест-энда занимается делами земными. И злободневными.
Попавшее в фотообъектив культовое учреждение принадлежит самой старой протестантской конфессии на Манхэттене. Основоположниками ее были колонизаторы-голландцы, жившие там еще тогда, когда Нью-Йорк назывался Новый Амстердам. В XVII веке протестантам было против чего протестовать. Им противостоял по-настоящему сильный и реальный враг — Ватикан и монархи-католики. Шла кровопролитная междоусобная рубка, продолжавшаяся десятилетиями. Был Клаас, был пепел, который на самом деле стучал. Теперь он не стучит, а скучает. А вот протестовать все равно хочется.
Протестанты не вывешивают в своих молельных домах ни икон Святой Троицы, ни изображений апостолов. Ни тем более портретов земных владык. Они признают незыблемый принцип англосаксонской цивилизации об отделении церкви от государства. От политики. Точнее — признавали в прошлом. Когда мировоззрение изменилось, то появились и мирские символы. Что мы явственно видим на снимках. Теперь ведущие протестантские конфессии пронизаны левой идеологией. В отличие от католиков они пацифисты. Объятия, открываемые представителям ЛГБТ, не вызывают у них внутренних терзаний, духовных метаний и прочего. Равно как и радикальный феминизм. Хотя ничего положительного в Священном Писании об однополой любви не сказано. Умалчивает оно и о достоинствах нетрадиционного семейного уклада.
В век упадка на Западе религиозного сознания, жажды трансцендентального протестантство ищет паству в среде светской молодежи. А она прогрессистская. В Азии, Африке и Латинской Америке протестантство, напротив, переживает бум, отнимает приверженцев у католиков и проповедует вполне себе традиционные ценности. Поэтому и процветает, надо полагать.
Церковь бросала вызов государству, пока была сильна, пока имела собственные дивизии. И большие деньги. Разоруженная и так или иначе финансово зависимая от светской власти, она никогда против нее всерьез не ополчится. И не только в православной своей модификации. Разумеется, игры и разнообразные мистификации возможны. Коллегиальная церковь Вест-энда может сколько угодно притворяться, что идет против сильных мира сего, поддерживая ЛГБТ и негритянских сепаратистов. Но, по сути, она в одном лагере с истеблишментом. Пусть не с действующей администрацией, но уж точно с «глубинным государством».
И еще одно. Вспомним, что до захвата «командных высот» и коммунисты в России, и нацисты в Германии спокойно относились к половым девиациям. В боевом крыле НСДАП процветал гомосексуализм. Хватало его и в большевистском руководстве. Однако уже в 30-е годы сталинисты и гитлеровцы криминализировали однополую любовь и соревновались между собой в том, кто кого больше уест на гомосексуальной почве. Пропагандисты с каждой стороны доказывали, что именно противоположный лагерь заражен мужеложством. А также преследует интересы извращенцев. Если радикалы любых расцветок придут к власти в Америке, они столкнутся с реальными проблемами управления широкими народными массами. Которые по самому своему естеству очень консервативны. И геев с лесбиянками не переносят. Непонятно, закроют ли радикалы-триумфаторы прогрессистские церкви, но если не закроют, то Коллегиальная церковь Вест-энда после вероятного переименования будет вынуждена сменить наглядную агитацию и стенные лозунги. Либо снова встать на путь реального мученического сопротивления. Что, впрочем, крайне маловероятно.
