Дымокрады, как простой русский народ звал сто лет назад демократов, левели на глазах. Поскольку кандидатов у Демпартии орава, они дискутировали в два присеста - в среду и потом в четверг. Когда в первый день Лестер Холт, ведущий Эн-би-си, которая организовала диспут, спросил, кто из 10 кандидатов намеревается запретить частную медицину после введения предлагаемой ими казенной, руки подняли лишь лже-Покахонтас (то есть сенатор Элизабет Уоррен) и наш безнадежный мэр Де Блазио, у которых предвыборный рейтинг на тот день составлял, соответственно, 12,8% и 0,4%.
Когда на следующий день у следующей партии кандидатов нашей партии трудящихся спросили, будет ли бесплатная госмедицина распространяться и на нелегалов, руки немедленно задрали все десятеро, хотя нынешний лидер гонки вялотекущий Джо Байден (на тот день 32%) поднимал свою медленнее других.
Оговорюсь, что даже среди кандидатов Демпартии наблюдаются робкие потуги на нормальность.
Запрет на частную медицину, среди прочего, будет означать отмену Обамакера, который предполагает ее наличие. В связи с этим бывший конгрессмен Джон Делейни (0,4%) заявил в среду со сцены: «100 миллионов американцев говорят, что им нравится их частная медстраховка. Конечно, мы должны обеспечить всех жителей нашей страны бесплатным медобслуживанием, которое относится к числу их безусловных прав. Но нам нужно также дать им вариант покупки частной страховки. С какой стати мы будем выступать за то, чтобы отнять у людей что-то?».
Выступая в субботу по «Фоксу», Делейни сказал, что частной медстраховкой пользуются 150 млн американцев. Другие комментаторы называют цифру 180 млн и говорят, что подавляющее большинство людей этой страховкой довольны.
Делейни добавил, что идею национализации американской медицины, то есть введение «Медикера для всех», первым выдвинул Берни Сандерс, «который даже не демократ», и сейчас ее подхватили другие кандидаты партии в президенты.
Опросы показывают, что запрещение частного медстрахования поддерживают менее 15% американцев, но кандидаты Демпартии думают сейчас не о них, а об орде леваков, которые прибегут на праймериз.
Бето О’Рурк (3,3%), которого пресса еще недавно изображала новым Кеннеди, но потом нашла себе новые игрушки, тоже сказал в среду, что частная медстраховка (особенно та, которую отвоевали себе члены профсоюзов) имеет право на существование. Кое-какие проблески взрослости наблюдаются и у сенатора Эми Клобучар (0,9%). Кому интересно, ее батюшка был из Словении, как Меланья Трамп.
Остальные же вприпрыжку бегут за комсомолом, то есть за левой фракцией Демпартии во главе с коммунаркой Александрией Окасио-Кортес. Это не значит, что все кандидаты Демпартии в президенты норовят прыгнуть в пропасть. Просто на данном этапе они нацелены на праймериз, в которых обычно участвуют самые оголтелые избиратели.
На минувшей неделе перед нами предстала совсем не та Демпартия, которую мы знали 10 или даже 4 года назад. Она скорее приводит на память несколько безумные 70-е и разительно отличается от Демпартии 90-х, которую вел либеральный центрист Билл Клинтон, больше интересовавшийся бабами, нежели радикальной перестройкой общества.
Политологи судачат сейчас о том, кто же выиграл первые диспуты. Моментальный опрос сайта «Драдж репорт» отдал в среду победу пригожей, на мой вкус, индуистке Талси Габбард, майору Национальной гвардии Гавайев, которые она представляет в Палате представителей США.
38-летняя Габбард, чье имя означает «священный базилик», родилась в американском Самоа, служила в полевом госпитале в Ираке и в военной полиции в Кувейте и любит говорить от имени «своих братьев и сестер» по оружию. Не знаю, почему за нее проголосовало почти 40% пользователей консервативного «Драджа»: во время политбоя демократов она призвала вывести американские войска из кучи стран, от Сирии до Афганистана, и добавила, что вторжение в Афган после 11 сентября было ошибкой, потому что теракты совершила «Аль-Каида», а не талибы.
Я не понимаю, как можно было разобраться с «Аль-Каидой», которую укрывали талибы, без того, чтобы ударить и по талибам. Но позиция Габбард импонирует нашим изоляционистам, прежде всего публицисту Патрику Бьюкенену, который немедленно посоветовал Трампу посадить священного базилика на место своего советника по нацбезопасности моего кумира Джона Болтона, считающегося непроходимым ястребом.
Во второй день наш комментариат назвал победительницей диспута бывшую прокуроршу Камалу Харрис, которая показалась мне злым гособвинителем из блатного фольклора и должна играть Вышинского в трансгендерной версии оперы «Архипелаг ГУЛАГ». Она сожрала на втором диспуте вялотекушего Байдена и не выплюнула косточек.
На первом диспуте Байдена не помянули, по-моему, ни разу, но зато отыгрались на бедняге во второй день, особенно злыдня Харрис и подленький конгрессмен Эрик Сволвелл, чей рейтинг так низок, что я не смог его даже сыскать.
Он так мне не нравится, что и пишу Swalwell как Сволвелл, а не Суолуэлл. Среди прочего, он герантофоб.
Конгрессмен, который до выхода доклада Мюллера почти каждый день обвинял Трампа в сговоре с Кремлем, а сейчас делает это через день, ехидно заметил на втором диспуте, что 32 года назад, когда ему, Сволвеллу, было 6 лет, Байден уже грозился передать эстафету новому поколению.
То есть по сути дела назвал 76-летнего Байдена старой кошелкой, которая вцепилась костлявыми ручонками в эстафету и не отдает ее молодежи Демпартии. Байден вяло возразил, что он по-прежнему твердо держит эстафету. Он, прямо скажем, не Рейган.
Помнится, Рейган блистательно выиграл диспут с более молодым демократом Уолтером Мондейлом, заметив на голубом глазу, что не собирается «использовать против своего оппонента его юность и неопытность». Зал грохнул, и Мондейл спекся. Но я не ждал от Байдена ничего подобного и был прав.
На самом деле победителем первого диспута был Трамп.
В четверг такой вывод сделал не я, а аналитик левой Эн-би-си Джонатан Аллен, который пишет, что Трамп вышел из демократического политбоя «практически без царапинки», поскольку его участники президента по большей части обходили. По словам Аллена, дискуссанты, похоже, стремились не столько задеть Трампа, сколько позиционировать себя как можно левее в угоду радикальной части избирателей, которая будет голосовать на праймериз.
И на данном этапе кандидатами Демпартии куда больше руководило желание как можно скорее выдавить из гонки своих соперников-демократов, нежели стремление очернить Трампозавра. Борьба велась не на жизнь, а на смерть.
Покахонтас объяснила после диспута, что она игнорировала президента сознательно, поскольку он-де уже надоел избирателям. Аллен, со своей стороны, доказывал, что такая тактика демократов позволяет Трампу играть на противоречиях между своими соперниками и что после диспута он находится на шаг ближе к своему переизбранию на второй срок.
Джон Подхорец тоже написал в «Нью-Йорк пост», что демократы больше помогли Трампу, чем себе, так как «потратили больше времени на разговоры о том, как они помогут нелегальным мигрантам, чем на то, как они помогут избирателям, которые нужны им для победы».
Статья Джона Харриса (не родственника прокурорши Камалы) на сайте «Политико» озаглавлена «Демократы взяли курс влево». По словам автора, как показал первый диспут, впечатление, что при Трампе Демпартия резко левеет, не было обманом зрения.
На протяжении двух часов, писал Харрис после первого диспута, его участники призывали к упразднению частного медицинского страхования, резкому повышению налогов на имущих (называлась цифра 70%) и отмене наказаний за незаконный переход границы. Они дружно клеймили корпорации, к которым Билл Клинтон, для сравнения, был вполне благосклонен.
Бывший министр жилищного строительства при Обаме Хулиан Кастро призывал к тому, чтобы государство оплачивало аборты женщинам-трансгендерам, то есть мужчинам.
Кандидат Эндрю Янг обещал выплачивать каждому американцу по тысяче долларов в месяц. За что? Просто так, чтоб были.
Слышались посулы простить студентам займы, взятые на обучение и совокупно составляющие сейчас полтора триллиона долларов, ввести бесплатное высшее обучение и отслюнявить избирателям массу других взяток, за которые в реальной жизни полагаются тюремные сроки. Демократы дружно опустили два вопроса: сколько все это будет стоить и как страна может это себе позволить в свете того, что ее государственная задолженность достигает уже 22 триллионов.
Но кто считает?
