- Йоханес Реми: Действительно, не заметить происходящей кампании было невозможно, на каждом шагу я сталкивался с агитацией претендентов, причем не только трех ведущих, но и аутсайдеров гонки. Все они постоянно мелькали на экранах телевизоров.
Что касается личных разговоров, то часть моих собеседников открыто выражала тревогу по поводу фальсификации результатов голосования. Но интересно, что сомнения насчет честности системы не были тотальными, вера в то, что бюллетени будут подсчитаны без обмана, была достаточно сильной. Приятно констатировать, что оптимисты, видимо, оказались правы.
- Евгений Аронов: Были ли у вас беседы с представителями украинских СМИ, и если да, то о чем они вас спрашивали?
- Была одна беседа, но она была не о настоящем, а о прошлом: причинах поражения национальной революции в Украине в 1917-1918 годах. Это тот период, которым я сейчас занимаюсь вплотную.
- Ваша оценка как историка качества политических институтов Украины и тех лидеров, которых она выдвигает на авансцену?
- Система как таковая представляется мне достаточно демократичной. В то же время я не вижу в существующих политических партиях крепкой идеологической основы. Они, что называется, персоналистские, заточенные под определенных лидеров без четкой идеологической платформы. Так, Зеленский, на мой взгляд, не плох, но и не хорош, свои политические цели он формулирует расплывчато. Приверженность Порошенко и Тимошенко демократическим ценностям, может быть, не тотальная, но ситуацию уравновешивает наличие в системе настоящей конкуренции, которая сдерживает личные амбиции участников. Это обнадеживающий фактор.
- Порошенко был одно время министром в правительстве Януковича, а Янукович возглавлял кабинет своего недруга Ющенко. Такого рода кульбиты немыслимы в развитых демократиях, не правда ли? Есть ли признаки того, что институт кабинета министров в Украине станет более стабильным в будущем?
- Это все та же персоналистская тенденция в украинском истеблишменте: политики и высокого, и низкого калибра прибиваются к тем, кто на данный момент представляется доминантной фигурой. Впрочем, это феномен не исключительно украинский, мы наблюдаем ту же картину в других точках Восточной Европы. Радует то, что президент в Киеве, видимо, поменяется, а это значит, что Порошенко не удастся создать свою личную сверхмощную политическую базу, которую не смог бы пробить ни один из его будущих соперников. Тренд к централизации личной власти таким образом может прерваться. То, что действующий президент проигрывает первый тур выборов, само по себе примечательно и свидетельствует об укоренении демократических институтов в стране.
- Незадолго до выборов высшая судебная инстанция Украины объявила антиконституционным законодательный акт о незаконном обогащении чиновников. На первый взгляд, это была явная попытка лагеря, опасающегося электорального поражения, заранее защитить себя от неприятностей. Но, с другой стороны, против этого закона могли возражать и вполне честные чиновники из лагеря побежденных, которые боялись расправы просто в порядке политической мести, а не в силу своей коррумпированности. По образцу того, что Янукович сделал с Тимошенко. Этот феномен криминализации политических разногласий не совместим со здоровой демократией. Власти предержащие в этом случае никогда добровольно не выйдут из игры.
- Трудно предсказать, начнет ли Зеленский вендетту против двух своих главных противников, если он станет президентом. Против этого сценария работает то, что Зеленский поначалу вряд ли будет достаточно силен, так что и Порошенко, и Тимошенко удастся сохранить часть своего влияния. Пока что я не наблюдаю во взаимоотношениях первой тройки особой кровожадности. Тем не менее судьба того закона, который вы упомянули, на мой взгляд, доказывает подчиненность судебной власти в Украине власти политической. Это обстоятельство не может не вызывать беспокойства. Коль скоро это так, то искать в судах защиты от политических преследований, если новый руководитель к ним прибегнет, проигравшим политикам будет очень нелегко.
- Зависимость судебной власти от политической имеет очень неприятным следствием то, что проигравшие не могут искать в судах защиту от политических преследований, если новые руководители захотят к ним прибегнуть. Криминализация политических разногласий, о которой я говорил, свидетельствует, среди прочего, и о том, что противоборствующие стороны не считают себя принадлежащими одному народу, одной нации. Убавили или прибавили что-то последние выборы к постоянным заклинаниям Кремля, что Украина — не настоящее государство?
Украина — это довольно-таки типичный пример народа без государства. Таких случаев было вдоволь в Восточной Европе в XIX веке. Уникальность украинской ситуации, как мне представляется, заключается в конфликте украинской и русской идентичностей и в притязании России на главенствующую роль в славянском сообществе. Становление украинского национального самосознания — процесс длительный. Начался он, однако, еще в XIX веке и опирался на уже вполне самобытную культуру и даже зачаточную государственность, возникшую в XVI - XVII столетиях. Ошибка русской политики и при царизме, и сейчас состоит, мне кажется, в недооценке силы национального чувства украинцев. Может быть, Кремлю имело бы смысл признать реальность украинской идентичности и научиться уживаться с нею в интересах самой России.
