Это, впрочем, не удержало меня от того, чтобы из любопытства сходить на первый диссидентский митинг в послевоенной истории СССР, состоявшийся на Пушкинской площади 5 декабря 1965 года. Там я обнаружил, что участников митинга разгоняет и хватает тот самый комсомольский оперативный отряд Свердловского района, который я покинул за несколько месяцев до этого в связи с поступлением в вуз. Я был правоверным комсомольцем, но испытал легкую радость от того, что больше в нем не состою.
Примерно тогда же я попал на первое в жизни профсоюзное собрание, где уже мог бы сообразить, что мне суждено быть диссидентом, но тогда не сообразил. Однако я хорошо запомнил это мероприятие, на котором все, как по команде, задирали руки вверх и что-то одобряли или утверждали. При виде этого в общем-то заурядного ритуала я начал дико хохотать. Приступы хохота вновь нападали на меня всякий раз, когда мы, как деревянные дровосеки на палочке, опять задирали руки.
В этих приступах смеха не было ничего сознательного, они были полностью рефлекторными. Этот рефлекс у меня давно пропал, иначе я бы хохотал, как умалишенный, во время всякого выступления президента в Конгрессе. Эти выступления официально называются «Посланиями о положении страны» (state of the Union), информацией о котором президент, согласно Конституции, обязан время от времени делиться с Конгрессом.
В прошлую среду спикер Палаты представителей США демократка Нэнси Пелоси вежливым посланием дала Трампу от ворот поворот, то есть попросила его отложить в связи с шатдауном свою тронную речь, которую он планировал произнести в Конгрессе 29 числа, или прислать его Конгрессу в письменном виде, как делали все президенты от Джорджа Вашингтона до Говарда Тафта, пока Вудро Вильсон не явился в 1913 году в Конгресс лично и не озвучил свое послание.
Это положило начало нынешней традиции зачитывать такие документы с трибуны Палаты представителей. Насколько благоговейно стали относиться к этой традиции, свидетельствуют следующие примеры. 30 января 1974 года, когда к Никсону подкрадывался Уотергейт, а Конгресс намыливался его импичнуть, президент приехал в Конгресс и произнес свою тронную речь. Зал встречал и провожал его стоя.
В 1998 году Клинтон вышел на трибуну Палаты представителей, которая за месяц до этого объявила ему импичмент, но не обмолвился об этом ни словом. Его встречали и провожали вставанием.
Конгрессмен Джо Уилсон прервал выступление Обамы в Конгрессе, крикнув ему: «Вы лжете!». Эту выходку сочли столь неучтивой, что Уилсон получил выговор от Палаты представителей и вынужден был принести извинения. Творцы американской Конституции позаимствовали концепцию этого выступления из тронной речи английских монархов, и оно стало восприниматься здесь почти так же.
Пелоси, ясное дело, хотела уколоть Трампа, лишив его возможности произнести речь, полную саморекламы и доводов в пользу пограничной стены. Но предлог был тот, что во время шатдауна нет возможности обеспечить мероприятию должный уровень безопасности.
Белый дом парировал, что связался со спецслужбами, которые доложили, что Пелоси к ним ни разу не обращалась и что они вполне способны обеспечить охрану, несмотря на шатдаун.
Трамп немедленно сделал жест, за который фанаты еще больше его заобожали, и отменил поездку Пелоси и других важных законодателей-демократов в Брюссель, куда их должны были доставить военным самолетом, предложив, чтобы они летели коммерческим рейсом.
Пелоси пожаловалась, что при этом Белый дом выдал секретную информацию, что демократы собирались лететь не только в Брюссель, но и в Афганистан, то есть выдал гостайну, которая могла поставить под угрозу жизнь делегации и принимающих ее на земле.
Ошалевшая журналистка спросила, откуда она это знает. Пелоси поджала губы: «Я все сказала», - произнесла она. Белый дом заявил, что ничего не выдавал.
Я рукоплескал бы Трампу, даже если бы он отменил заморскую поездку республиканцев. Все они бесконечно путешествуют за наш счет по свету вместо того, чтобы сидеть в своих округах, где они ближе к избирателям.
С другой стороны, чем меньше времени они проводят в Вашингтоне, тем меньше они приносят нам вреда, поэтому пускай ездят.
Но Трамп имел право наказать демократов, которые наказали его. И у него есть несколько выходов. Например, перенести свою речь в Сенат. Там, правда, меньше места, чем в Палате. С другой стороны, сенаторы-демократы могут не явиться.
Трамп может перенести свою тронную речь куда-нибудь в глубинку, где сыщется стадион на 50 тысяч мест, которые все будут заполнены его фанатами. Или, наоборот, выступить в Сан-Франциско, Сиэтле или у нас в Нью-Йорке, то есть в стане врага (очень многочисленного, как увидел я в прошлую субботу сразу на двух женских маршах), чтобы враг с изумлением узрел, сколько трампистов, оказывается, скрывается рядом с ним.
Опять же, Трамп может послать речь по электронной почте. Эти документы давно не содержат никакой информации о положении страны и являют собою позорное зрелище: вслед за ударной фразой оратора ползала вскакивает с мест наподобие китайских болванчиков и начинает, по выражению моего покойного друга Галича, сдвигать ладони. Телекамера жадно выискивает деятелей другой половины, с безучастным видом оставшихся сидеть на местах.
Это непотребное корейское зрелище, которого нас сейчас - по крайней мере на время - лишила Пелоси. Большое ей спасибо.
Впрочем, я поторопился ее благодарить, поскольку официально она Трампа пока не отвергла, а лишь елейно предложила ему отложить речь. Некоторые республиканцы советуют Трампу дождаться, пока она его категорически отвергнет, а уж потом решать, что делать с речью. Пока же президент как ни в чем не бывало готовится озвучить ее, как обычно, в зале заседаний Палаты представителей.
Но, если верить телекомпании Эй-би-си, его спичрайтеры готовят и альтернативный текст, который Трамп зачитает на митинге своих сторонников, если Пелоси официально закроет ему дорогу в свою Палату. Вот этот митинг я буду смотреть с интересом.
