Похоже, он действительно в это верит. И в потрясающую экономику, и в народное восстание. Еще немного – и его можно будет обвинить в подстрекательстве к мятежу. Но он и с этим обвинением не согласится. Потому что искренне считает себя не виновным ни в чем.
Вспомним, как развивались события с расследованием обвинений в предвыборном сговоре с Кремлем. После того, как был установлен факт встречи 9 июня 2016 года старших советников кандидата Трампа с российским адвокатом Натальей Весельницкой, от которой ожидали обещанного компромата на Хиллари Клинтон, Дональд Трамп-младший, по чьей инициативе состоялась эта встреча, попытался отделаться коротеньким заявлением: мол, в разговоре речь шла об усыновлении американцами российских детей, «но эта тема не играла роли в кампании и никакого продолжения не последовало». Днем позже появилось более пространное заявление, в составлении которого, по некоторым сведениям, принимал участие Трамп-отец. Весельницкая будто бы располагала «информацией, которая могла пригодиться в кампании», но «ее утверждения были расплывчатыми, неопределенными и бестолковыми... Вскоре стало ясно, что у нее нет значимой информации».
Президент стал говорить, что коль скоро встреча не имела никаких последствий, то и оснований для обвинений в сговоре нет. А потом придумал новый довод: даже если мы и получили компромат, что в этом незаконного? Любой политик воспользовался бы такой возможностью утопить соперника!
Аналогичная история с деньгами, которые были заплачены двум дамам за молчание об их интимных отношениях с Дональдом Трампом. Сначала президент утверждал, что ничего об этом не знает. Когда выяснилось, что Майкл Коэн, занимавшийся этим щекотливым вопросом, получил компенсацию от Trump Organization в виде оплаты счетов за услуги, которые он не оказывал, начал твердить, что среди богатых людей плата за молчание - обычное дело, что это «частная транзакция», не имеющая никакого отношения к его президентской кампании. А когда Коэн заключил сделку с правосудием и заявил, что действовал по прямому указанию Трампа, президент сказал, что Коэн лжет, чтобы скостить себе срок.
Все это детские уловки, попытки замести мусор под диван. Поскольку выплаты были сделаны с целью повлиять на результат выборов, а в финансовой отчетности штаба Трампа этот расход не указан, следствие расценивает их как нарушение закона о финансировании избирательных кампаний. То же самое с компроматом: неважно, был ли компромат реальным или мнимым, воспользовались им или нет – важно само намерение, а также то, что материал этот передан иностранным правительством.
Расследование Роберта Мюллера, по всем признакам, вступает в завершающую фазу. Бывший руководитель избирательного штаба Трампа Пол Манафорт признан виновным в финансовых преступлениях, за которые ему грозит до 80 лет лишения свободы. У Мюллера есть и второе дело на Манафорта – судебные слушания по нему отложены, поскольку Манафорт вступил в сделку с правосудием и согласился дать показания. Но на прошлой неделе спецпрокурор сообщил суду, что Манафорт дает ложные показания, и сделка должна быть расторгнута. Защита Манафорта не согласна с тем, что в показаниях Манафорта содержится преднамеренная ложь. Суд должен был принять решение по ходатайству Мюллера во вторник на этой неделе, однако судья Эми Берман Джексон постановила отложить его до 7 января: она сказала, что ей требуется больше информации от обеих сторон, и дала им дополнительное время на подготовку.
Во вторник же вышел крайний срок представления ходатайства защиты о мере наказания генерала Майкла Флинна, бывшего советника Трампа по национальной безопасности. Но здесь ситуация совершенно иная. Флинн еще в декабре прошлого года под угрозой предъявления более тяжких обвинений признал себя виновным в сокрытии от ФБР факта и содержания своих контактов с российским послом Сергеем Кисляком и начал сотрудничать со следствием. Мюллер остался доволен его показаниями и попросил суд не приговаривать Флинна к лишению свободы. У Флинна состоялось 19 допросов общей продолжительностью 62 часа, причем касались они не только предметов, интересующих спецпрокурора. Судья Эммет Салливан назначил вынесение приговора на 18 декабря.
Президент давно уже не комментирует дело Флинна, хотя с него, собственно, и начался весь «Рашагейт». Трамп не знает, какие показания дал его бывший советник, и это нервирует президента. Кроме того, что расследование Мюллера – это беспредел и «охота на ведьм», он не в состоянии сформулировать возражения, потому что ему не известно, о чем свидетельствуют другие фигуранты. Ему бы и самому заключить сделку с Мюллером, ведь он считает себя гением сделки, но его распирают самомнение и неуемный темперамент. Не понимая толком, за что еще обругать своих врагов, он набросился на бывшего директора ФБР Джеймса Коми, который в пятницу на прошлой неделе дал показания в закрытом заседании двум комитетам нижней палаты, с прежними огульными обвинениями в лжесвидетельстве: «Джеймс Коми, наверно, поставил рекорд в соревновании, кто больше наврет Конгрессу за один день. Его пятничные показания были лживыми! Все это дело - мошенничество, подстроенное жуликами, которые готовы на все, лишь бы я не стал президентом. Теперь они разоблачены!».
Он без устали твердит, что Коми и Мюллер – «лучшие друзья» и что у него есть сто фотографий обнимающихся и целующихся Коми и Мюллера. Однако ФБР в ответ на запрос издания BuzzFeed не смогло найти ни одной такой фотографии. «Вы лучшие друзья с Робертом Мюллером?» - спросил Коми на слушании в Конгрессе конгрессмен Джеррольд Надлер. «Я нет, - ответил Коми. – Я чертовски восхищаюсь этим человеком, но у меня нет номера его телефона, я никогда не был у него дома, не знаю, как зовут его детей».
В среду наступила развязка дела Майкла Коэна. Бывший личный адвокат Трампа, исполнявший для него различные деликатные поручения, приговорен к лишению свободы сроком на три года и штрафу в миллион долларов. Это наказание он понес за уклонение от уплаты налогов и лжесвидетельство, а также за нарушение, посредством платы за молчание, закона о финансировании избирательных кампаний. Адвокаты Коэна взывали к снисхождению суда на том основании, что их клиент заключил сделку со спецпрокурором и дает показания, однако федеральные прокуроры утверждали, что Коэн переоценивает свою помощь следствию и сотрудничает с Мюллером далеко не в полной мере. Условный срок, заявили они суду, был бы слишком легким наказанием для человека, который «сознательно стремился подорвать важнейшие институты нашей демократии».
