Медиа публикуют довольно длинный список кандидатов на увольнение, в котором значатся четыре министра и шеф аппарата Белого дома. Каждый из них провинился перед президентом по-своему: один скомпрометировал себя и сделался опасным балластом, другой не проявляет должного рвения в исполнении высочайшей воли, третий и вовсе осмеливается спорить и публично противоречить президенту.
Но случай Джеффа Сешнса – особый. Он абсолютно лоялен президенту. И вместе с тем он был обречен давно.
В 2016 году сенатор от Алабамы одним из первых поддержал кандидатуру Трампа, когда в его избираемость еще мало кто верил. Его считают одним из авторов концепции кампании Трампа, в частности, идеи сделать одним из центральных пунктов программы борьбу с нелегальной иммиграцией. Когда в январе прошлого года Сенат утверждал назначение Сешнса министром юстиции, его спросили, имел ли он контакты с представителями российского правительства, когда работал в штабе кандидата Трампа. Сешнс ответил «нет». Однако в марте выяснилось, что он принимал российского посла Сергея Кисляка в своем сенаторском кабинете (Сешнс, как и Майкл Флинн, начисто забыл, что посол находится под постоянным наблюдением ФБР, или оба не верили, чсто эта информация может попасть в прессу).
Демократы потребовали тогда отставки Сешнса. Министр созвал пресс-конференцию, на которой долго припоминал содержание своей беседы с Кисляком (говорили, в сущности, о погоде), а затем объявил, что устраняется от контроля за расследованием влияния России на президентские выборы в США. Для Сешнса это решение было единственным спасением, но оно не удовлетворило ни оппозицию, ни президента, которого самоотвод Сешнса привел в ярость. Трамп считал этот шаг предательством, говорил, что Сешнсу следовало предупредить его о намерении взять самоотвод – тогда бы он не был назначен министром. Но Сешнс и не собирался его брать, пока его не загнали в угол.
Эта претензия – единственная, какую можно вменить Сешнсу, но она имела решающее значение в его политической судьбе.
Контроль за расследованием перешел по должности к первому заместителю министра юстиции Роду Розенстайну, который поначалу оправдывал надежды президента. Именно Розенстайн был автором составленной по указанию президента записки, на основании которой в мае был отправлен в отставку директор ФБР Джеймс Коми. Однако он же спустя девять дней после увольнения Коми назначил специального прокурора для расследования теперь уже не только возможного сговора, но и обвинения в препятствовании правосудию со стороны президента. При этом Розенстайн выписал Роберту Мюллеру предельно широкий мандат, который позволил спецпрокурору добиться осуждения Пола Манафорта и предъявить обвинения нескольким другим бывшим советникам Трампа. Обвинения эти напрямую не связаны с делом о сговоре. Они были использованы в качестве орудия давления на фигурантов, а суд над Манафортом – в качестве меры их устрашения.
В итоге все обвиняемые пошли на сделку со следствием (последним сломался Манафорт). Они дают показания следователям Мюллера, но мы не знаем, признаются ли они в сговоре или в препятствовании правосудию.
Дональд Трамп много раз публично выражал свое недовольство действиями Сешнса и Розенстайна. Он не мог по закону уволить Мюллера – сделать это мог только Розенстайн, но не делал. Чтобы закрыть расследование, президент должен был отправить в отставку и Сешнса, и Розенстайна и назначить на их посты других людей. Но при их утверждении в Сенате возникли бы большие проблемы. Поэтому Трампу советовали сделать это между сессиями Конгресса – такая возможность законом предусмотрена.
Но президент не дотерпел до перерыва в сессиях. Он назначил временно исполняющим обязанности министра Мэтта Уитэкера, который был шефом аппарата министра юстиции и в этом качестве проявил лояльность президенту и публично несколько раз критиковал Роберта Мюллера за то, что он выходит за рамки расследования, а само расследование называл «линчующей толпой». И вот теперь именно к нему перешел надзор за расследованием.
Демократы потребовали самоотвода Уитэкера на том основании, что он предвзято относится к деятельности Мюллера, но он вряд ли это сделает. Он назначен именно для того, чтобы закрыть дело. Будет ли это сделано демонстративно, в вызывающей манере сугубо аппаратного решения, или спецпрокурору дадут возможность сохранить лицо – вопрос отдельный. Мюллер вряд ли будет сложа руки дожидаться, пока на него упадет дамоклов меч. Он не только многоопытный прокурор, но и искушенный аппаратчик, хорошо знающий правила игры. Уитэкер перед ним ребенок.
В ответ на жесткое давление можно ожидать утечек из офиса спецпрокурора, санкционированных Мюллером. Но это должны быть серьезные материалы, обличающие Трампа если не в сговоре, то в препятствовании правосудию. Мягкий сценарий предполагает, что Мюллер, получив письменные ответы президента на свои вопросы, удовлетворится этими показаниями и направит Уитэкеру отчет о проделанной работе, не содержащий никаких сенсаций, а Уитэкер будет решать, в каком виде этот ответ предать гласности. Пока события развиваются как будто по этому второму сценарию – спецпрокурор вскоре должен получить ответы Трампа.
