Последние дни на Union Square в Манхэттене каждый день собираются протестующие, и в это воскресенье днем я пошла посмотреть, что там происходит. Молодые люди, человек около ста, стояли в центре площади и скандировали два слова: Peaceful protest! (Мирный протест!) Потом все они встали на одно колено, подняли руки и стали кричать, повторяя снова и снова: Hands up! Don’t shoot! Don’t shoot! Don’t shoot! Руки вверх! «Не стреляйте! Не стреляйте! Не стреляйте!», и эти слова, многократно произносимые на всех протестах, повторяли вместе с ними люди на площади. Я слышала, как один из подошедших сбоку посмотреть спросил человека, стоявшего с поднятыми руками: «Это протест против чего? Против случайного удушения чувака, который 18 раз сидел в тюрьме?». Тот ответил: «Нет. Это протест против того, что на месте задержания был задушен человек. Если мы договоримся, что можно убивать на месте, надо к чертям собачьим закрывать суды. Есть страны, где это не вызывает больших протестов, и любой может переехать туда пожить». И потом они стали говорить о том, что прохожие пытались заставить полицейского перестать давить на горло лежащему, но тот это сделал, только когда было уже слишком поздно.
Протест на Юнион-сквер был шумный, гневный и совершенно мирный. Но когда я возвращалась с него, навстречу стали попадаться группы других людей, с бегающими глазами, угрюмым неприязненным взглядом. А вечером в небе над нашим районом стали кружить полицейские вертолеты, и до пяти утра они, не улетая, висели и рычали над домами, и со стороны Бродвея были слышны сирены. Утром выяснилось, что ночью толпа стала бить витрины на Бродвее и грабить дорогие магазины Сохо.
В понедельник днем я прошла по этим улицам. Было солнце, тепло, и все спокойно - но весь Бродвей, от Union Square до Canal Street, баррикадировался, магазины и банки забивали щитами витрины и двери. При этом манекены в дешевых магазинах спокойно стояли в своих ужасных платьях в витринах за нетронутыми стеклами. Рядом со мной остановилась женщина и сказала: «Вы тоже живете в этом районе? Я участвовала во многих протестах, но такого никогда не было. Я думаю, какие-то группы хотят использовать протест в своих целях. Организация «Антифа» — их, я думаю, финансирует ЦРУ». В этот момент я подумала, что население все-таки потихоньку теряет разум от долгого сидения в карантине и беспорядков и во всем видит заговоры. Но потом, уже в Сохо, я подошла к группе людей, говоривших с полицейским, белым мужчиной лет пятидесяти, который сказал: «Это не демонстранты грабили Сохо, а люди, специально приехавшие на машинах и даже автобусах, чтобы пограбить».
Когда в Манхэттене на углу 145-й улицы и Бродвея во вторник собрались в основном белые демонстранты, часть которых объявила, что они пойдут маршем на юг Манхэттена, чтобы присоединиться к темнокожим протестующим на Foley Square, к ним обратился темнокожий мужчина. Он сказал: «Я не хочу никого обидеть, но вы здесь защищаете меня и не предлагаете никакого решения проблем, из-за которых вы вышли на улицу. Какой смысл выходить, если мы не говорим о том, чтобы все наладить?». Его слова встретили аплодисментами.
Нью-йоркская радиостанция WNYC (публичное радио штатов Нью-Йорк и Нью-Джерси) каждый день теперь принимает звонки слушателей со всей страны, чтобы вместе обсудить, что делать и какие уроки можно извлечь из того, что произошло. Звонят люди из разных штатов и в основном говорят о том, что надо обсуждать и договариваться, что проблема неравенства – застарелая болезнь, которую нужно и можно вылечить. Что надо бороться с жестокостью полиции и обучать полицейских не применять избыточную силу. Что надо вкладывать деньги в обучение бедных, непривилегированных слоев общества. Что есть вирус расизма, и так же, как, всем миром навалившись, сейчас изобрели и уже испытывают несколько вакцин от коронавируса, так надо вместе придумать, как вакцинировать мир от расизма.
