Он не военный; просто русский язык несколько более милитаризирован, чем английский. Отчасти это, наверно, потому, что в армии служит гораздо больший процент россиян, чем американцев.
Вашингтонская федеральная прокуратура, очевидно, не учла этого обстоятельства, когда искала компромат в переписке между Марией Бутиной, арестованной 15-го числа в Вашингтоне, и ее ментором, бывшим сенатором, а сейчас зампредом Центробанка РФ Александром Торшиным.
«Я иду спать, - писала она ему в Москву после победы Трампа на выборах. - Здесь три часа. Готова к дальнейшим указаниям».
Я перевел это обратно с английского: I am ready for further orders. Я подозреваю, что в оригинале было не «приказы», а «указания». По-английски это однозначно «приказы».
Кто отдает приказы? Командир. Ага!
Вашингтонская федеральная прокуратура называет Торшина «куратором», то есть командиром Бутиной, и вставила в обвинительный документ указанную фразу не случайно: для нее это еще одно доказательство преступного сговора между Торшиным и его агентессой Бутиной, которой он отдавал «приказы».
Обычно я занимаю пропрокурорские позиции, но обвинения против Бутиной пока кажутся мне притянутыми за уши. Ослиные уши торчат не только из этих «приказов».
Доказывая суду, что она может смотаться на родину, поэтому ее нельзя выпускать из КПЗ под залог, прокуратура писала на минувшей неделе, что группа захвата ФБР обнаружила у Бутиной в квартире упакованные коробки с вещами и письмо домохозяину, в котором она извещает его, что собирается освободить жилплощадь к 31 июля, когда у нее истекает договор на аренду.
В другом месте прокуратура многозначительно отмечает, что Бутина и ее сожитель, известный республиканский политтехнолог Пол Эриксон, на днях заходили в пункт проката фургонов U-Haul, наводили справки и закупили указанные коробки.
Но СМИ сообщают, что Бутина намыливалась вовсе не в Россию, а в Южную Дакоту к Эриксону. Их визит в U-Haul это подтверждает, поскольку в Россию на фургонах пока не бегают. Если верить СМИ, ФБР знало и о ее планах и решило взять ее до отъезда, потому что в безлюдной Дакоте следить за человеком сложнее, чем в Вашингтоне.
Значит, прокуратура слукавила, когда убеждала судью, что вышеуказанные детали свидетельствовали о готовности Бутиной к бегству в Россию, откуда выцарапать ее было бы невозможно.
Пока она не поехала на курорт в Таиланд, как оружейный барон Виктор Бут. Или на Мальдивы, как оберхакер Роман Селезнев.
Адвокат россиянки Роберт Дрисколл, в прошлом работавший в минюсте, подчеркивает также, что Бутина (которую американцы единодушно произносят как бутИна, хотя Путина – как пУтин) не убежала в Россию после того, как 25 апреля ФБР целый день обыскивало ее квартиру. Это, на первый взгляд, было самое время улепетывать в Москву, но Бутина осталась в США. Как осталась она и после того, как ее 8 часов допрашивали в сенатском комитете по разведке, которому она, по словам Дрисколла, предоставила тысячу документов.
Россиянку обвиняют в том, что она работала в США российским агентом без надлежащей регистрации в минюсте. Тайный иностранный агент, по идее, должен действовать тайно. Тогда как Бутина открыто переписывалась с Торшиным в «Твиттере» и по электронной почте. У нее не нашли ни тайнописи, ни шифровальных блокнотов, ни иного шпионского реквизита.
Признаю для справедливости, что в одном случае эти заговорщики действительно позаботились о конспирации. В том же разговоре, где Бутина-де ожидает от Торшина «приказов», она рассуждает о том, кого Трамп назначит в госсекретари, и предлагает продолжить эту тему по телефону.
Торшин, однако, отверг эту идею, заметив, что «все наши телефоны слушают!». В ответ Бутина предложила договорить через Вотсап.
Скептик спросит, чьей именно прослушки остерегался Торшин. Может, не американской, а российской? Дело в том, что по прочтении ряда их писем, изъятых ФБР, складывается впечатление, что они c Бутиной вели с влиятельными американцами разговоры об отношениях между Россией и США в послепутинский период. Вряд ли такие беседы понравились бы Путину, который, как многие люди, возможно, не любит рассуждений о том, что будет после него.
Поэтому Дрисколл может сказать присяжным, что Бутина и Торшин боялись отечественных прослушек, а не америкосовских. Но переписывались они только открытым текстом, что не очень типично для тайных агентов.
Я посетил в США более сотни федеральных процессов и не помню ни одного, где бы не было прослушек. ФБР умеет записывать разговоры даже в бане и в океане и без аудиозаписей на процессы не является. Но в этом деле пока нет ни единой звукозаписи. Если бы они были, прокуратура сейчас бы их хотя бы мельком процитировала. А она цитирует лишь изъятую из бутинского айфона и ноутбука переписку.
Наконец, прокуроры заявили суду, что Бутина была связана с российскими спецслужбами не только через Торшина, но и напрямую. В доказательство она приводит обнаруженный в списке контактов Бутиной почтовый аккаунт, находящийся в домене, который «ассоциируется с ФСБ».
На обыске у нее также нашли записку с вопросом, «что отвечать, если ФСБ предложит вам работу».
И наружное наблюдение засекло, как она встречалась весной с российским дипломатом, которого ФБР считает шпионом. Прокуратура даже приложила к делу их фотографию в вашингтонском ресторане.
Все это тоже меня не впечатляет.
Я не к тому, что прокуроры высосали дело Бутиной из пальца. Всех их доказательств никто пока не видел, так что я повременю с вердиктом. Но ясно, что Дрисколлу есть с чем работать.
