Виртуальная иммиграция
Что, однако, делать тем, кто не попадет в Соединенные Штаты на законных или незаконных основаниях? Есть ли какая-то альтернатива реальной иммиграции? Есть: иммиграция виртуальная. Ею занимается профессор экономики университета Индианы Эдвард Кастроново.
За небольшую месячную плату вы обретаете прописку в увлекательном трехмерном пространстве, населенном астронавтами, драконами, инопланетянами, панками и стриптизершами. Кастроново подробно опрашивал участников компьютерной игры Everquest: как много времени они проводят онлайн, чем занимаются в жизни реальной и виртуальной? В среднем респонденты работают стандартные 40 часов в неделю, при этом треть из них посвящает Everquest больше времени, чем работе в миру; 20 процентов считают себя жителями Everquest, столько же заявили, что навсегда в нем бы и остались, если бы не проклятая необходимость зарабатывать на хлеб насущный.
Может ли человек существовать, трудясь (только) в виртуальном мире, как близко мы подошли к тому, чтобы сделать лозунг «хлеба и зрелищ» неактуальным, приравняв зрелище к хлебу? Участники Everquest накапливают "фишки", имеющие ценность в контексте игры, и готовы платить за них реальные доллары; кроме того, оказанием онлайновых услуг игрокам студенты-программисты в Китае и Восточной Европе зарабатывают себе на карманные расходы.
По мере увеличения числа участников "синтетической экономики", как будет меняться экономика физического мира? Это тема книги Кастроново под названием Exodus to the Virtual World («Уход в астрал».) Между миром аватаров и миром реальных людей автор обнаружил одну существенную разницу - отношение к неравенству: в последнем оно порицается, в первом - превозносится, ибо участники расценивают игру как справедливую: все начинают с нуля, толковые продвигаются, отстающие не ноют и не требуют сострадания от государства-няньки; никакой надзорный орган в игру не вмешивается. С другой стороны, правда, игра исходно гарантирует равенство начальных условий всех участников.
Кастроново убежден, что цепляющие, захватывающие, радикально новые ощущения, которые сулит "синтетический" мир, трансформируют нашу привычную повседневную политику. Вот она - настоящая воспеваемая правыми конкуренция (между мирами)!
Хотя, если честно, что все это такое, по большому счету: галлюцинация, опиум для народа? Или народ, перефразируя известный анекдот, есть лишь галлюцинация, порожденная недостатком опиума?
Опыт на поприще экономического ликбеза
Много лет назад я вел экономический блог на «Голосе Америки» и однажды получил от читателя из Украины письмо, в котором он возмущался тем, что уборщики в Штатах зарабатывают больше, чем иной хирург у него на родине. Принять это как данность автор не мог, в стенаниях его звучал классический подтекст, что кто-то в этом виноват. Впрочем, нет, виноват не абстрактный «кто-то», а пресловутый рынок, рыночный механизм распределения. О соотношении реальных доходов и цен в разных странах, о покупательной способности национальных валют в письме ничего не говорилось. Это сразу настораживало в смысле экономической грамотности автора.
В общих чертах помню свой ответ: что странного в том, что мусорщики в стране А зарабатывают больше иных хирургов в стране Б? О чем это говорит? Значит ли это, например, что в стране Б зарплаты хирургов должны - по справедливости - устанавливаться с оглядкой на доходы мусорщиков в стране А?
И разве дело в номинальных доходах? Подними кратно зарплату всем работникам в стране Б. При прочих равных это что - способ борьбы с неравенством в мировом масштабе?
В Советском Союзе, еще до всякого рынка, доходы отдельных дворников тоже могли соперничать с доходами отдельных врачей.
Я не вижу ничего экзотичного в том, что чистота улиц в А может цениться народом А выше, чем население Б ценит свое здоровье.
А может быть, дело в том, что Б выпускает много никудышных хирургов? И угомонился ли бы мой корреспондент, если бы доходы украинских хирургов повысились до уровня американских мусорщиков, но все равно оставались бы значительно ниже доходов американских хирургов? Корреспондент, с другой стороны, не выказывал никаких переживаний из-за того, что мусорщики у него на родине, вероятно, зарабатывают больше, чем отдельные врачи в Бангладеш или на Мадагаскаре.
Покуда границы остаются открытыми, писал я оппоненту, украинские врачи, оскорбленные своим нищенским существованием, если оно действительно таковое, могут теоретически попытать счастья за рубежом. Как мы знаем, резкое сокращение предложения услуги (медицинской) должно привести к заметному увеличению цены на нее. Иными словами, эмиграция врачей из Украины поднимет уровень жизни врачей, оставшихся дома, и, опять-таки теоретически, понизит его там, куда эмигранты переехали.
Молодой стажер
Та попытка экономического ликбеза успеха не имела. Мои просветительские усилия зато возымели влияние на работавшую тогда на «Голосе» молодую стажерку из Парижа, которая поражалась массовости негритянского среднего класса в США и его отсутствию во Франции, и была склонна объяснять это тем, что Америка изжила в себе расовые предрассудки, а Франция - нет. Отчасти это верно, соглашался я, но почему, мадемуазель, вы проходите мимо куда более простой мысли, что американские негры живут лучше, чем французские, потому что американская экономика куда более производительна, чем французская? Это есть и главное объяснение того, почему американские мусорщики получают больше, чем украинские хирурги.
Свежий взгляд на подушный доход
Является ли категория подушного дохода теоретически интересной? Откроем мировые экономические справочники и увидим, что среднестатистический гражданин Люксембурга имеет доход в $102 000 в год, среднестатистический американец "срубает" $46 000, его визави в Соединенном Королевстве добывает $45 000, а вот в Либерии на душу населения приходится всего $200, что, правда, больше, чем в Бурунди со $130. Вынесем за скобки ряд технических проблем, связанных, например, с обменными курсами и надежностью статистики, - и какие тут могут быть проблемы? Всем ясно, кто богатый и кто бедный!
Всем, наверное, кроме бостонского экономиста Ланта Причетта и вашингтонского Майкла Клеменса. Они рассчитывают подушный доход не постранно, деля ВВП на численность населения, а по стране происхождения: так, средний доход либерийцев складывается из доходов людей, которые сейчас живут в Либерии, плюс доходов их соотечественников, где бы в мире они ни обретались.
В случае богатого народа разница между величинами подушного дохода, измеренного традиционно и в соответствии со страной происхождения, будет пренебрежимо малой, но в случае нации бедной эти различия малыми не покажутся. Так, суммарный доход всех людей, рожденных в Либерии, наполовину больше дохода собственно граждан Либерии. И Либерия не уникальна: в отношении островов Самоа разрыв составляет почти 100%, а для Гайаны - еще более.
Да, эмиграция представляет собой важный фактор экономического развития и средство сглаживания имущественного неравенства: по подсчетам Причетта и Клеменса, 40% мексиканцев, вырвавшихся из бедности, сделали это благодаря тому, что покинули родные края; среди гаитян эта цифра достигает 80%.
Организации, декларирующие своей целью борьбу с нищетой в Третьем мире, такие, как Всемирный банк, разделяют взгляды Причетта и Клеменса и учитывают парадоксальное влияние, которое миграция может иметь на благосостояние стран — получателей иностранной помощи. Скажем, если индивид, который зарабатывает $10 000 в стране А (доход выше среднего), перебирается в страну Б и получает на новом месте $15 000 (доход ниже среднего), то он, не сделав никому ничего дурного, а только лично обогатившись, "понизит" своим переездом средний доход в обеих странах. Таким образом Всемирный банк стыдит противников неограниченной эмиграции, которые якобы озабочены абстрактными показателями и игнорируют фактические выгоды, извлекаемые из иммиграции конкретными индивидами. Только ВБ недооценивает того, что богатым странам требуются приоритетно такие переселенцы, которые будут сразу или очень быстро зарабатывать больше, а не меньше среднего «туземного» жителя.
Консерваторы в США давно пришли к выводу, что размер американской экономической помощи Мексике должен минусоваться на сумму денежных переводов, которые отправляют домой мексиканцы, работающие в США законно и особенно нелегально, поскольку последние наносят бюджетам наших штатов весьма ощутимый урон. Власти Мексики, столкнувшись с такой схемой, может быть, прекратили бы поощрять своих граждан на незаконный переход границы и вообще озаботились бы хозяйственным развитием собственной страны вместо того, чтобы взваливать на США бремя трудоустройства избыточного и не занятого производительным трудом населения.
