Искусство любить и быть любимым Резо

Кончается год. Все подводят итоги, перебирая, что хорошего было в уходящем году. А я хочу напомнить читателям, что летом 2019 года произошло приятное событие: жюри Премии Бабеля присудило художнику и драматургу Резо Габриадзе высшую награду в конкурсе на «Лучшую маленькую по­весть» за сочинение «То­пиар­ное искусство».

Искусство любить и быть любимым Резо

Учредитель Международной литературной премии имени Бабеля — Всемир­ный клуб одесситов. Соучреди­тели: Одесский литмузей, литературный журнал «Радуга» (Киев), Одесская национальная научная библиотека и Лидия Исааковна Бабель — дочь писателя, живущая в Америке.

Основным критерием отбора произведений на соискание премии должна быть «тирания вкуса», по выражению Исаака Бабеля.

К печали обеих стороон, Резо не смог приехать в Одессу на торжества и премия поехала к нему в Грузию. Михаил Жва­нецкий, вручая приз генконсулу Грузии, сказал: «Резо обладает многими талантами — он прекрасный художник, сценарист, писатель. Этих талантов у него много. Очень много. Он ходит по земле, иногда роняет их по дороге, а мы их подбираем».

В дни торжеств во Все­мирном клубе одесситов состоялся показ фильма «Знаешь, мама, где я был?» режиссера Лео Габриадзе. Там в кадре художник Резо Габриадзе, с карандашами и кисточками, рисует и рассказывает историю своего героя — подростка, похожего на Пушкина. Его похождения в послевоенной Грузии оживают в рисованных новеллах, объединенных единым сюжетом — биографией мальчика. Спасибо Лео Габриадзе, что в дни премьеры в Нью-Йорке он рассказал, как рождалась картина. По­тому что своими словами мне трудно передать любовь... Не ту, которую я испытываю по отношению ко всем Габриадзе, к Грузии, театру, его актерам, куклам, а ту любовь, которую доносит экран, когда авторы повествуют о детстве героя, его родителях, бабушке и дедушке, потерявших сына. И любовь к родным близка и понятна зрителю, хотя юный герой в фильме не говорит о любви, а просто собирает окурки для дедушки в жестяную баночку. Но когда в истории появляется пленный немец, которого приказом приводят помогать бабушке и деду, и мальчик проникается состраданием к немцу, — перехватывает дыхание. Не учили нас после войны жалеть немца-врага. Сам немец тоже странный в этом необычном фильме: он помогал бабушке с дедом, маль­чику сделал прекрасный самокат, а прощаясь, попросил себе на память жестянку для бычков. И когда к концу фильма подросший герой задумчиво говорит, что иногда представляет себе этого немца, который где-то в Германии парит ноги в тазу, как дедушка, и крутит себе папиросы из табака в жестяной коробочке, зрителя душат слезы.

Сегодня маленькая повесть «Топиарное искусство» издана в виде маленькой книги. Это изысканная миниатюра, арт-объект, причудливая авторская книга с иллюстрациями, что прорастают из слов, согласно названию. Топи­ар­ное искусство, ныне забытое, состоит в том, чтобы остричь любое живое вольно растущее — куст, дерево, — придав растению не свойственную ему фор­му. В истории, рассказанной Резо Габриадзе, художник — бывший заключенный, который вышел на свободу и приехал в южный город, — выстриг в кронах деревьев головы вождей — Ленина, Сталина. А потом природа взяла свое и ветви потянулись в разные стороны, разрушая созданный образ, что и передает хулиганскими рисунками автор. В носу у Ленина распустился цветок, а уж что случилось со Сталиным — описать страшно. Не говоря о том, что птицы безответственно вили гнезда в головах вождей, а люди прятались в гуще деревьев и оттуда — из головы вождя — доносилось легкомысленное хихиканье. Так что история разыгралась не шуточная.

Подготовило книгу издательство «Мастерская на Чис­тых». Редактор — Лия Орлова, макет — Мария Овчинникова, тираж — 150 экземпляров. В предисловии написано: «Исто­рия преображения скромного советского парка культуры и отдыха послевоенного Кутаиси в идеологический центр — в духе Сталина, Ленина и маршала Буденного, — осуществленного бывшим зэком и великим топиарным мастером. Это трагическое эпическое произведение, полное, впрочем, неожиданного счастья, люб­ви и пения птичек».

Резо Габриадзе сра­зу педантично уточ­няет:

— Это был не парк, а прекрасный бульвар XIX века. И еще — отметь, пожалуйста, что там пропущены пару строк. На странице седьмой, когда Тимо­фей — (так зовут героя. — А.С.) — стрижет лавровишню. «Верх дерева был за­шит фанерой, и Тимо­фей исчез на несколько дней внутри куба из фанеры. Оттуда послышались поющая пила, быстрый топорик и голос Тимофея: «Ангидрит твою мать, перекись водорода!». Дальше должно быть так: «Так ругались тогда в научно-исследовательских институтах СССР, из чего я заключил, что он человек ученый и не совсем простой».

Спрашивать автора, правда ли все это приключилось в Кутаиси, не принято, а потому я начала со второго вопроса.

— Как родилась эта история?

— Во всем виновата моя дырявая, как сито, память. С детства у меня памяти не было. Так вот где-то я встретил в какой-то книжке сноску, или что-то такое — «топиарное»... А второе слово не помню. Но, может, «искусство». И забыл тут же. Потом неожиданно где-то еще раз встретил «топиарное» и вспомнил, что это такое. Потом снова его забыл. На 20 лет. И так мы жили и друг другу не мешали — ни мне это слово, ни я ему. А потом как-то сидел я и думал про это топиарное искусство. Бывает такое с похмелья или от безделья, или чтобы уйти от чего-то неприятного, или от невеслых мыслей. Ну и на этот раз я заглянул в Интернет и впервые прочитал о нем — об этом искусстве. И вдруг представил наш бульвар и мое детство... И как-то начал придумывать историю про это топиарное. Очень помогло мне другое слово — «женбарак». Женский барак. Были такие бараки после войны, жили в них... И сразу получилась хорошая первая фра­за: «Сперва его видели выходящим из женбарака». Даль­ше была еще фраза, но я вынул этот маленький абзац. О том, что в женбараке можно было поспать — там был красный уголок, в котором — на всякий случай! — стояла очень узкая — 65 сантиметров шириной — советская железная кровать, на которой спал... Кто? Например, аккордеон. Он спал там от праздника до праздника — от Восьмого марта до Первомая, и с первого мая до седьмого ноября. Или до Дня танкиста. Я не пошел дальше в эту сторону. Так и осталось: «Его впервые заметили выходящим из женбарака с папкой. Тимофей, так звали его, прямо направился в горком. Всю неделю он с утра уходил в горком и до вечера пропадал в нем».

И дальше о том, что было бы, если бы это случилось в нашем городе. Как бы выглядел наш бульвар. А бульвар у нас был старый, очень красивый... Деревья для него выписывали из Египта, Франции, Италии. Потом вышел Указ и по всему Советскому союзу стали уничтожать удивительные по своей красоте ограды. У нас на бульваре была невероятной красоты ограда, сделанная умельцами так, как делали в XIX веке в Париже!

— Почему в Кутаиси забор из Парижа?!!

— Ну а откуда еще наши могли его взять, если красивый? Конечно из Парижа. Это была ограда с очень сложными коваными узорами. Денег в Ку­таиси на тяжелое чугунное литье не было, а кованые узоры делали точно по картинкам в журналах наши архитекторы. Потом время пришло открыть лагеря, выпустить людей, а дальше пришла такая мысль, что раз лагеря открыли, то надо убрать и все заборы, ворота, ограды. И у нас на бульваре сняли нашу ограду. Еще у нас на бульваре был замечательный толченый кирпич. И было это такое зеленое место в городе, красивые ворота, и вся красота была уничтожена. Очень жалко.

— Как складывалась история — сначала слова, а потом рисунки, как иллюстрации?

— Нет, сначала я начал рисовать. Я пояснил, что топиарное искусство — это художественная стрижка деревьев, кустов. Часто им придавали вид античных ваз, арф, богов и даже людей. Но я сперва нарисовал Ленина. Думал, как из кроны дерева сделать Ленина, и получилось забавно. Но этот рисунок я потерял. А Ленин там был такой... с открытым ртом и у него были такие губы. Так я тихо-тихо рисовал Ленина, потом себя. Я вообще, когда думаю — сразу — во время рассказа — что-то рисую на бумажке. Что-то такое случилось со мной, что я сижу, говорю и в это же время что-то рисую. Так получился фильм. Этих рисунков очень много — самых разных — видишь? Вот тут рисую, а тут на полях уже телефон какой-то записан. Иногда среди моих рисунков появляется рисунок моей внучки — вот, как здесь. Пришла, нарисовала и дальше пошла.

— Кто сделал книжку — та­кую красивую и необычную?

— Да, тут все ручной работы. Мои давние друзья — редактор Лия Орлова и Маша Овчин­никова. Говорить «подруги» после сорока лет дружбы уже нельзя, нужно какое-то другое слово, а я его не знаю. Это какая-то родня уже. И вот Маша, которая сама художница, с прекрасной мастерской в Москве на Чистых прудах, решила сделать книжку. Она долго работала книжным графиком и делала замечательные книги. Первую мою книгу она сделала еще во время перестройки — взяла мои рисунки и сделала «В маленьком садике империи».

— И Мария Овчинникова сама сварила бумагу для книги?

— Да. Эта книга удивительного тиснения: видно, что это не просто ручная работа, а еще и очень старая типографская техника. У тебя она какого цвета?

— Зеленого. С Лениным и Сталиным на развороте.

— Зеленый был первый оттиск — штук сто, а сейчас они мне прислали на кремовой бумаге с круглым окном на обложке. Новую бумагу сварили. И таких книжек, которые похожи на живое растение, они сделали всего пять или десять. Смотри — сделали цветные картинки на белом. Тут вот куст, а переворачиваешь страничку — куст расцвел, и у Ленина в носу, например, распустился прекрасный цветок. На зеленом фоне все нарисовано черной тушью, а на белом — все цветет уже всеми цветами. И сабля Буденного тоже.

— Эти книги можно купить?

— Пока нет, но нам хотелось бы наладить продажу. Мы готовимся к тому, чтобы в нашем Театре кукол в Тбилиси эти кни­ги продавались. Смотри — тут обложка сделана, как стена в доме, из которого выходишь сра­зу в зелень — в парк, на буль­вар, и сразу видишь — растет там Ленин. Цвета крокодила...

— Как книга попала в Одессу на конкурс Бабеля?

— Я просто подарил книжку замечательному другу, известному литератору Валерию Хаи­ту. Есть такой одесский писатель и общественный деятель, который умеет легко, красиво и умно дружить. Очень благородный человек, у которого замечательная жена и блистательный актер сын. Его журнал «Фонтан» очень популярен. Я храню эти журналы дома и иногда одалживаю только избранным людям. Наверное, что-то со мной случилось, так как подарить эту по­весть такому остроумному человеку было очень смело с моей стороны. Никакого Бабеля в голове у меня не было. Я даже не знал ничего про конкурс, и не знал, куда посылать. Это Ва­лерий передал им, и они сами выдвинули меня на премию. Перед объявлением победителя публике дали посмотреть фильм моего сына режиссера Лео Габриадзе «Знаешь, мама, где я был?». Публика его увидела и проголосовала за меня и мое «Топиарное искусство».

— Одесситы умеют делать правильный выбор.

— У меня с Одессой давняя связь. Когда я уставал от работы и хотел отдохнуть, там в Одессе мне всегда было хорошо. Там всегда было много ки­слорода, было чем дышать.

— Знаю, что ты Почетный член Всемирного клуба одесситов и автор скульптуры другого почетного одессита — Рабиновича.

— Да, скульптура моя маленькая. Там у морвокзала одесситы открыли огромную скульптуру Эрнста Неизвестного. За­ме­чательная скульптура. А мой Ра­бинович — вот такой...

— Помню, кто-то пошутил, что известный Резо Габри­адзе и Эрнст Неизвестный поставили свои скульптуры в Одессе...

— Я одесситов очень люблю. Там, начиная от воздуха и кончая случайным взглядом на ходу, все так человечно и так понятно! И все это может однажды кончиться, но все это пока еще есть. Там жили и жи­вут много моих прекрасных друзей, и мне там хорошо. Осо­бенно когда был жив мой великий друг Боря Литвак, который построил для детей больницу. Он вставал утром и жил для других, и это была его жизнь. Твоя жизнь, жизнь любого прохожего — все стало его жизнью. И он служил этому. У меня много друзей там. Это вообще мой любимый город. Я горжусь тем, что меня приняли в Клуб. Там, в Одессе, живет мой друг, абсолютный гений, который уже почти пятьдесят лет остается в литературе как значительный мастер и умнейший писатель, Михаил Жванец­кий. Огромная фигура...

А.С. Для тех, кто не знает: в марте 2001 года издательство «Время» выпустило в свет собрание сочинений М. Жванец­кого в четырех томах. Это первое издание, в котором с такой полнотой представлено творчество популярного и, вероятно, самого цитируемого автора Рос­сии, постсоветского пространства и Русского зарубежья. Все четыре тома вышли с иллюстрациями Резо Габриадзе: в книги включено более ста его рисунков.

— Еще в Одессе живет не только мой, а всеобщий друг — скульптор Миша Рева. Заме­ча­тельный! Я все убеждаю их, что нужно сделать значок члена Всемирного клуба одесситов — маленький такой, не больше копеечки. Тогда он будет привлекать — интриговать, все будут присматриваться и спрашивать: а что это у вас тут приколото? А ты будешь отвечать так небрежно: «Да так... пустяки»...

— И все будут лопаться от зависти, что ты член клуба, а они нет.

— Ну да. Командору Фран­ции тоже вручают значок вот такой величины — чуть больше копейки. Хорошо, что в Одессе нет специалиста по топиарному искусству и все живет в естестве своем и никто не делает из деревьев ваз и знаменитостей. Повесть все-таки о том, что природа победила...

«Я незаметно влез в сад. Прячась в кустах, пробрался к топиарным фигурам. Ленин! Дожди, а за ними солнце сделали чудо. Вегетация поразила вождя. Природа победила вождя! Посаженные рядышком растения, нужные для сходства, распустились в своем естестве! Бородка Владимира Ильича зацвела отдельным кустиком, и из нее дрожали лютики! С затылка к темечку убегали нежные нарциссы! Лицо Ильича еще читалось. Из носа выглядывала жантильная кокетливая мимоза. На лбу Ленина чубчиком висели гиацинты!»

Я не могу цитировать дальше.

Читайте сами Резо Габри­адзе на сайте Премии Бабеля.

Добавлю, что мне повезло — Резо Габриадзе сделал богатейшие иллюстрации к книге «Юз!», составителем которой я была лет десять назад в Америке. В книгу вошли отклики и выступления разных авторов, приуроченные к юбилею поэта и прозаика Юза Алешковского, который отмечался Веслейан Университетом штата Конне­тикут.

Я смотрю фильмы Резо Габриадзе, листаю его книги, и с грустью думаю, что с каждым годом мы — просвещенное человечество — все лучше и изобретательнее умеем убивать и начисто не умеем любить. Но Резо терпеливо учит. Спасибо за науку.

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру