Американские продюсеры Дэвид Карпентер, Джон Артур Пинкард и Хантер Арнольд с гордостью извещают американцев, что у них все сложилось и любимый ими спектакль, международная сенсация, удостоенная престижной театральной Премии Оливье, «сНежное шоу Славы» этой зимой - на Бродвее.
Начался сейчас и закончится 5 января 2020 года.
Слава возвращается на нью-йоркские подмостки, чтобы порадовать новое поколение зрителей, которые только слышали об этом «SLAVA'S SNOWSHOW». Слава просит – нынче это указано в афише – не приводить малышей, чтобы они не пугались метели.
Спектакль Полунина – это праздник, но чтобы его оценить, нужно успеть прожить большой кусок жизни. Чтобы осознать это странное ощущение, когда от тебя одномоментно требуется быть взрослым и ребенком. Понимать, о чем речь в тех сценах спектакля, где много печали, и сохранять способность впадать в детство немедленно, когда тебе бросили мяч. Всем, кто видел это шоу, рекомендую пойти снова – проверить себя: если отобьете мяч – значит, живы.
Американцы пишут, что шоу «предлагает сказочное видение, которое переполняется волшебным динамизмом и юмористическими выходками, установленными в абсурдном и сюрреалистическом мире». Странные люди – они так и не научились понимать, что то, что для них абсурд и сюр, для нас реальность. Они опознают на сцене акулу, и даже согласны с тем, что она плавает, но где – это трудно определить - в туманном небе или океане. Плывет ли в брюхе у нее библейский Иона, или уже вышел и ставит об этом спектакль – им некогда гадать. Но душераздирающее прощание близких на железнодорожной платформе не может быть сюром. И я помню, как зритель замолкал, глядя на эту сцену. Этот спектакль я бы прописывала, как доктор – пациенту. Иди и смотри, слушай, что с тобой происходит, когда тебя вместе со всем зрительным залом Слава накрывает одной гигантской паутиной, из которой не выпутаться. Ау, Цукерберг! Ты еще не родился, когда Слава уже придумал и поставил этот спектакль. Ау, Брин, тебя не водили на Славу, когда ты был маленьким? Не дают ответа... Замело дороги, не докричаться.
«SLAVA'S SNOWSHOW» Нью-Йорк увидел впервые в 2004 году. Спектакль вошел в историю города театральной сенсацией, побив все рекорды по времени и по сборам Театра на Юнион-сквер. Он шел безумно долго, а билеты все продавались и народ шел и шел. Сравнить зрелище было невозможно ни с чем ранее известным городу. Прошло более 1000 представлений, чему не было равных. Спектакль получил награду Drama Desk Award за уникальный театральный опыт (2005), затем несколько лет спустя был показан на Бродвее в 2008 году, за что был удостоен номинации на престижную театральную премию Тони как «Лучший специальный театральный тур». Теперь, в статусе театральной классики, «SLAVA SNOWSHOW» приезжает надолго. Он признан семейным шоу высочайшего класса и увенчан более чем двадцатью международными наградами. Он стал сенсацией в среде театральных деятелей и критиков мира, которые назвали его «вещью редкой театральной красоты, которую нельзя пропустить» (London Daily Telegraph) и «безошибочно уникальным комедийным шедевром. Это по-детски захватывающе, наполняет вас невинным изумлением и лирически красиво». (The Independent).
Слава Полунин родился в маленьком провинциальном городке России и открыл для себя искусство пантомимы в средней школе. Став взрослым, уже в Ленинграде, он разработал свою эксцентричную форму театрального бытия, которую с любовью назвал «Выразительный идиотизм». В 1979 году Слава появился на российской сцене и телевидении. Зритель принял его сразу безоговорочно. Оброненные Славой реплики ушли в народ и стали междометиями, суть которых не переводится. Магическое «асисяй», которое произносил его герой на сцене в телефонную трубку, стало паролем поколения. Им и сегодня немолодые люди могут обменяться на бегу. Это лепет любви, детства, радости и беспомощности – когда ты таешь от любви и ни одного внятного слова уже не выговариваешь.
Слава, конечно, клоун, и то, что он умеет, конечно пантомима. Но ни тем, ни другим словом Слава не исчерпывается. Он философ, мудрец, поэт. И талант его заключен – для меня – в создании наднационального языка. Конечно, он родом из России, его Асисяй. Но только потому что он стал больше Асисяем, чем Славой, его смогли принять с распростертыми объятиями на Эдинбургском фестивале театров в 1996 году. Прежде так принимали и понимали только музыку и балет. С момента триумфального дебюта театр Славы Полунина стал бездомным: они постоянно на гастролях, постоянно выходят перед новой аудиторией, и новые люди в неведомых странах повторяют теперь «асисяй». Слава смог то, чего не смогла никакая другая из паутин – накрыть зрителей шара любовью, в которой нашлось место всем, старым и малым, с их разными снами, фантазиями и воспоминаниями. А для массы детей Слава стал главным воспоминанием о детстве – самым ярким и самым ласковым.
Я пойду... Смеяться, плакать, отряхивать паутину, ловить мячик и прятаться от снега. И, как всегда в нашей семье, сяду подальше от сына. Чтоб он не видел, как я выгляжу «выразительной идиоткой». Когда ему было 10, я отправила его одного смотреть Славу – прожить собственный опыт. Он вышел от Славы гордый: с удостоверением дурака. Была у Славы в ту пору Академия дураков. И первый документ, который сын долго берег, был этот, где значилось, что он дурак - член Академии дураков.
Прошли годы. Мы снова говорим и радуемся друг другу. За окном Манхэттен, Бродвей. Слава только что приземлился.
- Какие ощущения?
- Праздник – вот, наверное, главное ощущение. Просто когда-то Бродвей, Бродвейские театры - это было что-то такое, чего нужно достигнуть, добиться, а сейчас все есть, и это здорово. Есть праздник и праздничный город. Друзья приедут, друзья придут. И квартал Бродвейских театров - такое потрясающее место, что ощущение праздника круглые сутки.
- Что изменилось за эти годы, что мы не видели вас в Нью-Йорке?
- Все! Просто другая жизнь.
- Актеры новые?
- Нет. Правда, труппа только увеличивается, но никто никуда не уходит и ничто не уменьшается. Актеры отпочковываются, но остаются со мной. Они создают себя, у них возникает свой мир, но они продолжают работать со мной. Например, Юра Делиев. Это еще из «Маски-Шоу». Он работал в Одессе, у него свой театр. Но как только я звоню и говорю «Юрочка, мы едем в Японию», или, как сейчас, - на Бродвей, - он спрашивает, когда - какие числа, и все. Чтобы знать, сколько ему времени нужно. То есть все мои ученики разбежались, но в то же время остались все со мной. Сейчас я ставлю один большой проект в Москве и для него собрал опять всех Лицедеев и всех, кто был со мной в те еще годы – это конец семидесятых, – весь театр «Лицедеи» снова собрался. Мы поехали в Израиль, восстановили наши лучшие спектакли и сейчас я готов все снова показать в Москве. То есть я своих детей выпускаю в жизнь, но они остаются со мной. Возвращаются в гнездо.
- Поясните, когда спектакль удостоен самых высоких наград в мире театра и стал классикой, вы имеете право что-то менять, или теперь он становится неприкасаемой классикой?
- Что я всегда стараюсь не упустить из виду и за чем я всегда стараюсь следить – это чтобы не потерялась моя свобода и органика. Я никогда не пойду ни в одну клетку. То есть всегда, когда мне что-то предлагают, я сначала проверяю, что я потеряю, а не что приобрету. Иногда понимаю, что требуется уступка не в главном, в чем-то второстепенном, и тогда я иду на уступки, а так – никогда. Именно поэтому я ничего не потерял из того, что бы я хотел делать, и в то же время мне кто-нибудь мог бы сказать, что вот это делать не надо.
- Поразительно – то, что начиналось когда-то как шутка, стало теперь классикой.
- Но от этого ничего не меняется: свобода остается. Потому что много раз, когда я приближался, например, к Бродвею, и каждый раз, когда со мной начинали обсуждать условия, я всегда останавливался в тот момент, когда видел, что теряю главное. И уходил. Говорил: ну, может быть, в следующий раз. Пока не нашлись люди, которые пошли мне навстречу и поняли, что если я буду более свободным – я буду только более сильным. И вот результат – мы тут.
- Мой сын в 10 получил от вас удостоверение Члена Академии дураков. Прошло четверть века. Он сменил страну, защитил докторскую в Оксфорде, сегодня он директор колледжа, но горюет об утрате этого документа. Можно помочь и восстановить его статус дурака?
- Конечно можно. Дадим ему новое удостоверение. В этом году Академия из закрытого клуба становится общедоступной. Скоро выйдет «Альманах Академии дураков», где будет подробно изложена вся философия, все смыслы, вся жизнь и история нашей Академии. Она станет открытой. У нас за 30 лет собралось 60 академиков! Но теперь мы решили, что у нас будут не только академики. Теперь будут и просто дураки. Так что откроется много новых возможностей. Он когда вступил?
- В тот вечер, когда вы вручили удостоверение Ролану Быкову. Они сидели рядом.
- О! Если Быков, то, значит, это была гильдия Старых дураков, которую вел Ролан. Это в Москве было заседание.
- Да-да. Четверть века назад на Пресне.
- Восстановим его членство. Можно сразу Старым дураком.
- Что увидит зритель, который видел вас прежде? Все на своих местах?
- Да. Для меня же всегда на сцену вываливается только часть того, что я делаю за сценой. Главное, что я делаю, – я собираю счастливых людей, которым хорошо вместе. Поэтому наше Шоу – это такой праздник жизни, который мы дарим всем остальным.
- Объехав множество стран, создав свой универсальный язык общения, как вы ощущаете - его везде понимают так, как вы хотели бы?
- По-разному. Мы посетили 58 стран. Есть страны, у которых хорошие большие традиции. Такие, как Америка, Германия, Англия, Франция. У них накоплен опыт – воспитана аудитория. Люди, знающие этот жанр, любящие его. Поэтому нам в таких странах раздолье и разгул. Но есть другие страны - такие, как Бельгия, Скандинавия, где работать достаточно сложно. Но для нас это не проблема, а, наоборот, удовольствие - добиться результата в тех местах, где его очень трудно добиться. Поэтому мы стараемся ездить в такие страны. Например, в прошлом году мы объехали весь Ближний Восток: Катар, Кувейт, Саудовская Аравия. Мы там были первыми артистами вообще. В этих странах никогда не было театра. А теперь они понастроили себе суперсовременные театры, оснащенные всем на свете, и там ничего не идет на сцене. Нас первыми пригласили потому, что знают, что у нас есть опыт. То есть к нам приходят люди, которые ни разу в жизни не ходили в театр. Нам дают совершенно фантастические здания, и мы тащим с собой техническую команду из Лондона. Потому что там никто вообще не знает, как каким пультом пользоваться. И мы постепенно приучаем публику к театру. Она с большим удовольствием отправляется в театр. Мы прожили год Ближнего Востока: работали во всех этих странах, а сейчас начинаем возвращаться в Китай, заново осваивать его. Потому что прежде это было бесполезно - пытаться зал увлечь. Они все делали по команде - по команде хлопали, по команде замирали. А теперь там постепенно появляется новое дыхание у зрителей, и мы начали ездить. Там тоже понастроили огромное количество современных театров по всему Китаю. Приезжаешь в город, а он пустой – город построен, а жителей еще нет. Фантастическая ситуация! И в пустом городе есть театр. Мы еще ни в Европе, ни в Америке не понимаем, что там происходит, а это просто новая вселенная – там – с той стороны шара. Здесь все это еще незаметно. К китайцам мы сейчас ездим, как в Лондон, то есть публика уже так же глубоко воспринимает наши спектакли, как Европа. Уже можно с ними нормально общаться. Мера условности оказалась доступна пониманию. Но я начал сейчас делать другие вещи, которые им ближе. Сейчас мы готовим огромный проект. Все предстоящее лето мы будем в Москве. Музей Москвы дал нам около 3000 квадратных метров территории. Я просто беру пространства и создаю в них миры, в которых можно участвовать. Мы это готовим, чтобы показать и потом повезти в Китай, потому что им такая форма творчества более близка, чем какая-либо другая. Театр у них был только традиционный, старинный. Современного театра у них никогда не было - они проскочили эту часть. Поэтому мы заходим к ним с другой стороны - с точки зрения ярмарки, совершенно с другого входа.
- Что происходит с книгами о ваших проектах? У меня есть один из первых альбомов, а что-нибудь вышло за эти годы?
- За один этот год мы выпустили около 10 книг, и еще штук 20 надо выпустить. То есть все, что собралось за эти годы, нужно выпустить к выставке - чтобы люди могли понять эти миры, которые там будут представлены. Чтобы поняли, что в них происходит. Я вам покажу - мы сделали огромную книжку «Слава дурак». Там огромные фотографии – очень поэтичные. Например, я на кровати плыву по воде. Кровать заправлена, рядом тапочки плывут, по мне кролики бегают. Такие метафоры, образы. Или я стою внутри цветущего куста и у меня борода вся в цветах.
- Резо Габриадзе недавно сделал книгу «Топиарное искусство» - там у него голова Ленина зацвела.
- Да-да, это очень близко. В Грузии есть еще один близкий мне человек – Параджанов: чем старше я становлюсь, тем больше на него становлюсь похожим.
- Зритель, который придет на спектакль, сможет уходя унести что-то на память?
- Да, какие-то книги мы привезли и будем продавать. «Снежность» и еще какой-то альбом... В Париже у меня сейчас появилась своя лаборатория – «Жёлтая мельница». И там мы проводим очень много разных экспериментов. Печатных - тоже. Например, этим летом мы провели один из праздников, совершенно фантастический: мы поженили 700 пар за два дня. 700 пар прилетели к нам со всего мира.
- А как вы их всех собрали?
- Через Интернет. Теперь все делается через Интернет. И мы выпустили несколько книг к этому событию. Одна из них называется «Двуспальная книга»: мы на постельном белье сделали тексты – напечатали эротическую поэзию. На подушках, одеялах и пододеяльниках. Или, например, у нас там стояла огромная кровать. Вертикально. И ты мог в нее зайти, как в комнату, как в купе, и запахнуться. И так – стоя - лежать на этой кровати со всеми этими стихами на всех языках. У нас сейчас в Париже Музей ярмарочных искусств попросил этот объект на выставку. Так как им очень понравилось.
- Искусство приходит из мира и возвращается в мир.
- Да. Для меня весь мир - театр. Моя «Мельница» - это лаборатория, которая учит тому, как создать из своей жизни искусство. Мы именно этим там занимаемся. Это наше новое Поле чудес. От центра Парижа к нам всего 20 минут на машине. Там четыре гектара земли и каждый год там мы готовим несколько проектов. Например, «Пикник как произведение искусства». К нам приехали десять великих поваров и мы создали каждому условия показать свой пикник. Был, например, черный африканец-повар, который делал черный салат. Вся еда была черная, и все в черной одежде. Черные макароны, черный кофе в черных чашках, черный туалет и в нем черное мыло и черная туалетная бумага. И библиотечка черного юмора.
- Вы снимаете свои хеппенинги?
- Да, мы сделали очень красивый часовой фильм про свадьбы. Теперь к нам на каждый праздник приезжают пять-шесть съемочных групп из разных стран мира. И каждый снимает своё кино.
- Что за проект в Москве?
- То, что я в Москве буду делать летом, будет работать как клуб. Мне исполняется 70 лет. И мэр Москвы дал нам площадку по этому случаю. Из 120 моих проектов я выбрал любимые 30. Это современное искусство с новыми технологиями. Я показываю свои старые проекты, но пользуюсь новым языком. Вы помните «Караван мира», когда 60 театров пересекли полмира? В каждом из наших залов можно будет погрузиться в этот проект, почувствовать себя участником. Это очень красиво. Например, ты входишь в комнату, где все время идет дождь везде – со всех сторон. И ты идешь сквозь комнату и над тобой нет дождя. Посуху проходишь через воду. Там очень много таких вещей - одновременно современных и в то же время очень поэтичных. Мы пытаемся создать выставку не чисто развлекательную, а извлекать из всего, что показываем, смыслы.
- Как вы себя чувствуете в новой политической реальности?
- Трудно. Очень трудно. Все запутано так, что профессионалы не знают, что делать, куда уж нам, клоунам. Мы альтернатива: у нас все понятно, все светло, и чем можем – тем помогаем.
- В Киеве вы не бывали в эти годы войны?
- Не был. Но тысячи друзей там. И мы постоянно вместе: все с Украины приезжают ко мне на «Мельницу».
- Какое место в мире произвело самое странное впечатление?
- Катар. Там все пришли в этих одеждах... с амбразурой. Это для нас был спектакль: когда сидит весь зал в черном и вот так на тебя смотрит через щелку на лице. Я всех строго предупредил: ребята, ни к кому не подходить, не приближаться и не прикасаться. И наши старались: все выполняли. И когда пошло дело к концу - эти в черном сами как полезли к нам на сцену! Ух! Так что все всё забывают и про свои эти надевки со щелками. Они сами сметают все границы, а не мы. Мы побаивались, но теперь понятно стало, что в этом спектакле все можно.
- Самое большое потрясение минувших лет.
- Оооо! Мы только что ездили на мировое совещание дельфинов. Ассамблея в Дельфах в Греции, где оракул сидел и в давние времена. Там есть Посольство дельфинов и мы в него входим как послы. Это те люди, которые общаются с дельфинами и понимают те смыслы, которые являются главными в диалоге между дельфинами и людьми. Распространяют их по миру. Вот в Дельфах они все собираются.
- Какой дурак это придумал?
- Такой Гротовский. Удивительные люди съезжаются, настоящие дельфины. И сейчас в Дельфах была чудесная встреча. 108 человек со всего мира съехались. Самые сумасшедшие, которые сказали какие-то новые слова об этом мире. Один занимался всю жизнь муравьями. И все смыслы, которые он там обнаружил, перенес на смыслы нашей человеческой жизни. Были люди, которые делают звуковые театры: ставят в джунглях микрофоны и пишут, как говорят насекомые между собой. И ты в Европе можешь прийти в этот театр, где ты погружаешься в это и оказываешься в пространстве джунглей. И это консервируется на века.
- И эти насекомые, когда забудут свой язык, смогут прийти в Европе в театр и восстановить родной язык.
- Да. А в Новой Зеландии приняли закон - Декларацию прав реки. Река получила такие же права, как человек. Ее нельзя, например, менять, травить. Потом выступил министр культуры Бутана. Они создали Министерство Счастья и измеряют уровень счастья в стране, Счастье у них такой валовой продукт, который производит страна. Сто восемь таких совершенно удивительных людей собрались, чтобы поделиться такими вещами.
- А вы что там делали?
- У меня был доклад о том, как быть счастливым. «Счастье дурака» называется. В связи с юбилеем сейчас выйдет несколько видео, где будут собраны все лучшие миниатюры. И отдельно – серия лекций по всем направлениям, которые мне близки: уличный театр, клоунада, Академия дураков и о счастье дурака.
- Дайте самый дурацкий совет, как быть счастливым. Рецепт, которым вы пользуетесь.
- «Ноги в воду» - один законище. Что это означает? Каждые 12 лет я должен сменить дело, которым я занимаюсь. То есть каждые 12 лет я останавливаю поезд и говорю: «Спасибо! До свиданья!». И ищу, куда я хочу дальше. А для этого нужно ноги в воду, посидеть месяцок и понять себя: «Что же это, куда тебя тянет, почему ты это делаешь, для чего это тебе нужно и вообще нужно ли это тебе?». Никогда не продолжайте механической жизни, никогда. Бойтесь больше всего на свете механического повторения того, что вы уже видели, знаете и вам неинтересно.
Вырваться на свободу, и можно рухнуть так — это самая большая проблема. Не у каждого хватит смелости. А смелость знаете от чего возникает? Если ты сто раз попробовал, то уже знаешь, на сколько твоя смелость тянет. Поэтому нужно побольше пробовать, побольше пробуешь — уже знаешь, стоит ли здесь вырываться или лучше потерпеть. Ну и последнее. Создай свою жизнь, как ты создаешь произведение искусства. Это единственный способ ее любить. Отнеситесь так к каждому своему шагу, к каждой своей встрече, к каждому дню своей жизни.
- Врачи что-нибудь говорят вам о целебности вашего шоу?
- Да. В Эдинбурге ко мне врач пришел за кулисы и говорит: вы уж извините, что я без вашего разрешения делаю одну вещь. Я врач-психолог и ко мне попадают самые сложные люди - после попытки самоубийства, после наркотиков. И все эти две недели, пока вы здесь, я выписываю всем одно лекарство: сходить на ваше Шоу.
- Вы понимаете, что срабатывает?
- Думаю, в спектакле присутствует принцип гармонии. Это гармоничный мир на сцене, гармоничные отношения, и у человека со стрессом, когда все разбалансировано, наш мир дает чисто ритмически новый заряд. Я уж не говорю про смысловые ходы. И зритель начинает жить в гармонии с миром. И баланс начинает восстанавливаться.
- Слава, вы наконец рационализировали свое спонтанное, интуитивное творчество. Гармонию алгеброй поверили.
- Нет, я просто пытаюсь понять, что же я делаю всю жизнь. Делаю я все спонтанно, а потом пытаюсь понять: что же это было?
Это была жизнь, Слава. Которая сегодня признана классикой.
Либо это был театр, который сначала стал классикой, а потом оказался жизнью.
Билеты в продаже на Telecharge.com.
Шоу рекомендовано зрителям в возрасте от 8 до 108 лет.
Реклама напоминает, что несмотря на то, что спектакль идет в театре Стивена Сондхайма, «СЛАВА» не является постановкой этой театральной компании.
