То, что в СССР называлось неизвестно почему «сирота казанская», в Нью-Йорке – сирота «бруклинская». Смысл тот же – снисходительное отношение к убогому: ну ты, несчастье, иди сюда, я тебе сопли вытру. В роли такого горя лукового снялся в новом фильме «Сиротский Бруклин» (Motherless Brooklyn) замечательный актер Эдвард Нортон. Фильм дали на закрытие кинофестиваля и поставили им жирную точку в конце. Фильм очень хороший. Сделан группой независимых продюсеров, а потому следите, когда он выйдет на большой экран. И посмотрите. Особенно в Нью-Йорке. Это серьезное, сильное высказывание. При сочетании невозможного: внятной гражданственной позиции и поэтического мировосприятия. Кто помнит «Сурамскую крепость» Параджанова, понимает, о чем я: когда поэт воспел легенду Грузии о том, как она защищала себя от набегов. Но данный сценарист и режиссер реалист, в отличие от Параджанова.
Играет Эдвард Нортон сыщика Лайонела Эссрога. Когда-то в сиротском приюте, куда Лайонел, хворый, попал после смерти матери, его не дал растерзать другим детям паренек постарше – Фрэнк. Потом Фрэнк стал сыщиком, и когда сирота подрос, забрал его к себе. Хворь у парня редкая – «синдром Туретта» - тик после травмы: он время от времени дергает головой и непроизвольно повторяет отдельные слова. Такого в сиротском приюте вообще убить могли. Но Фрэнк обнаружил, что сирота обладает невероятной памятью: все, что видел, он не может забыть. Потому Фрэнк приспосабливает парня к своему делу: следить за людьми. Иногда щелкать фотоаппаратом – сохраняя свидетельство того, что именно этот человек был в определенном месте. Еще двое сирот в том же офисе создают прекрасную команду. Тут-то Фрэнка и убивают. И весь фильм сирота Лайонел будет искать тех, кто это сделал. Он их видел. Издали. И запомнил.
В фильме есть все привычные атрибуты криминальной драмы, но к концу выяснится, что все настолько необычно, что сам сыщик растеряется. И не детектив важен в этой истории. Детектив – это колеса, которые достаточно быстро катят совсем другую историю. Это производственная драма, все герои которой реальные люди, они жили и работали в Нью-Йорке совсем недавно. И главный герой драмы вовсе не следак-сирота с тиком, а великий и могучий градостроитель Роберт Мозес, создавший этот самый Нью-Йорк, на который смотреть с любой точки дух захватывает. Мозес провидит нынешний город не в топи болот, как Медный всадник, но в пыли и грязи каких-то пастбищ, где ходят козы... в районе 59-й Стрит. И хозяева скотины в ярости, что Мозес гонит их коз, чтобы построить какой-то никому не нужный Центральный парк...
Я вообще не знаю, про что будут смотреть кино те, кто не знает, кто такой Роберт Мозес и чем мы ему обязаны. Авторы опрометчиво полагают, что зритель либо образован, либо – как минимум – читал книгу, которая в основе сценария и фильма. Книгу я не читала, а про Мозеса много знала, кроме одного. Что узнаете и вы, посмотрев фильм.
Мозес вошел в историю Нью-Йорка и Америки как выдающийся градостроитель XX века. Он родился в 1888-м и умер в 1981-м. И все, что мы видим сегодня вокруг себя, прогуливаясь по городу или пролетая над ним, это все он. Почти все грандиозные проекты по реконструкции и строительству в городе лет 30 шли под его руководством. Он создал сеть хайвеев, включающих мосты, туннели и эстакады и соединяющих разные районы Нью-Йорка. Построил Линкольн-Центр, стадион «Шей», комплекс Организации Объединенных Наций, дамбы, парки, бассейны, жилые комплексы и многое другое. Мозеса помнят как ужасного разрушителя и как гения. Его проклинали за презрение к историческому наследию и бессердечное отношение к людям.
Открытым остается вопрос о будущем: он предвидел его или создавал? Ответа нет. Есть изумительный город, который ошеломляет необычностью и красотой и тем, насколько он удобен для жизни. Нью-Йорк до Мозеса представить невозможно. И нет уже тех, кто помнит, каким он был. Почти не осталось, точнее.
Роберт Мозес родился в Нью-Хевене в семье евреев-иммигрантов из Германии. Окончив Йель, защитил докторскую в Колумбийском. Начал работать с Беллой Московиц (1877 - 1933), бывшей в ту пору советником нью-йоркского губернатора Эла Смита. Мозес и Московиц помогли Смиту создать новую систему управления штатом, которая легла в основу Нового курса президента Рузвельта. О Мозесе говорили, что он разбирается в технике лучше инженеров, а законы знает лучше юристов. До войны он построил парки Джонс-Бич и Риверсайд, десять огромных бассейнов в Нью-Йорке, сеть парквеев на Лонг-Айленде и возродил Сентрал-парк. Когда он стал председателем Управления мостов Трайборо, доходы в десятки миллионов долларов от системы мостов, связавших Манхэттен с Квинсом и Бронксом, создали финансовую основу для других масштабных проектов. В течение двух послевоенных десятилетий Роберт Мозес занимал разные должности и был строительным диктатором. В эти годы появились мосты Уайтстоун, Генри-Хадсон, Верразано-Нэрроуз, скоростные автострады Белт-Парквэй, BQE, CBE, SIE, туннель Бруклин-Бэттери, кварталы с десятками тысяч квартир и многое другое. Но проект скоростной дороги, грозивший разрушить Гринвич-Виллидж и Сохо, вызвал такой яростный протест, что был отвергнут городскими властями. Только в 1968 году конфликт с губернатором Нельсоном Рокфеллером вынудил Мозеса уйти в отставку.
Удивительный фильм. Тонкий, изысканнный, где под криминальной драмой зарыта производственнная, а внутри той колом стоит вопрос о морали, и ответа на него нет. Не может мощный градостроитель заботиться о собственнном моральном облике. Он день и ночь на ногах, он перебрасывает гигантские мосты через океанские воды, командует несметным количеством людей, ворочает огромными деньгами, обладает неограниченной властью, которой не искал, но вынужден был обрести, чтобы как можно быстрее убрать тех самых коз в частности. Ну, и людей тоже, если они лезут под ноги. У него нет времени на то, чтобы рассуждать, что думают козы о его стройке. Ему дело делать нужно. И даже если бы он был чуть человечнее, незыблемой осталась бы формула «кто живет для дальних – не заботится о ближних». И эти дальние – мы. Мозес построил город мне.
Роберта Мозеса безупречно сыграл Алек Болдуин. Он наловчился в последние годы изображать людей, облеченнных властью. В какой-то момент было страшно, что он скатится в пародирование Трампа или Харви Вайнштейна, но он удержался. Монологи его звучат убедительно, и представить, каким чудовищем был Мозес, легко. Но проникнуться к нему ненавистью за всех уничтоженных им людей трудно – и в этом главная проблема реальной истории и узел драмы. Потому что я сижу на просмотре в том самом Линкольн-центре, который построил Мозес, и приехала туда по тому самому хайвею и тем мостам, которые построил Мозес... И прошлась до и после просмотра по Сентрал-парку и о козах не знала, не думала, а когда узнала – не вздрогнула. И заставить себя проникнуться состраданием к той сгинувшей бесследно семье, которую эта бедная кооза кормила, не смогла.
Из дня сегодняшнего ясно, что Мозес был прав. Он вымечтал тот Нью-Йорк, которым любуются все, но как было страшно жить в те дни, когда он расставлял кубики на макете и сметал те спичечные коробки, на месте которых должен был лечь хайвей, представляю. А в этих коробочках жили люди, старые и малые. У них были семьи, планы на будущее и мечты. А Мозес сметал их с макета, со стола, из жизни и утешал сироту бруклинскую, что никто про этих людей и не вспомнит никогда. Он был прав. Не вспомнили. Только полвека спустя два молодых человека сподобились - кинематографист Эдвард Нортон и прозаик Джонатан Летем.
Роман Джонатана Летема «Motherless Brooklyn» вышел в 1999 году. Роман сразу получил Национальную книжную премию Круга критиков 1999 года и Золотой кинжал 2000 года - за лучшую криминальную историю. «Нью-Йорк таймс» писала, что под видом детективного романа Летем написал пронзительный рассказ о расследовании, раскрывающий, на самом деле, работу человеческого ума. В отличие от детективных романов и сериалов, это триллер, в котором все проясняется на последней странице, погружает нас в дебри ума аналитика, место, где слова разбегаются и переплетаются в спутанный клубок, который нужно распутать. И хворь сыщика становится подробностью, которая вызывает такое искреннее сострадание к герою, что ты переходишь на его сторону сразу и желаешь ему непременно найти убийц своего спасителя и наставника.
Создатель картины - Эдвард Харрисон Нортон – в свою очередь вызывает симпатию тем, что взвалил на себя такую гору и в одиночку вытащил эпическое полотно. Он не просто написал, поставил и сыграл эту историю, - он еще и один из продюсеров. Картина сделана на деньги друзей. В одной из вторых ролей занят Уиллем Дефо. Прежде чем приняться за новый фильм, Нортон освоил все возможные профессии в кино – он американский актер, кинорежиссер, сценарист, продюсер, оператор и монтажер, трехкратный номинант на премию «Оскар».
Образ Роберта Мозеса ему достаточно понятен, так как его собственный дед был строителем. Джеймс Рауз известен своим вкладом в строительство города Колумбия, штат Мэриленд, и помощью в застройке внутренней гавани Балтимора и Бостонского рынка. Работа сыщика тоже ясна не из книг: отец его, Эдвард Нортон-старший, в прошлом - федеральный обвинитель в администрации Картера, а сегодня работает в организации по охране исторических ценностей. Мама - учительница английского языка, умерла более 20 лет назад. Так что и сиротство ему тоже знакомо не по книге. Одним из важных героев полотен Эдварда Нортона стал Нью-Йорк, снятый очарованным режиссером с откровенной любовью. Немудрено, что на пресс-конференции режиссер много говорил о своем операторе. Дик Поуп - английский кинооператор, старше Эдварда – он родился в 1947 году на другом берегу Атлантики – в Бромли, Кент, Англия. Удостоен премии «Vulcain» 67-го Каннского кинофестиваля в 2014 году за фильм Майкла Ли «Мистер Тёрнер». Нортон на все вопросы о красоте фильма отвечал, что он видел, как Дик снял что-то такое для Ли или для Линклейтера, а потому он не сомневался в том, что он может снять и для него. И Дик Поуп снял.
Нью-Йорк в кадре сумрачный и невеселый в Бруклине и Гарлеме. В узких улочках, застроенных похожими на английские браунстоунами, ютится черная беднота, которая приговорена к уничтожению гениальным проектировщиком сияющего Нью-Йорка.
Немного сложно заставить себя погрузиться в то недавнее время, когда знаешь, сколько сегодня стоит такой браунстоун...
Непременно посмотрите кино. Поддержите независимых продюсеров, любящих свой город, историю и профессию. Узнаете много нового.
И – прощай, 57-й. Тебе удалось показать хорошее кино. Спасибо.
