Не раз пересказанная во всевозможных легендах, пьесах и романах история четырехлетней войны в Китае третьего века до нашей эры, которая привела к воцарению династии Хань во главе с императором Лю Бангом, - часть китайского национального сознания. Так что версия, представленная в спектакле Липинь, вероятно, вызывает на родине и у знатоков иной отклик. Но в зале театра Кока большинство составляли зрители, которых, как и меня, привело любопытство к иной культуре, надежда узнать нечто новое о ней и о ее современных представителях и даже, не исключено, быть тронутым, эмоционально и интеллектуально «задетым» или даже потрясенным (реакция, которую, скажем, вызывали спектакли японского театра но и современные драмы, привозимые неоднократно из Японии). Многих ждало разочарование.
Насторожил уже текст в программке: предисловие и либретто были велеречивы, напыщенны и невнятны. Но сцена обещала что-то интересное: тысячи ножниц свисали над ней, излучая серебристый блеск. В глубине сцены другое скопление ножниц напоминало лесные заросли. Все издавало звон, чем-то напоминая лязганье оружия. Справа на авансцене перед кучей белой бумаги сидела невозмутимо-неподвижная девушка и по древней китайской традиции вырезала большие иероглифы. Она будет их показывать нам в течение спектакля, отмечая начало сцен.
Тут зазвучала музыка. Ее исполняли на традиционных китайских инструментах выплывшие из-за кулис двое в белом. Исполняли долго. Потом ножницы над сценой начали «дышать», образуя новые формы, и из мрака появились черные фигуры в полумасках (воины), а позже – некто в белом: Рассказчик, один из свидетелей древних событий (актер Гуо Йи заслуживает восхищения своей невероятно мелодичной и богатой оттенками дикцией, которую виртуозно сочетает с довольно сложной пластикой).
Эпизоды «битв» перемежаются с моносценами, в которых нам представляют будущего императора Лю Банга, дезертира Хан Ксина (тут в спектакле появляются сатирические элементы, но они так выпадают из общего, супервозвышенного тона, что публика отвечает на старания актеров робкими смешками, толком не зная, что же имел в виду постановщик). Мускулистый богатырь в духе американских Марвел-боевиков изображает предводителя западных Чу (проигравших в этой войне), а великолепный Ксю Шеньян исполняет роль его любовницы, и его медленное, красивое соло - лучший и едва ли не единственный по-настоящему оригинальный эпизод спектакля.
К концу прибережен главный «трюк»: сцена покрыта мириадами алых бумажек-перьев-лепестков, которые персонажи всячески «взбивают» своими движениями, так что все кажется залитым кровью. Тут же группка бледных изможденных персонажей-зомби (вероятно, жертвы войны). Все это – под чередование нежного женского голоска, поющего нечто приятно-мелодичное, и массивных электронных волн, шумов и ударов. Гигантская гирлянда ножниц с шумом рушится на сцену. И «резчица» бумаги показывает последний лист - «END».
Что же в этом спектакле было? Визуальные и звуковые эффекты, которые быстро приелись, а также виртуозные и энергичные танцовщики, ловко сочетавшие акробатику, военные искусства и чисто танцевальные элементы. Впрочем, от китайской труппы иного и не ждешь. Но агрессивные эпизоды с изображением «битв» в стиле «Сrouching tiger hidden dragon» многократно повторялись, из-за чего и они надоели. Были эклектично «надерганные» стили – от китайской оперы до японского буто, от традиционной придворной музыки до электронной «попсы». И при этом постоянное ощущение статики, когда ничего не происходит и непонятно, что мы вообще в этом зале делаем... Может, надо серьезно заняться китайской историей?
