И Россия, в которой он поставил уже семь спектаклей, ему эту возможность дает. Донеллан же, в свою очередь, стимулирует своими работами российский театр и заодно помогает актерскому самочувствию и благосостоянию: спектакли его, поставленные в Москве и на русском языке, успешно гастролируют по театральным фестивалям и прочим площадкам.
Вот и сейчас Донеллан представил в Америке (хоть сам и не приехал – репетирует в Милане) спектакль, созданный под крышей Московского театра им. Пушкина. Эта совместная постановка московского театра и донеллановской компании Cheek by Jowl уже прошла в вашингтонском Кеннеди-центре и – на прошлой неделе - в Бруклинской академии музыки, а сейчас идет в Бостоне. Спектакль называется «Мера за меру» и создан по не самой популярной пьесе Шекспира.
Донеллан над пьесой поработал, сделав, как всегда, динамичную адаптацию: убрал второстепенных персонажей, довел продолжительность спектакля до часа и пятидесяти минут и при этом бесшовно соединил сцены в легко обозримое целое. Русский язык у английского режиссера ирландского происхождения, несмотря на годы работы в Москве, слабоват. Но перевод адаптации в любом случае пришлось бы отдавать профессионалам. Иногда он кажется тяжеловатым, как и текст оригинала, от которого режиссер не отказывается. На спектакле в БАМе, не всегда улавливая русские слова, я поглядывала на экран с титрами, но и от них помощи было немного. Хорошо, что предварительно разобралась в перипетиях интриги.
А интрига драматичная и запутанная: не будучи уверен в эффективности своих методов правления, Герцог покидает свои владения и передает бразды власти исполнительному и добронравному Анджело, надеясь, что тот-то сумеет навести порядок в разболтавшемся, разнузданном, потерявшем моральный компас обществе. Далеко, однако, Герцог не уезжает: надевает монашескую рясу и, неузнанный под ее покровом, глядит со стороны. Между тем Анджело (Андрей Кузичев в облике, подозрительно напоминающем министра культуры Мединского или любого другого бюрократа-лицемера - борца за нравственность «нового пошиба») рьяно берется за дело и отправляет на казнь «за прелюбодеяние» Клавдио, который был пойман в постели с собственной невестой.
Добрый сердцем и куда более распутный Лучио (блистательный Александр Феклистов) и сестра Клавдио Изабелла, готовая постричься в монашенки, пытаются его спасти. Но Анджело неумолим, пока его самого не сбивает с ног страсть к... Изабелле. В обмен на ее сексуальные услуги он готов помиловать «блудодея». Та в возмущении отказывается, несмотря на мольбы брата, боящегося смерти больше, чем потери сестриной девственности... Заканчивается все, впрочем, хорошо, хоть и не без натяжек и чудес. Как полагалось в театре времен Шекспира, все находят свои «половинки». Как полагается в российском театре, пары кружатся под звуки прелестного, слегка меланхолического вальса.
Детали сюжета сообщать не буду. Важнее сказать о методе Донеллана. Традиционных застольных читок он не устраивает. К началу репетиций актеры текст уже прекрасно знают и достаточно вжились в свои роли, чтобы начать импровизировать вместе целые сцены. Вот тут-то Донеллан и включается в процесс: шлифует, отвергает, выбирает, спорит, соглашается... Таким образом спектакль «лепится» из актерских индивидуальностей и их ощущения текста, которое, понятное дело, всегда диктуется личным опытом исполнителей. Вот почему поставленные в России интерпретации классики у Донеллана так современны и так аутентичны. Помните «Бориса Годунова» - его первую работу с россиянами, показанную в Парк Авеню Армори?
Шока, какой произвел тот «Борис Годунов», в этот раз не испытываешь, но штрихи (от грубых окриков до опасливых взглядов, не говоря уж о милицейских формах) безошибочно рисуют сегодняшнюю Россию. Особенно хороши первые минуты спектакля: в минималистских и точных декорациях (кроваво-красные кубы на черном фоне с пронзительным светом софитов) движется «толпа» - группа разномастно одетых граждан. Движутся все в одном направлении, в одном ритме, с одинаковыми жестами, и время от времени бросают подозрительные взгляды в сторону зрителей. Этот «балет» длится – в абсолютной тишине - долго, но настолько умно поставлен, что времени не замечаешь. Позже в спектакле кубы к нам развернутся, и в каждом, как в окне или на сцене, будет свой фон к тексту: секс, молящаяся монашенка, некто (Клавдио?) в камере-одиночке, приговоренный к смерти...
В XVII веке «Меру за меру» считали комедией. В XXI на спектакле смеются нечасто и без легкости: во-первых, потому что Деклан не любит прямой, «в лоб», сатиры, а во-вторых, уж слишком серьезна цена, которую должны заплатить герои, и слишком современны проблемы: растленность, коррумпированность, лицемерие власти - тех, кто «печется» о нравственности народа, делая для себя исключение, бессилие «маленького человека» перед тиранией, женщина, судьбой которой манипулируют мужчины... Кажется, что 400 лет спустя все это актуально, как никогда раньше. И в счастливый конец с покаянием и исправлением ошибок не веришь.
