Ее герой, Джон Марчер, живет в ожидании некоего события. Трагического или радостного, он не знает, но оно будет экстраординарным, потрясет его до глубины души и изменит его жизнь. Мэй Бертрам, которую он случайно встречает через десять с лишним лет после короткой первой встречи, вспоминает об этом (ей единственной он тогда открылся) и осторожно предполагает, что это могла быть любовь. Нет, Марчер в это не верит, он любил, но особого потрясения не испытал. Они встречаются еще и еще раз, разговаривают, анализируют его чувства. Мэй терпелива, внимательна, сосредоточена на нем – как психотерапевт или глубоко любящая женщина. А он сосредоточен на себе. Потом приходит ее болезнь и смерть. Он испытывает растерянность, чувство утраты и в самом конце понимает, что любовь и была тем, что его подстерегало, как «зверь в джунглях», и от чего он убегал всю жизнь.
Непростой по структуре текст, сплетенный из длинных витиеватых фраз, детально анализирующих малейшие оттенки настроения персонажей, и практически полное отсутствие действия делают почти невозможным прямой перенос повести на сцену или экран. Но центральная идея, в общем-то универсальная - незамеченной любви, несостоявшейся жизни, упущенной возможности счастья, «чревата» интерпретациями. Одну из них, с указанием «Танцевальная пьеса», предложили драматург Дэвид Томпсон в содружестве с композитором Джоном Кандером, который вместе с Фредом Эббом (увы, уже покойным) прославился как автор «Кабаре» и «Чикаго». Спектакль поставила Сьюзен Строман, именитый хореограф и режиссер, обладательница нескольких «Тони», и он идет сейчас в известном офф-бродвейском театре «Vineyard» (108 Ист 15-я улица), как раз в этом сезоне отмечающем свое 35-летие.
Лондон «прекрасной эпохи» уступил место сегодняшнему Нью-Йорку, Марчер (в молодости – актер Тони Язбек, в зрелом возрасте – Питер Фридман) превратился из состоятельного джентльмена без особых занятий в успешного арт-дилера, и история его жизни подана как наставление племяннику, только что расставшемуся со своей подружкой.
Не слишком доверяя интеллигентности зрителя, автор решил объяснить нам, почему Марчер бежит от любви. Так ожидание символического «зверя в джунглях» превратилось в фобию, настигающую героя в минуты ключевых решений (с физиологическими подробностями и под электронную звуко-страшилку). Фобию нам тоже объясняют, причем банально, придумывая герою душевную травму, полученную в детстве. Мэй тоже банально выходит замуж, мужа любит (чему изрядно помогает его богатство и щедрость), и эпизод уже готов превратиться в «Евгения Онегина», если бы не банально-вульгарная сцена секса.
Поскольку перед нами «танцевальная пьеса», ей нужна партитура. Почти исключительно вальсовая и основанная фактически на одной короткой, многократно повторяющейся с небольшими вариациями мелодии, партитура Кандера в аранжировке и оркестровке Грега Энтони и Сэма Дэвиса на редкость безлика - эдакий среднестатистически-бродвейский, сентиментальный, но ничуть не трогающий и довольно монотонный поток.
Вдохновиться тут на интересную хореографию трудно. Но зачем Строман дает молодому Марчеру (Тони Язбек) классические танцевальные соло? Выглядят они нелепо, останавливают действие и ничего по сути не добавляют. Введенная в спектакль неким рефреном группа женщин – «жертв» марчеровских скоротечных романов – изъясняется в том же стиле разбавленных бродвейскими штампами классических па, причем вне зависимости от того, о каком времени или месте идет речь. Костюмы меняются, движения - нет. Попытки юмора редки и большей частью неудачны.
Жалко актерских усилий. К счастью, двум прекрасным актерам, Питеру Фридману (Марчер) и Тиглу Бугеру (муж Мэй), танцевать не приходится, и каждый в своей роли находит органичность и даже моменты проникновенности. Ирине Дворовенко сложнее, но ее пластика – как в разговорных, так и в танцевальных эпизодах – безупречна и всегда эмоционально точна. Как драматическая актриса она особенно хороша как Мэй юная и Мэй пожилая. Но как «Мэй замужем» она, мне кажется, недополучила чуткого режиссерского наставления: немножко меньше мстительности и обиды, немножко больше сдержанности, мягкости, ностальгии в ее интонациях сделали бы характер ее героини богаче и привлекательнее. Работать в офф-бродвейских театрах сложно: маленькая сцена, особая близость к залу, невозможность спрятаться за сценическими эффектами. Еще труднее, если пытаешься поставить «танцевальную пьесу». Тут нужны особые усилия. Такое ощущение, что именитые авторы поторопились.
