Неизвестный против Известнова

9 апреля Эрнсту Неизвестному исполнилось бы 92 года... Когда умирает большой художник, то, что остается после, можно очень приблизительно разделить на наследство и наследие.

Неизвестный против Известнова
Эрнст Неизвестный и Анна Грэм. 1993 г. Публикуется впервые.

По поводу первого Анна Грэм, вдова Эрнста Неизвестного, скончавшегося 9 августа прошлого года, говорить не хочет. Но я и так знаю: ей, как единственному душеприказчику, знаменитый скульптор, мало вникавший в мелочи быта, оставил, в основном, проблемы финансового характера.

Естественно, в нашем разговоре мы не могли не коснуться недавнего нашумевшего телесериала «Таинственная страсть» по книге Василия Аксенова. Автор этих строк гордится тем, что именно одна из его многочисленных бесед с Эрнстом Неизвестным была использована как предисловие к российскому изданию этой книги.

- Анна, смотрели ли вы этот сериал? Там один из героев – некий скульптор Генри Известнов, в котором легко узнается Эрнст Неизвестный.

- Как вы понимаете, этот сериал я не могла не посмотреть. Общее впечатление, увы, огорчительное. Авторы фильма вволю поиздевались над романом Аксенова и его прекрасными героями-шестидесятниками. Скажем, все 13 серий Известнов многозначительно помалкивает, хотя все знают, что его прототип обожал поговорить и спорщиком был могучим. Но молчун «Генри» в нелепом парике рыжего цвета сидит в своей мастерской, которая почему-то обклеена какими-то масками, и «умно» смотрит на зрителя. В одном эпизоде они стоят с Хрущевым у скульптуры Эрнста «Ядерный взрыв», копия которой сделана ужасно небрежно. «Это раздавленная лягушка?» – говорит Хрущев. «Нет, это взрыв в моем теле», - отвечает Эрнст, он же Генри. Нет, сил моих не хватает эти наглые фантазии даже пересказывать. Хотя, справедливости ради замечу, что актеры играют очень неплохо. Но в фильме отсутствует уважение и ко времени, и к самой кинематографической профессии. Я считаю это дилетантщиной.

- Давайте поговорим о творческом наследии Эрнста Иосифовича...

- Оно внушительно, если не сказать, громадно. Десятки больших скульптур, сотни малоформатных, альбомы рисунков, графика. Это то, что хранится в нашей студии на Гранд-стрит в СоXо и на Шелтер-Айленде, в нашем загородном доме и вокруг него, в парке. Многие из этих работ еще не воспроизведены в бронзе, они в гипсе, а это очень хрупкий материал. Естественно, о его монументальных работах, установленных по всему миру, от Нью-Йорка до Екатеринбурга, от Москвы до Египта, от Швеции до Магадана, речь не идет. Они свое место обрели. Так же как и сотни вещей, которые хранятся в крупнейших музеях мира и частных коллекциях.

- Кто сегодня занимается популяризацией его творчества?

- Ваша покорная слуга. Вы должны понимать, о чем идет речь. Скульптурное наследие Эрнста Неизвестного – около двухсот оригинальных работ. Их любопытствующие могут увидеть в мастерской в СоХо и на Шелтер-Айленде, в самом доме и в парке вокруг него. Примерно у 12 из них кончаются или уже закончены назначенные автором тиражи. Скажем, из девяти осталось отлить в бронзе две-три работы. Есть и тиражи, которые только начаты. У таких  знаменитых его работ, как, например, «Сердце Христа» и «Орфей», тиражи давно кончились. Впрочем, в моей личной коллекции они все есть. По завещанию несколько большого размера гипсовых оригиналов, некоторые под пять метров высотой, должны быть отлиты один раз.

- Уверен, для многих будет неожиданностью информация о существовании незаконченных мемуаров Эрнста Неизвестного. Скажите, когда он начал над ними работу и почему мемуары до сих пор не опубликованы?

- Весь этот процесс был растянут во времени. По длительности написание мемуаров сравнимо, пожалуй, с созданием скульптуры «Древо Жизни». Мы познакомились в сентябре 1988 года, но, насколько я знаю, Эрнст стал подумывать о книге где-то за 15 лет до нашей встречи. Время от времени он наговаривал какие-то разрозненные куски, под настроение, в трезвом состоянии и не очень. Потом их помощники перепечатывали – зачем-то он делал немыслимое количество копий. Знаю, что ему в этом одно время помогал Владимир Максимов и сотрудники журнала «Континент». В какой-то момент я решила этот хаотический процесс взять под свой контроль, благо у меня есть опыт работы редактором.

- Что представляет собой рукопись?

- В начале это были разрозненные, хаотические фрагменты, не имеющие ни начала, ни конца. Мы решили, что психологически и структурно мемуары должны стать неким литературным аналогом «Древа Жизни». Мне удалось убедить его писать от руки; бумага дисциплинирует, и слово, написанное от руки, тоже. Он читал мне написанное, что-то мы правили, добавляли. Сделали план, с которым он согласился. Четыре части – «Детство», «Война», «Лик, лицо, личина», «Убежище». По поводу «Войны» он сказал: «Я ничего писать не буду. Есть около 25 моих писем с фронта родителям». Третья часть, «Лик, лицо, личина», уже издана отдельно и охватывает время от поступления Неизвестного в Суриковскую академию до момента изгнания из СССР в 1976 году. Что касается начала эмиграции, есть письма Эрнста, которые тоже можно включить. Но они обрываются в 1979 году. Мы решили американский период описать с помощью многочисленных интервью, которые он давал все эти годы американским СМИ. То есть предстоит большая работа.

- Вы уже определились по срокам издания мемуаров? - Нет, конечно. Я еще не пришла в себя после его смерти. Первые четыре недели провалялась в кровати. Лежала в доме на Шелтер-Айленде в его кабинете и бездумно смотрела телевизор. Не могла заставить себя ничего делать. Постепенно выхожу из этого состояния. Но пока никаких конкретных дат не назову.

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №15 от 12 апреля 2017

Заголовок в газете: Рассказывает вдова великого скульптора

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру