Парижская опера была своего рода клубом, к тому же с единственной возможностью регулярно слышать симфонический оркестр, и архитектурной новинкой: в 1821 году после нескольких переездов главная французская оперная труппа поселилась в специально построенном здании на рю де Пелетье (нынешний Палас Гарнье сменит его через сорок лет).
Джоаккино Россини тоже оказался в Париже, хотя мог бы жить припеваючи в любом месте: он был несказанно популярен и богат, 23 его оперы шли одновременно в разных театрах Европы. Но в Париже были лучшие условия для постановок, работа главы Итальянской оперы и превосходное творческое окружение, не говоря уж о французской кухне! В 1829 году, поставив в Париже несколько своих новых итальянских опер, Россини взялся за французскую и сочинил оперу «Вильгельм Телль» на французском языке. Ему было 37. «Телль» был оперой номер 39. Прожив еще почти 30 лет, он, однако, больше опер не сочинял – то ли перегорел, то ли боялся не соответствовать менявшемуся обществу и его вкусам.
Впрочем, в «Вильгельме Телле» он уже многие перемены воплотил, тем самым подготовив то, что стали называть «большой оперой» и что, через Мейербера, приведет к оперным открытиям Вагнера и Верди. В последней опере Россини главные атрибуты «большой оперы» налицо: конфликт двух групп (здесь – свободолюбивые швейцарцы во главе с Вильгельмом Теллем и оккупанты-австрийцы во главе с грубияном губернатором Гесслером), обилие массовых хоровых сцен, любовная линия, связавшая представителей противостоящих лагерей (здесь – австрийская Принцесса Матильда и швейцарец Арнольд, который надеется успехами в австрийской армии получить право на руку Матильды), а также длинные танцевальные эпизоды, неизменный атрибут французской оперы еще со времен Люлли и Людовика XIV и возможность внести в оперу «фольклорно-познавательный» элемент, особенно важный в 19-м веке. И еще одно – длина. Первый спектакль «Телля» длился почти шесть часов!
Публику это не пугало, у нее было много свободного времени. Но Россини тут же взялся за сокращения, что не спасло: «Вильгельм Телль», несмотря на абсолютно гениальную музыку, в репертуаре оперных театров редкость. В Мет он не шел больше 80 лет. Вернуть его в репертуар помогла постановка Голландской Национальной оперы, созданная несколько лет назад международной командой во главе с режиссером Пьером Оди (он – худрук труппы, создатель лондонского театра «Альмейда» и с 2015 года возглавляет нью-йоркскую Парк Авеню Армори). Мет перенесла спектакль на свою сцену: совместные постановки намного дешевле, а потому стали традицией.
Кроме музыки Россини, в спектакле есть еще много достоинств. Оркестр Мет звучит с французской ясностью и итальянской теплотой – заслуга дирижера Фабио Луизи, который не пропускает ни единого эмоционального нюанса и при этом энергично движет музыку вперед. Прекрасен хор. Дизайнер Георгий Цыпин создает (с помощью мастера света Жана Кальмана) необыкновенно красивый визуальный мир, точный по атмосфере и полный символики. Реализма нет, но в сценических картинах живет образ Швейцарии: мы угадываем озеро, горные холмы, туманы, остроугольные крыши. Где-то между водой и небом парит нечто похожее на лодку – она важна в сюжете, но и тут это скорее символ и образ, нежели конкретное судно. Костюмы (Андреа Шмидт-Футтерер), как и сценический дизайн, опираются на испытанную цветовую гамму: холщово-белые простые костюмы швейцарцев, темно-серая и черная сталь в костюмах австрийцев (что-то среднее между средневековыми латами и кожаными плащами нацистов), кровавый свет в «придворной» сцене.
Хороши и все солисты. Главные: Джеральд Финли (Телль), чей баритон, может быть, и невелик, но благороден по тону и поддержан музыкальной культурой и прекрасной актерской игрой, молодой тенор Брайан Химель (большая и сложная роль Арнольда) и Марина Ребека (Матильда), с ее очень ярким сильным сопрано.
Но некоторые сцены у Россини слишком статичны, и режиссер тут бессилен. Танцы поставлены довольно нелепо - хоть глаза закрывай и просто слушай оркестр. Второе и третье действия, объединенные в одно, кажутся бесконечными. И иногда думаешь, что не стоит так уж трепетать перед авторитетом автора и можно – в целях пущей «смотрибельности» и убедительности - кое-что подсократить. Например, некоторые хоры или даже арии, зачастую состоящие из нескольких повторяющихся куплетов. Или те же танцевальные сцены... Но все равно дождитесь финала: он так красив и музыкально, и визуально, так неожидан, так величественен и возвышен, что дух захватывает. Вот тут впервые после увертюры хочется, чтобы музыка не кончалась.
