И новая постановка Мет, представленная впервые 31 декабря 2015 и заимствованная из Английской Национальной оперы, где она впервые увидела свет в 2010 году, делу мало помогает.
Начало спектакля, впрочем, обнадеживает. Под нежно-таинственные звуки вступления (оркестровая партия под управлением Джанандреа Нозеды с его особым умением «пропеть» каждую линию, наделив ее теплом и томной, но сдержанной чувственностью, - лучшая часть и единственное подлинное наслаждение всего вечера) на просцениуме возникает волшебное зрелище: трое ныряльщиков плавными движениями разрезают зеленоватую толщу воды, слегка освещенную лучами солнца. Сделано это с помощью видеопроекции и идеально гармонирует с музыкой. Позже видеопроекция изобразит наводнение, но с меньшим эффектом, поскольку один и тот же образ будет «висеть» еще и во время длинной паузы, нужной для смены декораций.
Напомню, что согласно либретто, дело происходит на Цейлоне, где двое друзей - Надир (тенор) и Зурга (баритон) - давно и безнадежно влюблены в жрицу Лейлу (сопрано), которая, однако, должна оставаться девственницей, не имеет права открывать свое лицо и находится под строгим присмотром Верховного жреца Нурабада. Но Надир, оказывается, во время недавних странствий уже успел с Лейлой «лично познакомиться», и когда она приплывает для молитв, призванных спасти побережье и его обитателей от морских бурь и наводнений, любовь берет свое. Все это рассказывается в течение немыслимо статичного первого действия, которое происходит на забитой народом набережной: долгие, подробные хоры чередуются с не менее долгими (хотя изумительно красивыми по музыке) дуэтами и ариями главных героев.
Второе и третье действия (в нынешней постановке объединенные) - драматичнее, но не правдоподобнее: Верховный жрец обнаруживает Надира с Лейлой, начинается наводнение, в котором винят любовников, нарушивших божественный запрет, Зурга, который ко всему прочему еще и местный лидер, сначала защищает друга, а когда узнает в жрице Лейлу, то полный ревности требует казни любовников. Потом чаша весов будет несколько раз склоняться то в сторону их гибели, то в сторону их спасения. Но большого значения это не имеет, потому что вся история так запутанна, ненатуральна и далека от реальности, особенно сегодняшней, что зритель сочувствием к героям проникнуться не может никак.
Нелепость либретто была ясна уже при рождении оперы (1863), но Бизе был молод, не слишком опытен (до «Кармен» оставалось еще 10 лет, да там и либреттисты будут блистательные!) и торопился выполнить заказ, надеясь на свой музыкальный дар. Современница очаровательной Симфонии До мажор, опера и впрямь полна музыкальных красот - мелодических и оркестровых, не потерявших и сегодня своей прелести. Либреттисты потом даже извинялись - мол, не думали, что Бизе такую хорошую музыку напишет, а то бы постарались.
Но для сегодняшнего оперного зрителя одной музыки недостаточно, какой состав ни собери. В тот вечер, когда я слышала оперу, самым убедительным из трех главных солистов был Мэттью Поленцани (Надир). Диана Дамрау (Лейла) - как всегда вокально точная, уверенно владеющая красками бельканто, казалась уж слишком аккуратной и, как и зрители, никак не могла проникнуться подлинным сочувствием к своей героине. А Мариуш Квичень большую часть своих сольных эпизодов пропел «между нот», да и играл весьма приблизительно - эдакого «мачо», разрываемого между ревностью и дружбой.
Но в актерских промахах в первую очередь виню режиссера. 66-летняя Пенни Вулкок, более известная своими киноработами, проявила себя в этой постановке как продолжатель самых нафталинных традиций: ни попыток нового осмысления, ни индивидуальной работы с актерами, ни даже попыток поглубже «копнуть» в психологию героев. Взамен - простая «разводка» мизансцен и унылая, формальная статика.
Вся «современность» режиссерского подхода (не считая видеопроекций, которые можно было использовать последовательней) состояла в чисто внешнем переносе действия в современную Шри Ланку: на заднем плане красуется огромная реклама (непонятно чего) с загадочной индийской красоткой; руки Надира покрыты густой татуировкой; на запястье у Зурги сверкает огромный циферблат часов, предпоследняя картина происходит в его забитом бумагами офисе и мельком появляется многоквартирный блочный дом с торчащими из окон кондиционерами. А толпа «оживлена» разнообразием одежд и типов, но при этом то и дело складывает руки в традиционном приветствии, которое выглядит такой же «вампукой», как и все вышеупомянутое. Возможно, что в кино все это будет выглядеть лучше: прямая кинотрансляция - в субботу 16 января, в час дня.
Есть ли выход? Слушать оперу в записи. До тех пор, пока театры, мечтающие спасти прекрасную музыку от полного забвения, сообразят, что либретто нуждается в радикальной перетряске, сопровождаемой умной и изобретальной режиссурой. Может, Дмитрий Черняков когда-нибудь до «Искателей жемчуга» доберется?
