Большинство ответов ожидаемы и политкорректны, но есть и отступления от правил. “Быть американцем это быть свободным, неважно, на каком языке ты говоришь, как ты выглядишь”. “Быть американцем означает, что закон тебя защищает. Ты можешь сказать все, что хочешь, если даже я не согласен с тобой.
Это твоя свобода, твое право”. “Это значит уважать соседей, район, где живешь”. “Хотите знать, что такое Америка, езжайте в глубинку”. “Много путей стать американцем, но главное сплотить всех, понять разные культуры”. “Говорят, это страна возможностей, но часто этих возможностей нет, нет работы. Если ты иммигрант, в оплате труда, в госпитале есть разница в отношении”.
«Рашен» бывает ошарашен
А вот несколько ответов наших респондентов (опрос проведен на днях). Ива Спинелли, вице-президент Туро-колледжа, 40 лет в США: “Быть американцем - это верить в свои силы и возможности, которые дает тебе страна”. Галина Фельдман, преподаватель математики, в США 24 года : “Знать язык и культуру и интересоваться ими”. Илья Питерский, программист, в США 22 года: “Верить, что трудами праведными можно нажить палаты каменные.” Ирина Лепигина, филолог, в США 15 лет: “Для меня быть американцем - это прежде всего возможность быть и оставаться собой, и всегда найдется тот, кто поймет и поддержит.
В Америке возможно все.” Александр Кац, владелец малого бизнеса, 20 лет в США: “Я гражданин Америки, хорошо себя здесь чувствую, но американцем себя не ощущаю”. Татьяна Григорьева, бывший врач, ныне хоуматтендант, в США 5 лет: “Выучить хорошо английский - это первое условие”. Л.Г., преподаватель, 21 год в США: “Есть понятие национального характера, я ему не соответствую. Я не американец, я еврей, живущий в Америке.
Двадцать лет назад, когда поток иммигрантов из бывшего СССР нахлынул в Америку, мне удалось собрать группу социологов, психологов, и мы провели обширное исследование “Наша жизнь в Америке”. Около 5 тысяч человек откликнулись на вопросы анкеты. Больших сюрпризов не было, почти 90% были удовлетворены переменами в жизни. Как правило, отмечались личные, экономические, религиозные и политические свободы, возросший уровень благосостояния (более 70%), возможности обучения, путешествий.
Среди трудностей на первом месте было незнание английского языка, а главным фактором неудовлетворенности оказалась высокая преступность. Большинство симпатизировало Демократической партии, связывая свою поддержку со щедрыми в ту пору социальными программами. Нужно особо сказать, что “рашен коммьюнити” была и остается самой образованной иммигрантской группой в истории Америки - более 70% имеют специальную профессиональную подготовку на уровне университета, института или техникума.
Но по специальности работали менее 20%, и удовлетворенность новой жизнью была существенно выше у тех, кто жил на вэлфере и SSI, чем у вчерашних инженеров, врачей, преподавателей, музыкантов, работающих хоуматтендантами, бэбиситтерами, таксистами, продавцами. Тем не менее, абсолютное большинство было убеждено, что дети и внуки будут жить свободно и благополучно, и именно это было главным мотивом иммиграции.
После окончания “холодной войны“ мало кто сомневался, что новая страна обеспечит стабильность и защищенность, и что весь мир, вдохновленный примером сияющего града на холме, охотно последует американским способу бытия и социального устройства. Сегодня мы живем в другом мире. Мы пережили рецессию, “пузыри”, многие прошли через безработицу, “парттайм” без бенефитов с мизерной оплатой, ошеломляющий рост цен на жилье.
“Восьмая программа”, многие другие пособия практически недоступны, отработавшему до 66 лет и живущему на типичную государственную пенсию не хватит денег на рент и Медикэр.
Казнокрады и лузеры
Мы прошли через несбывшиеся надежды в Афганистане, Ираке, Ливии, иллюзии “Арабской весны”, бархатные революции и Майданы. Крым, Украина, новая “холодная война“ не укладываются в сознание и раздирают общинные отношения. В таких вопросах, как права геев и трансвеститов, расовые отношения, преступность, наркотики, в глазах мэйнстрима Америки большинство наших сограждан выглядят дремучими реакционерами. Мы иммигранты, но иммиграционная политика властей выглядит для нас чрезмерно либеральной и недальновидной.
Большинство из нас - более 80% - живут в больших городах, где 30-40% населения родились не в США. Тесное общение с национальными меньшинствами не породило дружелюбия и взаимопонимания. Наши люди с ужасом смотрят на Европу, где самым популярным именем мальчика становится Мухаммед, церкви и синагоги закрываются, а число мечетей растет как грибы после дождя, и страшатся того же в Америке. “Граница на замке!”, “Долой нелегалов!” - таковы доминирующие настроения в “рашен коммьюнити”. Наша община никогда не отличалась сплоченностью и единомыслием, не имела признанных авторитетов.
Активно общаются бухарцы и одесситы, остальные, если дружат, то по интересам, по уровню доходов, а не по географии. И никакой дружбы не сложилось с «новыми русскими”. Покупатели самой дорогой недвижимости в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, Флориде - олигархи, госчиновники, поп-звезды, для постсоветских иммигрантов - воры, жулики и казнокрады, а для “новых” соотечественники на зарплате и пособии -лузеры и завистники.
Свет и тени адаптации
Постсоветские иммигранты часто страдают от раздвоения сознания. В головах уживаются одновременно две парадигмы: как нам было плохо под партийным надзором, и какими важными и уважаемыми людьми мы были. Наши люди числят себя в интеллектуальной элите и не сомневаются в своей способности просветить и осчастливить Америку. Картину порой омрачают криминальная хроника и статьи Александра Гранта; “русская мафия” стала привычной темой и для мэйнстрим-медиа.
Общественное мнение перестроилось: в наших эмигрантах часто видят ловкачей и махинаторов, злоупотребляющих щедростью налогоплательщиков. В последние годы отношение улучшилось: вольготно жить на соцпомощь могут только старики, а молодежь, как правило, работает.
По результатам адаптации мы в числе середняков. А кто в отличниках? Лет 30 назад в лучших школах и университетах, куда принимают по жесткому конкурсу, большинством были евреи. Сегодня азиаты, особенно, китайцы впереди всех. Недалеко отстают индийцы, пакистанцы, корейцы. Расизм касается не только черных, но азиатам он не помеха.
Городской университет Нью-Йорка провел конференцию, посвященную иммигрантской жизни. Сегодня в столице мира более трети тех, кто родился за пределами страны. Вместе с первым поколением граждан новых американцев более половины. Согласно университетскому изданию “Иммигрант в Нью-Йорке в 21 веке”, здесь около 3.2 миллионов родившихся за рубежом, больше всего доминиканцев, китайцев, мексиканцев. 72% окончили школу, 27% колледж или выше.
Среди мужчин-иммигрантов 83.2% работоспособны, среди женщин 66. (Значительно выше, чем среди старожилов, и в этом, а не в доброте сердечной, причина американского гостеприимства). Иммигранты составляют около половины трудовых ресурсов города, но их заработок только треть от общих доходов. Иммигранты заполняют самые непривлекательные рабочие места в прачечных, химчистках, бакалейных лавках, такси, в уходе за детьми, больными и престарелыми. Средний доход на семью $45 тысяч.
В общем зачете наши люди выше всех (вместе с индийцами) по образованию, но в доходах значительно ниже среднего уровня. Это связано с тем, что среди наших семей много больше пожилых людей, живущих на пособия, чем в других коммьюнити.
«Сколько я проплакала...»
Одна из глав книги посвящена постсоветской эмиграции. Автор Анелиз Орлек обстоятельно поработала со статистикой и провела много интервью с обитателями районов Брайтон-Бич, Бенсонхерст, Шипсхед-Бэй, Форрест-Хиллс, Рего-Парк. В главе много повторов, противоречий, но есть и несомненное достоинство: написано без привычных восторгов на тему, как благополучно и счастливо обустроились Russians на новой земле и как они благодарны Америке.
Орлек справедливо отмечает, что именно потому, что постсоветские эмигранты обладали высоким образованием и культурным уровнем, им было особенно тяжело найти место на рынке неквалифицированного труда, а работать по специальности смогли немногие. Незнание языка, отсутствие лайсенсов и конкурентных навыков оказались неодолимым препятствием. Даже если инженер был готов работать рядовым сантехником, электриком, ремонтником, не позволяла “сверхквалификация”.
Один из безработных инженеров жаловался интервьюеру: “В России мы скрывали, что мы евреи. Здесь - что у нас есть ученые степени”. Признаюсь, что и в моей скромной карьере профессорский диплом, докторская степень из МГУ и публикации были препятствием, а не преимуществом.
Орлек считает, что труднее было женщинам. Она пишет о Берте Климкович, враче с тридцатилетним стажем из Минска. Лучшее, что ей удалось найти, работа швеей-мотористкой на фабрике в Вильямсбурге. “Сколько я проплакала...”, вспоминает Берта. Типично - няня, уборка квартир и офисов, уход за стариками, маникюрный салон, парикмахерская. Дело не только в неквалифицированной и малооплачиваемой работе. Отношение работодателей обижает и травмирует еще больше. Служить у “своих” всего хуже, в хоуматтенданте, оплаченном государством, видят бесправную прислугу и вымещают на ней все свои невзгоды и амбиции. Но, по-моему, мужчинам с высоким профессиональным прошлым еще трудней.
Если не молод, не смог одолеть “лайсенс” и не нашел себя в бизнесе, дорога одна - крутить баранку чужого автомобиля, на медальон в такси денег нет. После радостей по прибытии многие советские иммигранты впадают в тяжелую депрессию, пишет Орлек. Ни одна другая иммигрантская группа не обеспечила врачей-психиатров и аптеки таким количеством страдающих от эмоциональных расстройств.
О русской мафии
Далее автор сосредотачивает внимание на жизни “маленькой Одессы”. Умиления от заполненных получателями госпособий бесчисленных ресторанов и магазинов, торгующих на фудстемпы, в ее рассказе нет. Зато подробно перечислены нашумевшие события жизни “воровского мира” выходцев из постсоветских просторов. Начинает она с чудовищной аферы наших соотечественников, разворовавших фонды компенсации жертвам Холокоста. И далее поименно вспоминает ведущих персонажей “русской мафии”. (Уточним: кроме Япончика все названные - евреи). Бандитские разборки шли даже на Yom Kippur , на брайтонском “бордвоке” стреляли средь бела дня.
Последние годы криминальная активность поуменьшилась, во всяком случае обрела не столь разбойные формы. Участники самой большой иммигрантской волны достигли пенсионного возраста, те, кто не работал или работал на “кэш” могут расслабиться - бенефиты обеспечивают благополучную жизнь. Но те, кто отработал 20-25 лет без пенсии от работодателя и живет на “сошиал секьюрити”, - в другом положении. Чек обычно не покрывает стоимости квартиры и Медикэра, чтобы ни случилось, никаких хоуматтендантов и других услуг, которые бесплатно получают обладатели Медикейда.
Почему евреи едят свинину
Раздел книги, посвященный “рашен коммьюнити”, называется “Продолжающаяся руссификация еврейского Нью-Йорка”. Очевидно, подразумевается не руссификация (трудно заподозрить, что евреи с советским прошлым и их дети тяготеют к славянофильским ценностям), а усиливающийся отход от еврейских традиций и образа жизни. Автор прав - встреча новоприбывших со старожилами и еврейскими организациями США принесла много взаиморазочарований. Амбиции и иллюзии, что примут и оценят выше, чем в прошлой жизни, оправдались для немногих. Местные евреи полагали, что испытав антисемитизм, религиозные гонения, иммигранты с радостью обратятся к своей истории и вере отцов.
Синагоги активно пытались заманить уроками иврита и изучения Торы, службами на русском языке, но интерес к посещению пробуждался только при бесплатной раздаче продуктов. Из 11 брайтонских синагог только 5 могли привлечь немногих “рашенз” в возрасте выше 60. В субботу магазины, личный и общественный транспорт активны как в любой другой день, в ресторанах и дома свинина, икра, креветки и прочая некошерность. Если кто и думает о диете, то скорее станет вегетарианцем, чем блюстителем кашрута. Безрезультатные усилия и затраты обернулись гневом.
Как пишет Орлек, “многие чувствуют, что советские наглые, недружелюбные и неблагодарные, не здороваются, стараются пройти и купить без очереди... Зачем мы боролись, чтобы привезти их сюда? Зачем они приехали? Они не евреи и не хотят быть евреями”. Если такое слышать неприятно, то есть и худшие характеристики: Орлек пересказывает, что на Брайтоне говорят о бухарцах, цитировать не буду, добавлю популярные в нашей коммьюнити отзывы о черных, мусульманах, хасидах и даже нередко о “тупых американцах”. Конечно, не все так себя ведут, но стереотипы сложились.
Есть и другие сложности в общении. Обычно американец ведет разговор с новоприбывшим покровительственно, с высот своего статуса и самооценки, что вызывает реакцию обиды и раздражения. Собеседник считает, что он более образован и осведомлен и что тривиальности и советы, которые он должен выслушивать, оскорбительны для его разума и достоинства. Если ради мицвы (благодеяния) пригласили на субботний или праздничный обед, посадили в конец стола и пытаются учить как дитя неразумное, то лучше бы и не звали. Наши люди охотно, без разбега, затевают разговор о политике, религии, расовых отношениях и повергают политкорректных и толерантных слушателей в шок и смятение.
Выбор предрешен?
О синагогах нужно сказать особо. Активно зазывают к себе хасиды, особенно любавические, но наши начитанные и насмотревшиеся интеллигенты скептически относятся к их поучениям и образу бытия в Краун-хайтс и Боро-Парке. Реформистские синагоги более привлекательны, но там нужно платить за членство, общаться по-английски, поддерживать права геев, цветных и прочих “майноритиз” и критиковать Израиль за неуступчивость палестинцам и Ирану.
А в ортодоксальную синагогу путь закрыт из-за незнания иврита и неготовности жить по строгим нормам. Да и зовут туда наших не очень. Многих отталкивает от религиозных учреждений то, что статус их членов определяется прежде всего размерами пожертвований. Для наших людей мораль и святое дело трудно совместимы с большими деньгами.
В Союзе и без синагоги не давали забыть о твоем еврействе. Антисемитизм сверху и снизу поддерживал вековую память. В свободной стране нужны усилия, и немалые, чтобы эту память не предать забвению, в заботах о мортгидже и ссудах, в либеральном подходе к традиционным ценностям. Более 70% американских евреев-неортодоксов в смешанных браках, дети из таких семей чаще всего далеки от религии или присоединяются к доминирующей религиозной культуре. Большинство американских евреев ходит в синагогу только на большие праздники. Число агностиков и атеистов растет год от года.
Сегодня еврейская иммиграция в США почти прекратилась, большинство прибывающих из постсоветов не евреи. Те, кто хочет эмигрировать, едут в Израиль и еще больше в Германию, где еще есть хорошая социальная помощь.А те, кто живет в США, отнюдь не руссифицируются, а американизируются, принимая волей или неволей культуру нового мира . Те, кто не хочет или не может адаптироваться, доживут свой век как сумеют, погоду они не делают. Дети, а не родители скажут последнее слово, и их выбор предрешен.
