Расовые проблемы весьма занимают умы и сердца “рашен коммьюнити”. Собственно, этот интерес иммигранты постарше привезли оттуда, из Советского Союза. Там воспитывали в симпатиях к оскорбленным и униженным, а на критику классовых врагов всегда был наготове ответ: “А у вас негров линчуют”.
В советские времена отношение к немногим африканцам, посещавшим СССР, было доброжелательно-заинтересованным. Правда, с оговоркой: общественное мнение однозначно осуждало русскую девушку, которую видели на улице в обнимку с черным парнем из Института дружбы народов имени Патриса Лумумбы.
«Тюремный джим»
Афроамериканцы, с которыми наши люди встретились, переехав в Америку, никак не соответствовали представлениям и ожиданиям. И поэтому русскоязычная Америка, самая начитанная и образованная иммигрантская группа в стране, отвергла расовую политкорректность и по отношению к согражданам другого цвета кожи в большинстве настроена негативно. Скажем об этом честно, без экивоков.
Вспоминаю разговор с Филипом Ротом. Я спросил его, надеется ли он, что его книги как-то повлияют на общество, что-то изменят. “Сегодня не времена Толстого, это уже невозможно”, - ответил писатель.
Рот часто вспоминает город своего детства Ньюарк, процветавший, когда его заселяли евреи-иммигранты, разрушенный и деградирующий, когда их вытеснили афроамериканцы. О том же времени много писал Джеймс Болдуин, у которого своя правда: “Немногое есть под небесами более тяжкое, чем молчаливое накапливающиеся презрение и ненависть людей”, - это об отношениях черных и белых.
Но не художественная проза 80-х годов, не недавние и совсем новые репортажи из Фергюсона, Балтимора, Детройта и Чарльстона определили мои представления о расовых отношениях. Их сформировали мои студенты и сослуживцы, черные женщины, с которыми я встречался больше и охотнее, чем с белыми, поездки в метро и автобусах и дешевый городской спортзал (в округе его называют “тюремный джим”), где я один из немногих белых.
Прожив 20 лет в Америке, я и говорю о расовой теме с твердым осознанием невозможности добиться всеобщего понимания. Сколько ни спорь, никто никого не убедит, каждый останется при своем мнении. Может быть, поэтому многие американцы считают, что коснуться в разговоре этой болезненной и взрывоопасной темы - признак социального инфантилизма и плохих манер.
Но есть в Америке автор, который умеет заставить перешагнуть через личный опыт, увидеть и услышать чужую судьбу. Тони Моррисон, Нобелевский лауреат и лауреат всех и всяческих наград, существующих в стране. Взяв в руки «Возлюбленную» (Beloved), отложить книгу и уснуть невозможно. Книга одолевает скепсис и предубеждение, и пусть ничего не меняется, мир вокруг увидишь по-другому. Вот один из эпизодов. Черная супружеская пара в долгой дороге через страну. Где-то нужно поесть, но везде “для белых”. Наконец находят какую-то грязную едальню, ни одного клиента, рискуют зайти. Выскакивает разъяренный хозяин с бейсбольной битой - “Как посмели...” Избитые супруги уходят безропотно. И самое страшное - этой же ночью, пытаясь выплеснуть свою боль, муж будет бить свою жену, свидетельницу унижения. Другого способа он не знает.
“Sweetness” - рассказ Моррисон о девочке, родившейся более чернокожей, чем ее родители. Для семьи это катастрофа. Отец не одолел разочарования, ушел из семьи. А матери трудно растить дочь, у которой жизнь, очевидно, будет еще хуже, чем у родителей.
Когда в реальности правнуки и праправнуки из таких семей делают нашу жизнь менее комфортной, это малая плата за прошлое. И в не малой степени за настоящее.Тони Моррисон не судит, не ждет покаяния, не предлагает решений, но дает понимание истоков проблемы более убедительно, чем школьные учителя и политики, учебники социологии и статистика преступности.
Рабы не мы?
Судьбу черной Америки можно считать трагической - аргументов для этого множество. Но не меньше оснований считать ее счастливой, в особенности если сравнить с жизнью на африканской прародине. Американцы избрали чернокожего президента, его жена одна из самых популярных женщин Америки.
Новый министр юстиции – афроамериканка, она сменила другого афроамериканца, который гордо заявил: “Тот факт, что я афроамериканец, свидетельствует, что наша страна стала фундаментально другой”.
Миллионы американцев смотрят фильм “Сельма” и шоу Опры Уинфри, читают Моррисон, плачут от сочувствия и радуются, что сегодня другая жизнь. В некоторых крупных городах в администрации, полиции “меньшинств” уже больше, чем белых. Мэр де Блазио озабочен возможными опасностями для своего чернокожего сына и обвиняет полицию в расовой предубежденности.
Когда мэр из прежнего времени Джулиани пытается обратить внимание на то, что более 90% черной молодежи погибает от рук черных, эту статистику пропускают мимо ушей. Погибшие во время задержания полицейскими Эрик Гарднер, Трайвон Мартин, Майкл Браун обрели статус великомучеников и национальных героев.
Расовые отношения в США уникальны, несопоставимы ни с многонациональным Советским Союзом, ни с Европой, стремительно заселяемой пришельцами из Африки и Азии. Хотя афроамериканцы оказались в Америке насильно, они считают ее своей страной и не сомневаются в своих правах. Это не арабы во Франции, не турки в Германии, не таджики в России. Афроамериканцы дистанциируются от черных “латиносов” и недавних иммигрантов из Африки, которые адаптируются в новых условиях лучше, чем старожилы.
При всех жалобах и претензиях афроамериканец человеком второго сорта себя не считает, и если и страдает комплексом неполноценности, то связывает это с материальными условиями, а не генами. Присмотритесь на улице, в транспорте - кто здесь хозяин, и кто боится слово сказать, нарушить политкорректность.
Афроамериканцы вторая по численности расовая группа в США - более 45 миллионов, 14.2 процента населения. Большинство из них потомки рабов, завезенных из Западной и Центральной Африки, в основном, в 17-м веке. По сию пору идут споры, кого винить за порабощение миллионов людей. В первую очередь обвиняются белые колонизаторы, нуждавшиеся в дешевой рабочей силе: португальцы, испанцы, англичане. Отстаивая эту точку зрения и обличая рабовладельцев и работорговцев поименно, друг президента Обамы профессор Генри Луис Гейтс снискал общенациональную известность.
В последние годы власти Нигерии, Сенегала, Ганы и других африканских государств признали свою историческую ответственность за работорговлю. Знаменитый историк Бернард Льюис писал об активной причастности арабов к этому рынку. Большинство историков сходится на том, что это был взаимоприбыльный бизнес. Африканцы не думали (и сейчас не много думают) о расовой солидарности - для них главное - не цвет кожи, а племенная принадлежность.
Движение за гражданские права, в котором активно участвовали белые, достигло пика в 50-60-е годы XX века и принесло серьезные перемены. Кроме равных политических прав улучшилось экономическое положение чернокожих американцев. В 1969 году средний доход черной семьи уже составлял 60% дохода белой. Средний уровень образования черных приблизился к среднему уровню белых. Но эти изменения не намного улучшили положение в семьях и криминальное поведение в афроамериканской общине. Это вновь подтвердилось недавними расовыми протестами, критически обострившими больную тему.
Вращающиеся двери
Вот некоторые данные, свидетельствующие о масштабах проблемы. Около 75% афроамериканских детей живут с одним родителем, в большинстве отцы не несут материальной ответственности и не принимают участия в воспитании. 42% черных детей посещают школы в районах высокого уровня бедности. Для сравнения: 38% “латиносов”, 31% индийцев, 15% азиатов и только 6% белых учатся в таких школах.
Бедная школа это не только переполненные классы без современного оборудования, это и учителя низкой квалификации, усилия которых уходят на поддержание минимальной дисциплины и порядка. Это многократно превышающий показатели благополучных школ уровень девиантного поведения и преступности малолетних. Черных учеников 16% от общего числа учащихся в стране, но на их долю приходится 60% отстранений от учебы и 40% исключений из школы.
Расовые различия проявляются и в состоянии здоровья. Сердечно-сосудистые заболевания, диабет, астма, СПИД, венерические болезни, психопатология и социопатия, детская смертность намного выше в черной общине. Черная мать в сравнении с белой имеет в два раза больше шансов потерять ребенка в течение первого месяца после рождения. С 1993 по 2012 годы самоубийства среди черных детей удвоились. Самоубийства среди черных значительно выше чем среди белых в каждой возрастной группе. (Данные журнала “Тайм”). Черные женщины составляют 14% населения, но на их долю приходится почти треть абортов. Половина не использует контрацептивы.
В целом по стране каждая третья семья живет за чертой бедности, а среди афроамериканцев - 60%, и в этой категории положение не улучшается. Города с худшими жилищными условиями и засильем фастфуда, способствующим массовому ожирению, населены преимущественно афроамериканцами: Детройт, Новый Орлеан, Мемфис, Атланта, Балтимор. Безработица, бездомность среди черных, как бы ни изменялась экономическая ситуация в стране, всегда в 2-3 раза выше, чем среди белых.
Особенно разительна расовая картина преступности. В США живет около 5% мирового населения, но здесь 25% из общего числа «населения» тюрем мира, и из 2.3 миллионов американцев в местах лишения свободы почти половина черных. В городских тюрьмах для несовершеннолетних около 60% черные подростки и юноши. Один из трех черных мужчин, рожденных в нынешнее десятилетие, проведет часть жизни в тюрьме.
И самое трагичное - наказания не работают, заключенные проходят через “вращающиеся двери” тюрем и становятся еще более социально опасными или непоправимо разрушают психику. В Балтиморе одна из самых больших в стране тюрем - 90% заключенных - черные, нанять сотрудников-мужчин почти невозможно из-за криминальной биографии. Охранники-женщины рожают детей от своих подопечных, похоже, другой возможности у них и нет. Открытая контрабанда, торговля наркотиками, алкоголем, каждодневное насилие... Все решают главари банд. Об этом знают власти, пишет пресса, но изменить ничего невозможно.
Судебная система тоже далека от совершенства. Недавняя трагическая новость: Калиеф Браудер, 21 год, совершил самоубийство, проведя три года в тюрьме по недоказанному обвинению в грабеже, его многократно избивали сокамерники и охранники, 400 дней он провел в изоляции, денег на освобождение под залог в семье не было, и хотя после публикаций в печати ему помогли найти работу и поступить в колледж, психика не выдержала - он повесился на электропроводе.
Есть множество других тревожных социальных индикаторов неблагополучия. Это трудовая мораль, мотивация к обучению, поведение в быту, личная ответственность. Если эти навыки не воспитаны в семье, школа, социальные институты не могут восполнить пробелы. На интеллектуальное развитие ребенка решающее влияние оказывает постоянное общение с ним с первых дней рождения, создание доброжелательной атмосферы в семье, нормальные бытовые условия. Вырваться из неблагополучной среды даже при помощи со стороны мало кому удается. Компьютер и смартфон сами по себе никому ума и достоинства не добавляют.
Сенатор Мойнихен: “Война с бедностью“
Америка сполна признала свою вину за годы рабства и сегрегации и приложила огромные, беспрецедентные в мировой истории усилия для исправления положения. План Маршалла, компенсация жертвам Холокоста, помощь слаборазвитым странам по всему миру несопоставимы с расходами на улучшение благосостояния черной Америки. Эти затраты - предмет бесконечного спора: мало или чрезмерно помогает государство черным? Те, кто говорят, что чрезмерно, приводят один несокрушимый аргумент: жизнь на соцпособия из поколения в поколения лишает мотивации к труду и ответственности, формирует менталитет трутня и тунеядца. Где же корень проблемы? С какой стороны к ней подступиться?
Важную роль в осмыслении особенностей жизни афроамериканской общины сыграл выдающийся государственный деятель Патрик Мойнихен. Он был не только политиком, но и замечательным социологом, способным честно говорить об острых общественных противоречиях. Начав госслужбу в Министерстве труда, он создал программу “Война с бедностью”. В центре его внимания оказались афроамериканские семьи. Вскоре появилось исследование “Негритянская семья - национальная необходимость действовать”. Автора немедленно атаковали слева: “Не понимает истории, обвиняет жертву”, и справа: “Хочет освободить семью от ответственности”.
Главная идея доклада состояла в том, что матери, получая велфэр на детей, если отец не жил в семье или неизвестен, никак не заинтересованы в стабильном браке. Социальная помощь в таких условиях вела к распаду семей, появлению миллионов матерей-одиночек. Не работая и родив нескольких детей, женщина жила лучше, чем с работающим мужем. Мойнихен отстаивал идеи весьма умеренного государственного вмешательства в семейные дела и предостерегал от поощрения иждивенчества и безответственности.
Став послом США в ООН и занимаясь международными проблемами, он применял тот же подход к международной помощи. Он считал Советский Союз обреченным, поскольку тоталитарный режим был неспособен обеспечить инициативу и ответственность граждан.
Мойнихен выступал за увеличение налогов на богатых, что означало возможность расширить социальные програмы, но к удивлению многих, противился всеобщему медстрахованию. Он был убежден, что здоровье - предмет личной ответственности. Будучи противником “велфэр стейт”, он был против реформы социальной помощи 1996 года, считая что она не стимулирует заинтересованность в экономической независимости.
Мойнихен был плодовитым автором, о нем говорили, что будучи сенатором, он написал больше книг, чем его коллеги прочитали. Его часто сравнивали по интеллектуальному уровню с Линкольном и Джефферсоном.
Вот несколько цитат из работ великого политического мыслителя, имеющих непосредственное отношение к предмету нашего разговора. “Расовые отношения могут выиграть от временного благожелательного невмешательства”. “Есть неприятная работа, но это жизнь. Кто-то должен это делать, и это вполне почетная работа». “Главная консервативная истина в том, что культура, а не политика определяет успех общества. Главная либеральная истина - что политика может изменить культуру и спасти нас от самих себя”.
Мойнихена цитируют часто, с почтением и признанием заслуг, но на практические дела его идеи не оказали существенного влияния. Старая болезнь не лечится, а, увы, загоняется вглубь.
