В то время, как Владимир преподавал литературу в колледже и работал над «Лолитой», Николай (Nicolas) занимался по поручению американского правительства денацификацией немецких деятелей культуры (в частности, помог вернуть на подиум Вильгельма Фуртвенглера), а позже возглавлял весьма важную организацию Конгресс за свободу культуры, которая устраивала по всему миру международные фестивали, форумы, гастроли и выставки и выпускала художественно-публицистические журналы, активно пропагандируя европейское и американское искусство 20-го века и будучи во времена “холодной войны“ могучим противовесом советской культурной пропаганде. Набоков был не только автором и организатором этих событий, но и лектором, и автором статей, и радиокомментатором.
В Америке, наверное, не было человека, который лучше подходил для этой роли культурного дипломата: высокий, элегантный, с пышной седой шевелюрой, красивым голосом и отличными манерами, Николай Набоков был универсально образован, обаятелен, общителен, владел многими европейскими языками, обладал неподражаемым чувством юмора и в мире культуры знал, кажется, всех: от Жана Кокто, Франсиса Пуленка и Андре Мальро до Исайи Берлина, считавшего Набокова своим лучшим другом, и Джавахарлала Неру.
Он легко располагал к себе. Познакомившись с молодым американским композитором Эллиотом Картером, вскоре уже был «дружкой» на его свадьбе. Анри Картье-Брессон был другом с парижской молодости, когда они делили маленькую квартирку. Поэт Уистон Оден помогал Набокову найти работу и сочинил либретто для его последней оперы «Бесплодные усилия любви». Набоков ведь был еше и композитором. И мечтал, что в памяти человечества останется именно как композитор.
Но тут ему не повезло. Обладая несомненным талантом, он, в силу и личных, и исторических причин оказался в «расщелине» между стилями, эпохами и странами. Он не успел сформироваться как композитор в России (в отличие от Рахманинова, Прокофьева, который был старше его на 12 лет, и Стравинского, успевшего прославиться своими первым балетами еще до Первой мировой войны).
Но и в мир западной музыки не сумел по-настоящему войти, поскольку корни его музыкального опыта были все же в России, а вот жить, учиться и «проталкивать» свою музыку пришлось сначала в Германии, потом во Франции, потом в Штатах.
В каждой стране были свои группировки и пристрастия, а Набоков, во-первых, не хотел «идти в ногу» с модным авангардом, а во-вторых, был все же чужим и при этом не обладал могучей волей, музыкальным интеллектом и целеустремленностью Стравинского (с которым был очень дружен, особенно в американские годы).
И хотя балет «Ода» заказал ему еще Дягилев, оперу «Бесплодные усилия любви» поставили в начале 1970-х гг. в Брюсселе, а его пьесу для виолончели даже записал для компакт-диска Мстислав Ростропович (они познакомились и немедленно подружились во время единственного визита Набокова в Москву в 1967 г.), сегодня достаточно обширное музыкальное наследие композитора (две оперы, три симфонии, четыре концерта, шесть балетов, оратории, немало камерной музыки) практически забыто.
Он родился в 1903 году и провел привилегированное и беспечное детство и раннее отрочество в родовом поместье Любша (теперь это Белоруссия, и от поместья не осталось и следов) и в Петербурге, где впервые встретился с «набоковской ветвью» семьи, брал частные уроки игры на фортепиано и виолончели, играл в семейном квартете, ходил в Мариинский на оперы и балеты, начал сочинять и стал истовым скрябинистом.
Война не слишком изменила уклад семьи, но революция вынудила к бегству. Путь в эмиграцию был труден, но юный Набоков уже верил в свое композиторское будущее и поехал учиться в Штудгартскую высшую музыкальную школу, которая оказалась оплотом унылого академизма.
Пришлось сменить Штудгарт на Берлин, где, несмотря на послевоенную нищету и инфляцию, кипела культурная жизнь и приветствовались эксперименты. Огромная в то время русскоязычная община Берлина не очень-то стремилась к ассимиляции – все ждали скорого падения большевиков. Между тем Николас по-настоящему сблизился с Владимиром Набоковым-старшим.
Отец начинающего писателя был страстным меломаном и на концерты часто ходил с племянником (Владимир Набоков-младший к музыке был равнодушен), с удовольствием потом обсуждая услышанное. Гибель его (во время собрания он принял пулю монархиста, стрелявшего в Павла Милюкова, главу партии кадетов) была страшным ударом для Николая.
Обо всем этом и многом другом рассказывает большая, подробная, тщательно исследованная книга Винсена Жиро (Vincent Giroud) под названием «Nicolas Nabokov: A Life in Freedom and Music». Слово «свобода» тут не зря на первом месте: по всему складу характера Николай был человеком независимым, любившим свободу во всех ее проявлениях – от политики (он равно ненавидел и большевиков, и фашистов) до личной жизни.
Женившись в эмиграции на Наталье Шаховской (чей брат впоследствии станет митрополитом Сан-Франциско), он затем успел побывать еще в четырех браках (трое его сыновей живут в разных странах) и имел множество внебрачных связей и романов.
В книге Жиро, выпускника Оксфорда, многие годы проработавшего хранителем книжных сокровищ Йельского университета, перед нами проходят сотни имен и лиц, и поскольку автор уделяет каждому один-два биографических абзаца, она еще и отличный источник информации об истории, культуре и политике 20-го века, в том числе и американской. Не забудем, что оказавшись в Америке в конце 30-х годов и начав с преподавания музыки в одном из маленьких колледжей штата Нью-Йорк (еще один интересный экскурс в довоенную Америку), Набоков через некоторое время перебрался в Аннаполис, поблизости от Вашингтона.
Тут он по своему обыкновению стал желанным гостем во многих знатных и состоятельных семьях и легко вошел в круг столичных политиков и дипломатов (среди его друзей впоследствии будет посол в России Джордж Кеннан). Его знание языков и мировой культуры сильно пригодилось американскому правительству в годы Второй мировой войны и послевоенного возрождения Европы, которая была далеко не всегда благосклонно настроена к США.
Набокову приходилось работать в послевоенном Берлине и с представителями «советского сектора». Позже он стоял у истоков «Голоса Америки» и проработал на станции год.
Увы, политика сыграла и негативную роль в его жизни. Когда стало известно, что Конгресс за свободу культуры субсидировало ЦРУ, многие отвернулись от Набокова, обвинив в том, что вся его бурная деятельность в этой организации, все эти бесконечные поездки по миру, приемы, встречи с государственными деятелями были всего лишь прикрытием шпионажа.
Это был болезненный момент для Набокова, и когда в 1975 году он, наконец, издал свои мемуары (в разных странах названия были разными – в зависимости от языка»: «Багаж», «Записки русского космополита» и др.), то историю с ЦРУ затронул лишь слегка. Но тут же начал работать над другой книгой, посвященной его работе в Конгрессе за свободу культуры, которую с присущим ему юмором хотел назвать «На крыльях ЦРУ».
Первая биография Николая Набокова получилась огромной. Иногда она даже кажется перенасыщенной фактами, именами, цитатами, описаниями его музыкальных произведений. Но описанная в ней жизнь была так богата, так блистательна, а герой – настолько великолепен, необычен, щедр, обаятелен, что как только вы начнете ее читать, уже не оторветесь до самого конца. Он умер ровно через семь лет после Стравинского, 6 апреля 1978 года, в Нью-Йорке.
