Эмиграция давалась нелегко. Мой возраст и необходимость поиска работы порождали тяжёлые думы. На второй день приезда в Сан-Франциско родственники привели меня на пляж, который находился в десяти минутах ходьбы от дома, где нам сняли квартиру. Океанский простор внушил мне оптимизм. Всё наладится!
Вода, вода, кругом вода
Заметил на набережной группу спортивного вида людей, ежедневно плавающих в ледяной воде океана. Сблизиться с ними я не мог, уровень английского не позволял, хотя меня к ним тянуло.Через 8 лет, уйдя на пенсию, я стал посещать пляж очень часто. Постепенно познакомился со всеми пловцами, был принят в клуб, который называется «Swim Pod».
Самым старшим в этом клубе был Гленн. Ему было под 80. Несколько лет назад он умер, завещал себя кремировать, а прах развеять над океаном.
На похороны пришли множество людей. Члены клуба, те, кто плавают в океане, выстроились вдоль кромки берега. По команде лидера пловцов Джима вошли в воду и поплыли. На глубине Джим открыл урну с прахом Гленна, поднял её над головой и перевернул. Сильный ветер понёс лёгкое облачко пепла над океаном.
Настоящее его имя было Гюнтер. На Китайском пляже Сан-Франциско он был его председателем, команданте, как мы его называли.
Китайский пляж - небольшой и уютный. Я родился в Биробиджане, городе, построенном на болоте. Вода была везде, особенно осенью, когда растаявший за лето на горах Хингана снег заполнял водой реку Биру, и она разливалась. Иногда в кино жители приезжали на резиновых лодках. Хотел бы сказать, что из моих друзей-сверстников я не знаю никого, кто бы не умел плавать. Обилие небольших, мелких водоёмов прямо в городе сильно способствовало этому. Я полюбил воду с детства, научившись плавать лет с пяти. Бог дал мне возможность жить всегда около воды.
В Одессе я жил на Кирова 1, рядом с Ланжероном. Что примерно я чувствовал, входя почти ежедневно в Купальный переулок, ведущий к пляжу, вы можете прочитать у Паустовского, в его книге «Время больших ожиданий».
Во времена "Золотой лихорадки" китайские рыбаки, промышляющие ловлей рыбы в Сан-Францисском заливе, использовали это место для своего лагеря. В память о китайцах, внёсших большой вклад в становление Сан-Франциско как города мирового значения, семья Генри Чонга, китайца, разбогатевшего на торговле рыбой, установила в 1981 году у входа на пляж каменный знак. Это, пожалуй, всё, что напоминает здесь о китайцах.
Джульетта и мотоцикл
Гленн был небольшого роста лысоватый блондин с плохими зубами. Кожа на его теле была морщинистая, обвислая. Я подумал, когда увидел его впервые, что никогда бы не разделся, если бы так выглядел. Но когда Гленн открывал рот и начинал тихо говорить с небольшим немецким акцентом, разговоры постепенно стихали, все начинали прислушиваться к его речи. В нём был какой-то невероятный шарм.
Однажды мы молча лежали на пляже, смотрели на панораму моста Голден-Гейт с проезжающими по нему машинами. Мой английский в то время не позволял мне первым начинать разговор. Было ветрено, как всегда в Сан-Франциско...
Появилась молодая женщина, лет тридцати, сильно чем-то взволнованная, быстро разделась (оказалась вся в татуировках), бросилась в воду. Я смотрел, как она боролась с волнами, и мне стало не по себе.
Выйдя из воды, вся дрожа, она накинула на себя одежду.
- Зачем ты так рискуешь? - спросил Гленн.
- А мне нечего терять, у меня никого нет.
- Как тебя зовут?
- Джульетта, - был ответ.
От бодрящей холодной воды, а может, от доброжелательности, которую излучал Гленн, её настроение заметно повысилось, завязалась непринужденная неспешная беседа. Говорил, в основном, Гленн, ни о чём её не спрашивая. Иногда она что-то говорила, очень быстро и непонятно для меня.
- Где ты живёшь? - спросил я. Она не ответила. Стало холодно, и мы засобирались домой.
- Я могу тебя подвезти, - предложил Гленн.
Джульетта отрицательно качнула головой, в глазах её появились слёзы, она отвернулась и быстро пошла вверх по дороге. Мы поняли, что она homeless. Бездомная.
Отец Гленна, еврей, ветеран Первой мировой войны, был ранен на той войне, мать - чистокровная немка. Их семью наци и вроде не преследовали, но и жить не давали нормально.
Глену стукнуло 16 лет в 44-м, таких, как он, юнцов мобилизовывали в армию. Для него, полуеврея, это было бы трагедией. Он сидел дома, прятался, никуда не выходил.
Однажды, случайно оказался на улице, когда началась облава. Отловленных юнцов окружили полицейские. Один из них приехал на новеньком мотоцикле новейшей модели. Гленн обратился к нему:
- У вас прекрасный мотоцикл, я никогда такого не видел, но очень грязный, - и вопросительно посмотрел на полицейского.
- Ты хочешь мне его помыть?
- Да, конечно, - ответил Гленн.
Он стал мыть мотоцикл, в это время всех отловленных парней погрузили в машины и увезли. Гленну повезло, он вернулся домой.
Больше из дома не выходил до конца войны. В 1946 году с матерью и сестрой эмигрировал из Гамбурга, где они жили, в США, в Сан- Франциско.
День рождения для всех
Гленн знал всё. К нему обращались за советом, как к отцу, как к мудрому ребе. Он и был таким. Это он вернул Джульетту к нормальной жизни. По его совету она сняла небольшое помещение в Сансете, одном из районов города, открыла кофейню, там и жила, и работала.
Оборудование для кафе Гленн купил в Сан-Матео, по случаю, for a song, как он говорил, то есть дёшево. Кофейня начала работать с шести утра до глубокой ночи без перерыва. Кто-то из сотрудников местной газеты, попробовав кофе у Джульетты, опубликовал хвалебный отзыв. Посетителей стало намного больше.
Для Гленна пляж был домом. Он приходил ежедневно, если не было дождя, много читал, иногда залезал в воду, хотя плавать, что удивительно, толком не умел. Я ему приносил журнал National Geographic, который выписывал, мы обсуждали некоторые статьи, времени для этого было много.
Евреем он себя не чувствовал, хотя однажды подарил мне чудесный диск, неизвестные мне еврейские песни в прекрасном исполнении на идиш. Где он взял этот диск, не знаю, нигде такого не встречал. Там, помнится, есть песня - «А штейтеле Слуцк». Слуцк - родина моей бабушки.
У меня были расхождения с Гленном в отношении к палестинцам. Мы ожесточённо спорили. Если бы не его еврейское происхождение, я бы считал его антисемитом. Но это было другое. Он так настрадался при нацизме, что видел в любом палестинце жертву дискриминации.
После ожесточённых споров он протягивал мне руку, и мы расходились, каждый при своём мнении. Правда, после захвата Гилада Шалита (солдат армии Израиля, похищенный террористами в 2006 году и освобожденный через пять лет и четыре месяца) наши позиции сблизились.
Угасал Гленн постепенно. Поднимался с пляжа наверх уже только с помощью друзей. В последнюю в своей жизни субботу пришёл на пляж, мы что-то праздновали, - поел, даже что-то выпил, все крутились вокруг него, он был в центре внимания.
Уехал на своей машине. А в среду Гленн умер.
Завещание написал давно. Нам, членам его команды, завещал 2000 долларов - отмечать весело его день рождения каждый сентябрь.
На день рождения Гленна собирается много людей: члены нашего клуба пловцов, друзья, все, кто знал его, бездомные, просто любители дармовой еды. Любой пришедший - его гость. Гленн любил всех. Я приношу свой аккордеон, играю популярные мелодии, люди танцуют, иногда поют американские песни. Отмечали его день рождения без него уже три раза.
Джульетта вышла замуж, родила близнецов, недавно была с семьёй в Мексике на отдыхе. Уже может оставить бизнес на наёмных работников.
Я знаю одного человека, который после смерти Гленна вышел из нашей команды, перестал ходить на пляж. Это Энтони - молодой, крепкий парень греческого происхождения. Я видел его плачущим в сторонке на похоронах. Было что-то личное в этой остроте чувств. Видно, Гленн подставил и ему плечо в трудную минуту.
У Гленна было своё место на «деке» пляжа, где мы обычно лежим, самое тёплое. С той среды его никто не занимает. Команданте Гленн всегда с нами.
