Публике предложили на выбор «Фальстафа», «Любовный напиток» и «Летучую мышь», премьера которой состоялась 31 декабря 2013 года.
Веря в несокрушимый успех популярной оперетты Иоганна Штрауса-сына, "Мет-опера" запланировала сразу рекордное число спектаклей. Идти они будут по 22 февраля, причем кинопоказа не будет - по крайней мере в этом сезоне.
Напомню, что из четырех Штраусов (отца и трех сыновей) Иоганн Штраус-младший был самым талантливым и прославился даже вопреки козням собственного отца, который, во-первых, не хотел, чтобы его дети шли по его стопам, а когда, вдохновленные матерью, все трое сыновей все же стали композиторами, упорно не желал исполнять их произведения.
Помирились они незадолго до скоропостижной кончины отца, после чего Иоганн-сын возглавил отцовский оркестр, получил титул «Короля вальса», но вскоре решил оставить и оркестр, и все прочие дела, чтобы серьезно отдаться работе над опереттой. Родившийся в Париже в 1860-х годах, новый жанр немедленно стал модным в Европе - особенно благодаря созданиям Оффенбаха. Но националистически настроенные австрийцы не могли позволить, чтобы на венской сцене доминировали французы, и обратили свои надежды на Штрауса-младшего. Тот не подвел: сочинил в последние 30 лет своей жизни 15 оперетт. «Летучая мышь» - лучшая из них.
Без французов и здесь, правда, не обошлось: основой либретто стал водевиль Мельяка и Галеви (авторов либретто для нескольких оперетт Оффенбаха, а также «Кармен» Бизе), позже переделанный в немецкий фарс.
В любом случае запутанный сюжет с переодеваниями и «неузнаваниями» был оснащен ослепительной красоты и живости музыкой, где ритмы вальсов, полек и маршей сочетались с блестящей оркестровкой, а довольно сложные (даже для оперных певцов) партии были полны завораживающе-обаятельных мелодий. Именно музыка стала причиной головокружительного успеха оперетты. И чем ее в спектакле больше, тем лучше.
Увы, в новой постановке баланс нарушен: слов слишком много, особенно во втором действии, которое из-за необязательных и довольно банальных диалогов и разъяснений кажется вдвое длиннее, чем нужно. Джереми Санс, который сочинил несколько лет назад удачное либретто для «Зачарованнного острова» и был приглашен написать новый английский текст для «Летучей мыши» (он же постановщик) и Дуглас Картер Бин, добавивший разговорные диалоги, уж слишком «заигрались».
Пытаясь во что бы то ни стало рассмешить публику, они потеряли чувство меры и стиля. Стихотворные тексты банальны, шутки на темы дня, причем недавнего или даже сегодняшнего, хотя действие в спектакле перенесено в 1899 год, далеко не всегда смешны и нередко вульгарны, и натужное пародирование убивает лирическое очарование оригинала, противоречит изяществу и легкости музыки.
Необходимое условие фарса - стремительный темп. Но о какой стремительности можно говорить, когда в сцене бала Доктор Фальке долго и старательно объясняет графу Орловскому, кто из гостей в кого превратился и почему...
В старых постановках появление гостей было быстрым, публика легко разбиралась «кто есть кто», и это оставляло место для одного из излюбленных моментов старого спектакля - «неожиданного гостя», имя которого в программке не фигурировало, а таковым мог оказаться и Пласидо Доминго с эффектной арией, и мэр Джулиани с забавным тостом.
Самым удачным в новой постановке оказался первый акт. Комната в доме Айзенштайнов пародирует буржуазную Вену рубежа веков: душные красные с золотом краски, огромные женские портреты а-ля Климт, столик в квазикитайском стиле, диваны, подушки... За окном падает снег, в углу - елка.
Мадам Айзенштайн, красавица Розалинда (Сюзанна Филипс - обладательница сочного голоса и сочной «венской» внешности) узнает, что ее муж не только не «отбился» от тюремного наказания за оскорбление официального лица, но из-за глупости адвоката получил дополнительный срок - восемь вместо пяти дней.
Но друг семьи д-р Фальке (обаятельный Пауло Жот) убеждает Айзенштайна (прирожденно-опереточный Кристофер Мальтман) пойти не в тюрьму, а, тайком от жены, на новогодний бал у русского князя Орловского, где будет много хорошеньких женщин. А когда тот соглашается, Фальке - конечно в тайне от мужа - уговаривает Адель отправиться на тот же бал, где та убедится в неверности Габриэля.
Туда же мечтает попасть (опять же тайком от хозяев) служанка Адели (Джейн Арчибальд, чистому голоску которой недостает оперной силы). Между тем тенор Альфредо (имя намекает на популярную «Травиату»), чей голос некогда сводил с ума Розалинду и все еще не потерял над ней своей власти (импозантный и звонкоголосый Майкл Фабиани), надеется воспользоваться отсутствием мужа, чтобы возродить былой роман с женой, а начальник местной тюрьмы Франк приходит арестовывать Айзенштайна (ему надо поскорее посадить того в камеру, чтобы самому отправиться на тот же бал) и застает Розалинду в объятиях Альфредо, которого принимает за Айзенштайна и ведет в тюрьму... Завязка интриги сопровождается чередой арий и ансамблей, в которых, как и в знаменитой увертюре, проходят все главные мелодии темы оперетты.
Второе действие должно поразить другим - ослепительной роскошью. Автор декораций и костюмов Роберт Джонс расстарался вовсю. Солисты, хор и балет (в том числе качающиеся на люстрах полуголые красотки) тоже стараются, а идея заменить меццо-сопрано в партии Орловского контртенором кажется очень удачной - благодаря уморительному Э.Р. Констанца, обнаруживающему к тому же большой и сильный голос.
Слушать музыку Штрауса в исполнении оркестра "Мет" (с замечательным дирижером Адамом Фишером за пультом) - наслаждение. А тихий, нежный хор «Братья и сестры» звучит просто волшебно и становится музыкальной вершиной спектакля.
Но после отсрочек, танцев, хоров и новой серии не очень смешных шуток, бал заканчивается, оставив всех - в том числе и зрителей - в растерянности: уж полночь близится, а развязки не видно. Третье действие - в тюрьме - далеко не сразу, но все же расставляет все по местам. Орловский перестает тосковать. Адель находит покровителя в лице начальника тюрьмы и идет в актрисы. Айзенштайн разоблачен, но разумная Розалинда решает не связывать жизнь с тенором (который рад вновь обретенной свободе), а простить супруга - после очень хорошо исполненного диалога примирения.
И только Фальке в отчаянии (чего нет в оригинале): он надеялся не просто разыграть Айзенштайна, который в свое время сам сыграл с ним злую шутку, но разбить его брак. Впрочем, и это проходит: все поют веселую Польку с шампанским, которую мы слышали во втором действии. Если бы этот вечер в театре длился не четыре часа, а по крайней мере на час меньше, все были бы еще более счастливы.
***
На первом в этом сезоне представлении «Любовного напитка» Доницетти был аншлаг. Объяснить легко: чудесная комическая опера Доницетти, одна из самых популярных на афише любого театра, сравнительно новая постановка популярного бродвейского режиссера Бартлета Шера (премьера состоялась в сентябре 2012 года) и состав: Анна Нетребко должна была снова, как и на премьере, выступить в роли Адины; Рамон Варгас, коего можно отнести уже к ветеранам, но при этом любимом, - в роли Неморино; и Эрвин Шротт в неожиданной для себя роли Дулькамары, которую обычно играют почтенные толстяки, но не стройные моложавые красавцы вроде Шротта.
Тех, кто пришел насладиться искусством Анны Нетребко (в зале было очень много русскоязычных граждан), ждало разочарование: певица приходит в себя после гриппа и отменила свое участие как в генеральной репетиции, так и в первых двух спектаклях. Но, как мы знаем, нет худа без добра: Нетребко заменила молодая канадка (украинского происхождения) Андриана Чакмэн, для которой дебют стал триумфом.
Легкая, хорошенькая и очень живая, с не таким сильным и богатым, как у Нетребко, но хрустально чистым, прозрачным сопрано, она легко, точно, с отличной дикцией и всеми нужными эмоциональными красками выводила все детали партии Адины - от теплых нежных мелодий до озорных трелей и фиоритур, и при этом так же свободно, легко и, главное, органично, жила в образе умной, веселой, озорной и гордой Адины, которая никак не может признаться в том, что любит недотепу Неморино. У нее пока еще слабоваты высокие ноты. Но в том, что эта Адина украсила спектакль, сомнений ни у кого не было: публика наградила певицу долгой овацией стоя.
Варгас, подвижный и быстрый, несмотря на заметное брюшко, выглядел вполне искренне в роли Неморино, да и пел без нажима, тепло и просто, хотя голосу его далеко до павароттиевского богатства и обаяния. Шротт, непривычно молодой и даже слегка «шикарный» в роли Дулькамары, выглядел странновато (впрочем, эти длинные густые взлохмаченные волосы и низко надвинутая шляпа нужны для «прикрытия»).
Но пел с блеском, выстреливая свою скороговорку с фантастической точностью и порой обгоняя оркестр, а играл вкусно, с комическим шармом. Баритон Никола Алаймо в роли офицера Белькоре был совсем не так обаятелен, как Мариуш Квичень, певший эту роль на премьере. Его массивная фигура больше подошла бы Дулькамаре.
Дирижер Маурицио Бенини вначале не мог «укротить» звучание оркестра, чтобы привести его в соответствие с не мощным голосом Чакмэн, но в конце концов провел спектакль на вполне достойном уровне. Впрочем, мне и при вторичном просмотре трудно принять визуально и концептуально неинтересную, тяжеловатую, ненужно-реалистическую постановку Шера, которая выглядит сегодня так, будто создавали ее не год, а несколько десятилетий назад.
