«Прогулка» - первый для меня фильм, где 3D не кремовая виньетка на торте, а мощнейший художественный прием, который создает поразительный по силе саспенс.
The Thrill is Gone, пел великий Би-Би Кинг. Thrill вернулся. Браво, Боб Земекис! Это кино настоятельно рекомендую смотреть только в 3D. Без него вы потеряете как минимум 50% удовольствия.
Кент Джонс, нынешний программный директор Нью-Йоркского кинофестиваля, принял мужественное решение открыть его именно этим фильмом. Почему я называю его мужественным? Потому что это крупнобюджетное голливудское кино со звездами. При этом сюжет ставит в центр супермена, причем не вымышленного, как в «Бэтменах» и «Спайдерменах», а самого что ни на есть всамделишнего.
Но ведь фестиваль призван поддерживать качественное, креативное, авторское, интеллектуальное, независимое кино – таким его сформировал ушедший на преподавательскую работу предшественник Джонса, замечательный умница-синефил Ричард Пенья. Как же эта стратегия уживается с поддержкой большого коммерческого кино?
Кент Джонс ответил мне в короткой беседе в фестивальных кулуарах двумя тезисами. Во-первых, мы, NYFF, сказал он, соблюдаем и будем соблюдать разумный баланс между коммерцией и авторским кино. Во-вторых, и в Голливуде время от времени делают могучие креативные вещи, фильм Земекиса – из их числа.
Заметим, нынешний фестиваль включил в программу еще два эпических голливудских полотна – «Стив Джобс» британца Дэнни Бойла с Михаэлем Фассбендером и «Мост шпионов» Стивена Спилберга с Томом Хэнксом. На момент выхода газеты ленты Бойла и Спилберга еще не показали журналистам и публике, так что отложим разговор о них на следующий номер.
Американские горки в 3D
Пока же пройдемся по канату вместе с отличным актером Джозефом Гордоном-Левиттом, который у Земекиса сыграл великого канатоходца Филиппа Пети. В 2008 году показали документальный фильм о нем, «Человек на проволоке» (Man on Wire), он получил «Оскара». Пети вписан в историю Нью-Йорка, Америки и человечества как единственный, прошедший по канату между башнями-близнецами Всемирного торгового центра. Было это 7 августа 1974 года, за день до объявления Никсоном отставки.
Рекламщики фильма даром хлеб не едят. Классно придуман тэглайн: «двенадцать человек ступали по поверхности Луны. И лишь один прошел над бездной между башнями ВТЦ. И никогда никто уже больше не пройдет».
Как рассказал Земекис, Гордон-Левитта долго учили ходить по канату. И он научился. Правда, канат натягивали так, чтобы он мог спрыгнуть на землю. Его ментора папу Руди, человека темного происхождения, играет Бен Кингсли, а его пассию задорная молодая француженка Шарлотт ЛеБон.
Сам Пети называл свой план «сговором», «переворотом». Земекису удалось сделать подготовку к «перевороту» на редкость увлекательным зрелищем. Фильм построен как эпический сказ, главный герой обращается к зрителю, стоя на верхней площадке Статуи Свободы, и весь тон фильма приподнятый, смешливый, нежный и ностальгический. Это и история реализации дерзкого замысла, и признание любви к Нью-Йорку, и реквием по башням.
И, конечно, кульминация бесподобна. Передать словами эффект победы над громадной высотой невозможно. Великолепная съемочная техника, компьютерные эффекты, и, главное, трехмерность создают ощущение, что это ты сам, болезный, а не Пети, идешь по канату над пропастью, в ушах свистит ветер, шест клонится в одну сторону, а на крышах башен уже суетятся полицейские, тянут руки, умоляют: давай, парень, кончай чудить, иди сюда». В реальности Пети ходил туда-сюда примерно 45 минут, в кино, конечно же, эта сцена короче, но кажется бесконечной, потому что так хочется, чтобы кошмарный подвиг безумца быстрее кончился. Если можно «экранизировать» самые крутые американские горки, то Земекису это удалось.
Приглашение в ад
На другом эстетическом и эмоциональном полюсе фестивальной программы – венгерский фильм «Сын Саула» (Son of Saul) режиссера Ласло Немеша. Он дебютант, ученик несравненного визионера Бела Тарра, и уроки своего учителя Немеш выучил на «отлично».
Земекис добивается имитации реальности с помощью гиперреализма. Немеш добивается того же с помощью, как бы это получше сформулировать, гиперминимализма.
Это самый страшный триллер, в котором фактически ничего страшного в кадре не показано.
Главный герой – узник Аушвица еврей Саул, которому лагерное начальство даровало на время жизнь, поскольку он включен в зондеркоманду по уборке и утилизации трупов убиваемых каждый день тысяч людей. Надо же кому-то делать грязную работу. В какой-то момент Саул узнает в одном из трупов своего сына, или ему это просто показалось. И он становится одержимым безрассудным желанием проводить «сына» в последний путь в соответствии с еврейским обрядом.
«Сын Саула» снят на 35мм пленку, в размытой зелено-коричневой гамме. Камера почти все время «висит» у героя как бы за спиной, как в видеоигре. Он, и соответственно зритель, видит только то, что перед ним и совсем немного по сторонам. Саул и его камрады по беде ходит как зомби, как заведенный. Маневр его отработан: трупы должны быть убраны очень быстро, потому что прибыл новый эшелон, и очередной партии прибывших евреев дежурный эсэсовец впаривает, что всем надо раздеться, потому что затем будет горячий душ, потом еда и размещение по баракам. Но когда тяжелые двери газовой камеры закрываются, мы слышим только глухие стуки и крики обманутых и убиваемых газом. Стуки быстро замирают.
Натурализма в фильме совсем немного. Режиссер апеллирует к воображению зрителя, который в сознании дорисовывает апокалиптическую картину. Меня картина эта пробила до озноба. Самый тяжкий, сомнамбулический опыт переживания в кинозале после "Иди и смотри" Климова. И редчайший случай, когда не происходит никакой банализации зла в показе нацистского лагеря смерти. Ад как он есть. Звуковая дорожка, в которой нет музыки, а только обрывки разговоров, удары, стоны, шепоты, команды, крики, застыла в ушах. Так бы звучал Босх, будь он композитором.
На фестивале в Нью-Йорке «Сын Саула» показывается в программе, представленной теоретическим журналом «Film Comment». Если вы его пропустили, не огорчайтесь, компания Sony Classics выпускает его в американский прокат 18 декабря. А Венгрия выдвинула его на премию «Оскар» в категории «лучший фильм на иностранном языке». Теперь есть за что поболеть.
Муру – мир
Этого большого, грузного, небритого, вечно в скомканных джинсах и засаленной бейсболке, американца принимают «на цырлах» заграничные президенты и главы корпораций. Свои боссы его тихо ненавидят и на порог не пускают, зная, что он обязательно снимет про них какую-нибудь гадость.
Майкл Мур – это не только имя самого известного документалиста Америки. Мур - всемирно известный брэнд, символ американской свободы слова, вернее, свободы грязекопания и вскрывания всех и всяческих политических и социальных язв.
Новая лента-разоблачение Майкла Мура «Куда бы еще вторгнуться» (Where to Invade Next) четко укладывается в формат его предыдущих лент, изобличавших разнообразные пороки Америки.
В самое точное время, когда президентская гонка набирает темп, он бьет сразу из нескольких орудий по болячкам своей любимой страны. А в том, что он любит Америку, но, конечно, странною любовью (как, для сравнения, любил Россию Чаадаев), должен нас убедить большой американский флаг, с которым Мур колесит по европейским странам.
Мур придумал для фильма полушутливый прием. Он приезжает в какую-то страну, где видит, что жизнь лучше организована в каком-то одном конкретном плане, чем в Америке, и с разрешения хозяев, «завоевывает» ее, даря им звездно-полосатый флаг.
Во Франции рацион детей в государственных школах примерно такой, как меню французских ресторанов в Нью-Йорке. Всякие здоровые тонкости, чуть ли не фуа-гра, и, конечно, никакой кока-колы.
В Италии он узнает, что здесь трудящиеся отдыхают по многу недель в году, а женщины имеют огромный отпуск по беременности и по уходу. И потому здесь люди куда веселей, чем в Штатах, а веселые и отдохнувшие, понятное дело, чаще занимаются сексом.
В Финляндии он потрясен бесплатным обучением в вузах, а Германию он зауважал за честное развенчание нацистского прошлого. Ну и так далее.
У Мура есть в США ненавистники, особенно в стане республиканцев, его считают социалистом, примерно как Обаму. Уверен, и эту картину, которая показывается на фестивале 2 и 3 октября, будут громить и разоблачать.
Мур, конечно, уязвим. В панегириках некоторым европейским странам стоило бы хотя бы вскользь упомянуть о поразившем их финансовом кризисе, что, наверное, имеет отношение и к длинным отпускам и щедрым социальным льготам. Но в целом зерно истины у Мура, как всегда, есть. Америке зазнаваться не прислало, и у европейских демократий есть чему поучиться.
Фестиваль в Линкольн-центре продлится до 11 октября.