И оказалось, что ни у кого нет его фото, чтобы разместить в газете. Он прятал лицо всю жизнь, чтобы затеряться в толпе, остаться неузнанным, равным среди равных, одним из прохожих на улочках Парижа и Нанси. Зрителем среди зрителей. И ему это удалось.
Он не дожил всего трех месяцев до 90-летия, которое не хотел отмечать. Основоположник «авторского» кино, он не хотел быть «звездным» режиссером, так как увидел, что зритель смотрит «звездное» кино из чистого снобизма. А он хотел улицу вместить в экран и затащить тебя на эту улицуѕ Пройтись вдвоем по Парижу. Он так и снимал - с маленькой группой, легкой съемочной техникой, ничем не нарушая жизни города, чтоб не спугнуть ее - живую, такую, какая есть.
Преподаватель литературы и начинающий писатель, он проникся любовью к кино на просмотрах в парижской Синематеке. В конце 1940-х впервые напечатал статьи о кино, а в 1950-х начал сотрудничать с известным Cahiers du Cinema вместе с Годаром и Трюффо. Снимать Ромер стал позже своих соратников и поначалу занялся экранизацией, перенося на экран слова, сюжеты, этикет, в которые рядились романтические отношения в минувшие эпохи.
Картины режиссер делил на циклы. И первый - «Нравоучительные рассказы» - по произведениям Мармонтеля, учил, как сохранить невинность в грешном мире. Туда вошли такие ленты, как «Моя ночь у Мод», «Колено Клэр» и «Любовь после полудня». Следующий цикл Ромер назвал «Комедии и поговорки». А самым знаменитым стал цикл «Времена года» из четырех сказок - «Весенняя сказка», «Зимняя», «Летняя» и «Осенняя сказка».
Глубоко верующий католик Ромер настаивал, что кино - «проявление во Вселенной руки Творца. Правда: нет позиции более телеологической, более теологической, чем моя. Это позиция зрителя. Если бы он уже не обнаружил красоту в мире, как мог бы он следить за ней в изображении мира?».
Ромер воспринимал кино как средство, способное открыть красоту мира как божественного творения. Ромер говорил о фильмах братьев Люмьер: «Эти фильмы нас впечатляют тем, что они дали нам глянуть на мир другими глазами и восхититься, как говорит Паскаль, вещами, оригиналом которых мы восхищаться не умели. По улице проходят люди, играют дети, катятся поезда: ничего, кроме самого обыденного. Именно это для меня - важнейшее, эта первичная очарованность».
Искусству, созерцающему себя, он противопоставлял искусство, созерцающее мир. И к середине 90-х годов, как написал критик Жан-Мишель Фродон, «мало кто из режиссеров может говорить о «своем зрителе». У Ромера такое право есть». С годами у него сложилась своя команда, в которую допущены были из звезд только Жан-Луи Трентиньян и Жан-Клод Бриали, знаковые фигуры французской "Новой волны".
Остальные были простые французские актеры, что позволяло автору создать свой замкнутый, автономный мир. О его личной скрытности остался в памяти расхожий анекдот: происходя из буржуазной семьи, в которой занятие режиссурой было делом сомнительным, долгое время собственной матери Ромер говорил, что работает школьным учителем. Его герои - такие же, как мы, - люди улицы и знакомого быта, решали понятные нам проблемы.
Шесть «Моральных историй» Ромера - только вариации на тему одного и того же сюжета. У героя всегда есть тыл в лице женщины, жены, хранительницы очага, зачастую - матери его детей, в которой он уверен. А дальше - появляется другаяѕ Во всем другая - опасная, манящая, желаннаяѕ Герой решает приударить за ней, но точное сознание того, что совершает грех, вторгается в поток страстей и отрезвляет.
Фильмы построены на тонком сочетании обыденных простейших слов и ясной незамутненной картинки. Все видят все в открытую, без подглядывания в замочную скважину и без обмана. И зритель и герои знают, что есть грехѕ И им не нравится эта картинка. Нет отрицательных героев, нет злодеев.
Все хотят счастья и немножечко любви. И сам Ромер только затягивает развязку, давая персонажам опомниться и не оступиться, не соскользнутьѕ Без назидания и морализаторства. Терпеливо и сострадательно Ромер проживает вместе с героями ситуацию искушения. Он любит и своих героинь.
Они несколько экзальтированны, но за их чистоту и цельность Ромер прощает им грех романтической наивности.
В «Сказках четырех времен года» у Ромера отточенный стиль. Знакомые вечные темы, мотивы десяти заповедей и тысячи способов их нарушить представлены с бесстрашной очевидностью. Каждая из «Сказок» аукается с ранними фильмами, позволяя зрителю узнавать знакомый мотив.
В «Сказках» игра героев подавляет напряженную озабоченность моралью. В сюжет вторгается случай - нечаянная встреча, нашедшееся в последний момент колье. Фильмы этого цикла полны импрессионистских ощущений воздуха, света, времени года. «Летняя сказка» напоминает «Колено Клер», а главный герой - Фредерика из «Любви после полудня».
ѕЮный не обремененный ничем и никем Гаспар один приезжает на каникулы в Бретань. Мотивы его поступков, на взгляд постороннего человека, запутаны. Несколько дней он бродит в одиночестве по приморскому городку, пока не знакомится с официанткой Марго, девушкой-этнологом, подрабатывающей летом на курорте. Гаспар вступает с ней в двусмысленные дружеские отношения, балансирующие на грани курортного романа. Но Марго сама толкает Гаспара в объятия другой девушки - Солен.
Тут-то и появляется третья - Лена, ради которой Гаспар приехал на курорт. Таким образом, герой оказывается сразу с тремя девушками. И проблема в том, что героя больше всего на свете пугает ситуация выбора. А девушки требуют определитьсяѕ
Математик по профессии, Гаспар выстраивает и вычисляет сложную иерархию условий и допущений: если не Лена, то Солен, если не Солен, то Марго. А намерения девушек меняются, а вместе с ними - чувства Гаспара к каждой из них. А может, и нет никаких чувств, а есть невинный расчет? И Гаспар обманывает себя, принимая за любовь летнее увлечение. Гаспару кажется порой, что его как будто не существует, он жалуется, что он прозрачен для окружающих. Он - игрушка чужих желаний.
Однако сами эти желания настолько прихотливы, что им невозможно следовать. В конце концов, наступает момент, когда на одно и то же время назначены сразу три свидания. Но случай, на который рассчитывал Гаспар, его не подводит: в последний момент необязательное приглашение от третьего лица позволяет ему без лишних объяснений сбежать из Бретани. Зрелый мастер Ромер легко погружает традиционные коллизии в молодежную среду. И нерешительного Дон Жуана Гаспара играет у него будущий культовый персонаж и звезда фильмов Франсуа Озона - Мелвиль Пупо, который в фильме сам исполняет свои собственные песни.
Ромера нужно любить, так как это кино, где «ничего не происходит», но тем не менее оно требует внимательного просмотра. Детали и диалоги - вот секрет мастера. И еще в акварельном рисунке образов. Это «кино жизни», типичной французской жизни типичных французов.
В каждой «сказке» Ромер обязательно останавливается на какой-то отдельной области культуры, искусства, науки. В зимней сказке - это философия и религия, в весенней сказке - философия, в осенней сказке - виноделие и ботаника. В летней - это музыка. Знакомая, традиционная, кельтская, пусть и в современной обработке.
А что касается любовных дел как основной интриги фильма, так Гаспар, конечно, попал в водоворот. И ему проще сбежать в силу своего нерешительного характера, ноѕ в одной ли нерешительности тут дело? Вглядитесь повнимательнее в его отношения с каждой из трех девушек, его реакцию при разговоре с каждой из них. Очевидно, что только одну он любит. Ту, что больше всех терзает его.
А он ничего не может изменить. Может быть именно потому, что настолько сильно любит ее, что живет в унисон ее изменчивого настроения, с которым ничего не может поделать? Может ли она ответить ему взаимностью? Никто не знает.
И Гаспар следует единственной логике - логике любви. Потому ни одна из девушек его не осуждает. Туман слов придает эпизодическим поцелуям волнующую неопределенность нежности-дружбы-желания-любви. А с точки зрения «экшен», в фильме ничего не происходит. И воплощением «анти-экшэн» является сам Гаспар - флегматичный и сомневающийся, не склонный к поступку.
Поэтому интересно наблюдать, как он оказывается в центре интересов трех юных особ. Пока не создается ощущение того, что есть четвертая, ключевая особа, - сама Судьба. Впрочем, интересы всех сторон в этом изящном многоугольнике скорее по-летнему не принципиальные, чем истинно глубокие, - лишь с легким намеком на драматизм, милая игра. Атмосфера летней Бретани, маленькие кафе и прогулки вдоль моря располагают.
Вот и казалось бы сложная морально-чувственная путаница с отношениями исчезает так же легко, как и появилась ниоткуда. Дружеский поцелуй на причале. «Я не забуду наших прогулок». - «Я тоже». И снова поцелуй - уже не очень похожий на дружескийѕ
ѕВ 2007 году Ромер по окончании работы над фильмом «Любовь Астреи и Селадона» объявил о завершении режиссерской карьеры. А в январе 2010 по случаю его кончины президент Франции Николя Саркози сказал: «Романтик и классицист, мудрец и иконоборец, сентименталист и моралист, легкий и серьезный, он создал ромеровский стиль, который переживет его».