И когда в этой этнически смешанной мальчишеской ватаге доходило до разборок, макаронники, крутые пацаны, кричали в противоположный лагерь: «Заткни свою гребаную пасть, если не хочешь, чтобы мы сделали из тебя абажур! До тебя дошло, еврейский бой - а-ба-жур!»
Еврейскому бою, который вспоминает эту историю, было тогда 9 лет, слово holocaust писалось еще с маленькой буквы, никто не знал толком и в подробностях, что делали - и сделали - немцы с европейским еврейством, музеи Холокоста и спилберговский «Список Шиндлера» с «Пианистом» Романа Полански были еще впереди, но абажур из еврейской кожи был уже известен каждому бою - это и был тот холокост, про который еврейские дети знали сызмала.
Еще один скачок назад во времени: послевоенный суд над Эльзой Кох, чье имя стало нарицательным благодаря ее изуверству и зверствам в Бухенвальде, а еще ее называли «бухенвальдской сучкой» и «фрау абажур»: по рассказам очевидцев, по ее приказу на грудь заключенного наносилась татуировка из нацистских символов и эмблем, потом человека умерщвляли, а из обработанной кожи Эльза Кох делала абажур.
Или сумочку, перчатки и тончайшее нижнее бельё. Даже коллегам, навещавшим лагерную надсмотрщицу Эльзу Кох и видевшим натянутый на плафон кусок человеческой кожи, становилось как-то не по себе.
Ну, это что! Адольф Эйхман, который занимался окончательным решением еврейского вопроса, тот и вовсе грохнулся в обморок и три дня не вставал с постели, когда в один из инспекционных наездов в лагерь смерти у него под ногами зашевелилась земля от недобитых и заживо погребенных «юде».
А теперь вот недавно в Дюссельдорфе запретили ультрасовременную постановку Вагнера, где действие перенесено в нацистскую Германию и включает показ газовых камер - из-за того, что слабонервные немцы падают в обморок и приходится вызывать к театру машины скорой помощи (об этом «ВНС» писала в №20). Какие они все-таки стали чувствительные, эти немцы. Моя точка зрения предельно проста: если людям пришлось пережить этот макабр, то мы морально обязаны его лицезреть.
Так вот, возвращаясь к этой "нацистской сучке", она вообще не была чужда экстраваганзе: устроила в Бухенвальде зоопарк и отдавала узников на растерзание двум гималайским медведицам. Или натравляла свирепую овчарку на детей и беременных женщин.
Однажды ей приглянулся юный заключенный чех - она приказала откормить его, одеть во фрак и привести к ней в спальню, а сама вышла к нему в розовом пеньюаре с бокалом шампанского. Когда же тот отказался ее уестествить, приказала его расстрелять, а из тела достать сердце с застрявшей в нем пулей, заспиртовать, а капсулу поставила на ночной столик и при свете татуированного абажура, глядя на капсулу с мёртвым сердцем, Эльза сочиняла романтические стихи.
Все эти подробности я извлекаю из популярного еженедельника «Нью-Йорк», который однажды вышел с шрифтовой обложкой - белыми буквами по черному фону, и эта обложка для чтения, а не для разглядывания почище любой картинки со знаменитым актером или завлекательной девахой - ноги от ушей! Буквы крупные, читаются издалека:
«Из чего этот абажур?» - спрашивает покупатель у гробокопателя и местной знаменитости в Новом Орлеане.
Парень продавал вещи, найденные среди обломков «Катрины», урагана, который несколько лет назад пронесся над городом.
- Из кожи евреев, - последовал ответ.
- Что? - Гитлер мастерил кое-что из еврейской кожи. Это исторический факт. Хотите? 35 долларов. И далее, внутри журнала, шел 10-страничный детектив-ужастик Марка Джекобсона, того самого мальчика из Флашинга, из которого соседский однолетка грозился сделать абажур. Вот автор и отправился на место исторического действия и выдал свой сенсационный абажурный материал, от которого «волосы встают дыбом», сказал бы я, если бы не боялся трюизмов.
От Эльзы Кох - к Ульяне Скойбеде, моментальной героине благодаря ее статье в «Комсомольской правде». В самом деле, в мгновение ока Ульяна стала известна сначала на всю Россию, а теперь вот, когда скандал вкруг нее перехлестнулся через границы любезного отечества, - на весь мир. Благодаря одной только фразе, зато какой! Крылатая, сенсационная, отчаянно бесшабашная фраза: «Порою жалеешь, что из предков сегодняшних либералов нацисты не наделали абажуров».
Тысяча вопросов роются в моей голове. А как насчет «либерастов» нееврейского происхождения, типа того же судимого в Кирове незнамо за что Алексея Навального? Их что, тоже на абажуры и на мыло? А как насчет не либералов, а всяких там абрамовичей, вексельбергов, ротенбергов и прочих придворных и приблатненных евреев и полукровок, к которым благоволит и от которых зависит российский нацлидер?
А он, кто угодно, но только не антисемит. У того же Вексельберга, самого богатого, если не ошибаюсь, россиянина, все родственники по отцу были истреблены немцами именно, как евреи, и не исключено, что некоторые пошли на абажуры, кто знает? А как быть с этой самой русской национал-шовинсткой фашиствующего розлива с такой сомнительной и явно нерусской фамилией «Скойбеда»? Гляжу на ее физию и гадаю: ты, что, Ульяна Скойбеда, полагаешь, что твоя кожа не подошла бы для абажура? Кожа, знаешь ли, различается по качеству, а не по этносу?
Как у тебя с кожей, Ульяна, - все в порядке? Без прыщиков или какой-нибудь там парши? Если не для абажура, то, на крайняк, сойдет для сумочки или под перчатки. Ой, беда с тобой, Скойбеда! Не пора ли тебе сменить фамилию или взять псевдоним - скажем, Ульяна Кох? А что - вполне. И тебе лестно, коли та бухенвальдская сучка - твой идеал.
Первое упоминание абажуров из человеческой кожи - за 18 дней до конца войны, но спустя 9 дней после освобождения Бухенвальда - в бюллетене американской армии «Звезды и полосы». Корреспондентка Анн Стрингер рассказывает, что сама видела эти абажуры из человечьей кожи - два фута в диаметре, 18 дюймов в высоту.
Рядом, из того же материала, - книжные переплеты, книжные закладки из того же материала. И обязательно с орнаментом из нацистских символов и эмблем. Вот тут и всплывает имя твоей, Ульяна, героини - бухенвальдской «рукодельницы» Эльзы Кох.
Начальная идея Марка Джекобсона - послать абажур приятелю в Музей естественной истории, крупному специалисту, способному отличить человеческую кожу от кожи других животных - не увенчалась успехом: тот наотрез отказался участвовать в подобном эксперименте. Предлог и причина: многие его родственники погибли в концлагерях, и то, что теперь предлагается, ему не по душе.
Тогда автор обратился к работающему в моргах полицейскому детективу, по совместительству - представьте себе! - кантору, к тому же исполнителю Каддиша, еврейской молитвы над мертвецами. То есть с мертвыми ему приходится иметь дело и как сыщику и как плакальщику. «11 сентября уничтожило обычный барьер между живыми и мертвыми. Этими взрывами люди были пульверизированы, превращены в пыль, которой мы теперь дышим» - и сразу же согласился взяться за предложенное дело. «Это самый печальный день в моей жизни», - сказал он после тщательного осмотра новоорлеанского абажура. - «Ты уверен?»
Это был лишний вопрос. Кантор-полицейский взял ножницы, чтобы отрезать пару полосок от абажура и сделать ДНК. «Не возражаешь?» И хотя во многом знании много печали, Марк Джекобсон согласился. Забрав абажур, он сел в метро и отправился к себе в Бруклин, а по пути смотрел на разношерстных бруклинских евреев - от экзотических хасидов до брайтонских русскоязычников. Никого из них не было бы на свете - как и его самого - выиграй Гитлер войну. Мир без евреев - не скучновато? Антисемитизм был бы бы в любом случае - для его существания евреи не позарез. Вот послевоенная Польша или нынешняя Венгрия, например.
Вопросов больше, чем ответов, хотя автор со своим грузом отправляется в Германию, чтобы разгадать тайну абажура. Он называет имена Баха, Шопенгауэра, Шиллера, Ницше, Вагнера и других великих немцев, хотя у многих из них легко найти антисемитские высказывания, а у Вагнера - лютые, вровень с гитлеровскими. А этот макабрический детектив с экскурсами в историю должен был послужить нам всем предупреждением: как мало времени прошло с бухенвальдских набатов, как много людей желает повторить еще раз Холокост.
Бездна бездну призывает.
Отметаю за ненадобностью тему спора, в который ты вклинилась, Ульяна Кох, - это увело бы меня в сторону от беспрецедентного, преступного и уголовно-наказуемого твоего высказывания. Лично я - человек старомодный и воспитан на старинном принципе, что спорят с мнениями, а не с личностями, а потому не перехожу на твою личность, Ульяна Кох, хотя способен к физиогномическим суждениям и мог бы покопаться в твоем достославном curuiculum vitae. А зачем, когда ты вся выразилась в одной этой крылатой фразе?
Пусть потом твои редакторы и подменили ее на стыдливый эвфемизм, а сама ты попросила прощения за абажуры и объявила, что в твоей школе (так ты еще и преподаешь, Господи!) дети танцуют «Хаву-нагилу», тебе уже не отмазаться за сказанное. Сама знаешь, слово - не воробей: вылетит - не поймаешь. Тем более, в наш интернетный век - оно уже гуляет по Всемирной паутине на разных языках.
Дурная слава? Подлецу все к лицу? Ей плюй в глаза - все равно, что божья роса? Сама знаешь, Ульяна Кох, в наш век негативное паблисити в большей цене, чем положительная слава. Да и положительной у тебя, судя по чатам, - хоть отбавляй! Вся эта фашиствующая шваль объединилась теперь вокруг тебя, для них ты - национальная героиня, Жанна д’Арк и Зоя Космодемьянская в одном лице, хотя иные ультрапатриоты уже осуждают тебя за твое вынужденно-карьерное извинение. Карьере твоей - мне так кажется - капут, потому как абажурное твое заявление, Ульяна Кох, идет в разрез с официальной линией и компрометирует власть. Чуток ты, Ульяна, перестаралась.
А мнение о тебе у меня однозначное, в одно общеизвестное слово, но лучше промолчу, дабы не смущать читателя ругачей лексикой. Догадалась? Не обессудь, дорогуша, но что-то не хочется мне, чтобы ты из меня сделала абажур. А сам я не абажурных дел мастер, а потому даже из тебя не стал бы делать абажур. Человек я незлобливый и не мстительный, но если бы тебе за твое экстремистское заявление - словами твоего национального лидера - влепили бы двушку, не заплакал бы. Но передачи пересылать отсюда через океан, может, и буду. Потому что следую завету основоположника:
И милость к падшим призывал.
А ты, Ульяна Кох - падшая.