Во время избирательной кампании 2016 года Флинн оттолкнул меня тем, что скандировал на митингах «Lock her up!», «Посадить ее!», имея в виду Хиллари Клинтон, которая в бытность свою госсекретарем пользовалась частным почтовым сервером, установленнным у нее дома в Чаппакуа.
Этим она нарушила элементарные правила секретности и, с моей точки зрения, вполне заслуживала отсидки. При Обаме люди садились и за меньшее, как, например, юный морячок, сфотографировавший свою подлодку. Придя к власти, Трамп его помиловал.
Но плотоядные выкрики генерала Флинна выглядели безвкусно.
Мне также не понравилось, что он выступил в Москве на десятилетнем юбилее РТ. Я понимаю, что всем хочется заработать, но Флинн со своей генеральской пенсией не голодал и имел другие кормушки.
1 декабря 2017 года Флинн признался во лжи ФБР и ждет сейчас приговора, дата вынесения которого в судебном расписании пока не названа. Трампофобы тешат себя теорией, что Флинн, который согласился сотрудничать со следствием, все это время дает показания против Трампа и еще не успел вложить его до конца, поэтому приговор все откладывается.
Я, со своей стороны, подозреваю, что Флинн ничего полезного спецпрокурору Мюллеру так и не сообщил. Иначе тот давно привлек бы кого-то из трампистов за что-то серьезное, а не удовольствовался бы второстепенными делами о лжи на допросе.
Хотя я не поклонник Флинна, я не желаю ему зла и недоумеваю, почему он признался во лжи на допросе и судимостью навсегда испортил себе биографию.
Вот почему я недоумеваю. Во-первых, Флинн сознался в том, что солгал, рассказывая о содержании своего разговора с Кисляком. Но генерал был опытным разведчиком и прекрасно знал, что американские спецслужбы прослушивают телефонные разговоры российских дипломатов. Значит, врать ФБР насчет разговора с Кисляком было глупо.
Он явно считал, что ни в чем не виноват, поскольку легко согласился подвергнуться допросу без адвоката.
Во-вторых, как я понимаю, Флинн соврал сначала Пенсу, а потом ФБР, что он не обсуждал с Кисляком вопрос об американских санкциях против России, от которых Москва мечтала избавиться и возлагала в этом смысле надежды на Трампа. Флинн имел полное право обсуждать с Кисляком эту тему, поскольку к тому времени Трамп был уже избранным президентом США, а Флинн готовился занять важный пост в его правительстве, и предварительные дискуссии с иностранными дипломатами были вполне законны.
Иными словами, врать Флинну было и глупо, и ни к чему.
В-третьих, в марте бывший директор ФБР Джеймс Коми показал в Конгрессе, что двое сотрудников этого ведомства, допрашивавшие Флинна, заключили, что он им не врал. В начале мая комитет Палаты представителей по разведке обнародовал несколько купированный протокол этого заседания, на страницах 53-й и 54-й которого говорится: «Директор Коми показал комитету, что «агенты... не зафиксировали никаких физических показателей обмана. Они не заметили никаких изменений ни в позе, ни в тоне, ни в модуляции, ни в зрительном контакте. Они не увидели ничего, что бы говорило им, что он знал, что он им лжет».
Как говорится в протоколе, тогдашний замдиректора ФБР Эндрю Маккейб «подтвердил первоначальное впечатление допрашивавших агентов и заявил, что «после их возвращения с допроса мы оказались в затруднительном положении, поскольку, хотя они не почувствовали обмана в сделанных им заявлениях, эти заявления противоречили нашему пониманию разговора, который он вел с послом».
Маккейб показал дальше, что «двое людей, которые допрашивали Флинна, не считали, что он лжет, что не было таким уж замечательным основанием для возбуждения дела о ложных заявлениях на допросе».
Вот почему мне кажется загадочным, почему Флинн в конечном итоге сознался во лжи. Если бы он этого не сделал и довел дело до суда, то задачу Мюллера сильно осложнили бы вышеуказанные заявления о том, что допрашивавшие Флинна следователи не почуяли признаков лжи.
Более или менее квалифицированный защитник сделал бы из этих заявлений конфетку и вполне мог бы добиться оправдания Флинна.
Возможно, у генерала просто не хватило бы денег на квалифицированную защиту, которая крайне дорога (адвокаты Япончика и Виктора Бута получили по 750 тысяч долларов).
Возможно, Флинн сдался прокурорам для того, чтобы спасти своего сына, вместе с которым он летал в Москву на юбилей РТ.
Поведение Коми в данном вопросе также загадочно. Мы видели его показания в Конгрессе, которые давались под присягой. Но на первую неделю мая он по крайней мере трижды отрицал их в интервью по случаю выхода в свет своих мемуаров.
«Вы говорили законодателям, что следователи ФБР не считали, что бывший советник по нацбезопасности Майкл Флинн сознательно лгал дознавателям?» - спросил у Коми ведущий «Фокса» Брет Байер.
«Нет, - ответил Коми со своим фирменным видом трепетной лани. – Я так не считаю и я такого не говорил».
Когда аналогичный вопрос задал ему Чак Тодд с MSNBC, Коми сказал: «Отнюдь нет. Я не знаю, как услышали люди мои слова». По словам Коми, в лучшем случае его не так поняли. «Но я такого не говорил», - сказал он.
Стенографисты иногда ошибаются. Но то же самое заявил в комитете и Маккейб. Тоже ошибка стенографов?
Дело ясное, что дело темное...
