В октябре прошлого года администрация Трампа «десертифицировала» соглашение с Ираном. То есть объявила, что он фактически не выполняет условия сделки. Сразу же после десертификации Трамп мог восстановить частично или в полном объеме санкции против Ирана, но передал это право Конгрессу, которым тот не воспользовался. Теперь Белый дом заявляет, что реанимирует санкции по собственной инициативе, если Иран до 12 мая не согласится на пересмотр трех ключевых условий соглашения. Назначение помощником по национальной безопасности «ястреба» Джона Болтона, который упорно настаивает на необходимости остановить экспансионизм иранских аятолл, - последнее в ряду свидетельств, что угрозы президента не пустые.
Три условия, о которых идет речь, следующие: соглашение из временного, ограниченного 10-15 годами, должно быть переоформлено в бессрочное; запрет на ядерное оружие следует распространить на баллистические ракеты, ибо ракетные разработки, которыми занимается Иран, доказывают его намерение вернуться по истечении срока соглашения к созданию ядерных боезарядов (межконтинентальные баллистические ракеты без ядерных боеприпасов просто лишены всякого военно-стратегического смысла); и, наконец, третье условие: Иран обязан разрешить доступ ко всем военным объектам, включая ныне недоступные инспекторам, на которых в прошлом осуществлялись тайные ядерные мероприятия и на которых они вполне могут осуществляться и поныне.
Трамп понимает: от того, как он разрулит иранскую проблему, будет зависеть престиж Соединенных Штатов во всем мире, в частности, в открывающемся диалоге с Северной Кореей.
Россия и Китай пересмотра соглашения не поддержат. Европа — другое дело. В идеале она бы тоже не хотела этого делать. Но в фактически создавшейся ситуации европейцы понимают, что без обновления соглашения Соединенные Штаты снова применят санкции, которые могут рикошетом задеть и их. Более того, после выхода США из соглашения увеличивается риск военной конфронтации с Ираном. Наиболее вероятно - с участием Израиля. Сценарий, который европейцам, мягко говоря, совсем не по вкусу. Воленс-ноленс, наименьшее зло, с их точки зрения, — попытаться убедить Иран пересмотреть соглашение. Благо коммерческих рычагов давления на Тегеран у Европы предостаточно.
Судя по содержанию переговоров, проходящих между США и их европейскими союзниками, стороны настроены серьезно. Из конфиденциальных источников стало известно, что обсуждаются конкретно события, наступление которых повлечет за собой применение санкций; определяется список иранских предприятий и организаций — потенциальных объектов штрафных мер; отдельно рассматриваются возможные шаги против иранского союзника «Хезболлы», мероприятия по противодействию иранским кибератакам или попыткам помешать движению нефтетанкеров в Персидском заливе.
В минувшее воскресенье новоиспеченный приятель Трампа французский президент Макрон более часа толковал с иранским коллегой Хасаном Роухани. На следующий день Макрон говорил об Иране с Путиным. Франция, Англия и Германия поддерживают распространение ядерного соглашения на баллистические ракеты, но первые две страны выступают против въедливого режима инспекций, а последняя — против переоформления соглашения из временного в бессрочное. Ну и, само собой, европейцы не хотят принимать санкции, которые причинят Ирану очень сильную боль.
Нетаниягу делает подарок Трампу
Израильский Моссад добыл буквально тысячи иранских документов, изобличающих масштабные и тайные работы, которые Тегеран вел по созданию ядерного оружия, а также массивную кампанию дезинформации, которой он прикрывал свои ядерные проекты. О документах Нетаниягу рассказал Трампу еще в марте во время их личной встречи, и стороны условились, что Израиль их обнародует до 12 мая.
Таким образом, ожидаемое денонсирование США ядерной сделки с Ираном получило мощное документально-дипломатическое подспорье. Однако европейцы, вполне предсказуемо, отреагировали на израильский анонс абсолютно спокойно, дескать, нового тут ничего нет, мы всегда знали, что иранский атом далеко не мирный.
Операция Моссада нанесла тяжелый репутационный ущерб Ирану, который кичится непробиваемостью своих режимных объектов. Одновременно израильские ВВС наносят тяжелый физический ущерб развернутым в Сирии военным базам иранцев, на которых они разместили оружие, не предназначенное к передаче дорогим сирийским друзьям. О его альтернативном и истинном назначении нетрудно догадаться. Более того, если раньше израильтяне остерегались убивать иранских военных в Сирии, то сейчас они убивают их скопом, десятками за раз, невзирая на воинские звания. Иран пока только грозится ответить на израильские удары и своих не наносит.
Почему, тем не менее, учитывая огромное тактическое превосходство израильтян, они постоянно координируют свою политику в отношении Ирана с Соединенными Штатами? Нетаниягу консультируется по Ирану с Трампом и Пенсом, министр обороны Либерман приезжает в Вашингтон, чтобы «сверить часы» с Джоном Болтоном и шефом Пентагона Мэттисом. Потому, что конфронтация Израиля и Ирана не только тактическая, но и стратегическая. Израиль может справиться с элементами иранской армии в Сирии, но самостоятельно подавить систему ПВО в Иране в случае эскалации военных действий или уничтожить ракеты дальнего действия, способные достать Израиль, задача для него трудновыполнимая, если вообще посильная. Об уничтожении пунктов производства ядерного оружия и говорить не приходится. Стратегически Иран могут сдержать только Соединенные Штаты. Отсюда потребность Тель-Авива согласовывать свои шаги с Вашингтоном. И, по большому счету, только Америка, а не Израиль способна убедить Россию не защищать иранцев в Сирии и не укреплять систему противовоздушной обороны внутри Ирана. Равным образом, только Америка, а не Израиль, может обещать России не оспаривать ее права иметь военные базы в Леванте или убедить Россию, что присутствие иранцев в Сирии — помеха ее влиянию на Асада. Иран не должен видеть в Москве надежного союзника в противостоянии с Израилем, а Москва считать Иран союзником в обеспечении своего присутствия в восточном Средиземноморье — такова задача американской, а не израильской дипломатии. Еще одна задача американской дипломатии — сохранить качественное превосходство израильской армии над любой из армий вероятного соперника, и с этой целью влиятельный сенатор-республиканец Линдси Грэм предложил на днях снять установленные администрацией Обамы ограничения на размер военной помощи, предоставляемой еврейскому государству. Речь идет прежде всего о помощи с усовершенствованием дорогостоящих систем противоракетной обороны.
Маленькие детали большой политики
Резонансные, по мнению ведущих информационных агентств, события заслоняют от внимания публики события важные не сиюминутно, а в некоторой перспективе. Так, мало кто заметил, что Соединенные Штаты свернули на этой неделе штаб своих сухопутных войск в Ираке. Формально - с целью подчеркнуть, что в нем больше нет нужды, поскольку с ИГИЛ в Ираке покончено. Неформально — для того, чтобы оградить своих солдат от возможных терактов со стороны Ирана в случае вспышки настоящих боевых действий. То же самое Трамп имеет в виду, когда обещает свернуть американское военное присутствие в Сирии.
Любопытная параллель: Путин, говоря о завершении российских операций в Сирии и о намерении вернуть своих солдат на родину, не подразумевает, что Москва решила поставленные перед собой политические задачи в Сирии. Судя по фактам, скорее наоборот: военные действия в стране будут только обостряться, и дабы свести к минимуму потери среди контрактников или срочников, которые Кремлю в сложной внутриполитической ситуации абсолютно не нужны, он заменит их наемниками вроде тех, кто работает на частную военную компанию Вагнера. Трампу комплектовать сухопутные подразделения из наемников нет смысла: он не оспаривает у Асада, России или Ирана контроль над сирийской территорией. Но стратегическая логика та же самая: вывод из Ирака и Сирии американских военных или резкое сокращение их численности означает, с большой вероятностью, скорое усиление грохота пушек.
Ну и последнее, тоже почти не замеченное: в понедельник израильский Кнессет предоставил премьер-министру и министру обороны полномочия самостоятельно объявлять войну в чрезвычайных ситуациях. Во всех остальных ситуациях эта прерогатива остается за парламентом.
