После того, как англичанин, специалист по гобеленам Томас Кэмпбелл, возглавлявший Мет восемь лет, но вызвавший недовольство Совета попечителей и многих сотрудников некоторыми идеями, несбалансированным бюджетом и подозрительно близкими отношениями с одной из своих подчиненных (последнее обвинение после расследования было снято), был вынужден подать в отставку, Совет попечителей объявил международный поиск следующего, 10-го директора Мет. Проанализировав около сотни заявок и встретившись с 25 претендентами, остановились на 48-летнем Максе Холлейне, уроженце Вены и сыне известного архитектора Ханса Холлейна, удостоенного в свое время премии Прицкера.
В музейном мире полагают, что выбор прекрасный. Холлейн – не только серьезный искусствовед, специалист по искусству XIX и начала XX века, автор каталогов, член худсоветов нескольких музеев (в том числе Эрмитажа и Neue Gallerie) с весьма позитивным опытом руководства музеями, в том числе прославленной музейной «тройкой» Франкфурта. У него еще и степень магистра в руководстве бизнесом (Венская школа экономики), и его знают как блестящего «сборщика денег». Последнее, особенно в Америке, где государство не уделяет искусству ни внимания, ни средств, особенно важно. У него также репутация новатора в дигитализации музейной деятельности (то, что он сделал в свое время во Франкфурте, стало образцом для музеев Европы), что очень ценно для привлечения в музей молодого зрителя.
Впрочем, Совет попечителей недавно перетряхнул музейную иерархию, а потому директор теперь лишен былой власти и ответственности: он будет отвечать за научно-художественно- реставрационно-выставочно-образовательно-просветительскую деятельность, за качество, сохранность и пополнение коллекции и привлечение публики, но отчитываться перед Президентом и Chief Operating Officer (то есть директором по бизнес-финансовой стороне) Дэниэлем Вейссом, а оба они будут отвечать за свои акции перед Советом попечителей.
***
Между тем залы второго этажа, где совсем недавно царил Микеланджело, радикально преобразились и теперь переносят нас в Версаль, любимое место королевской охоты, ставшее при Людовике XIV главной королевской резиденцией, куда и при нем, и при двух следующих правителях съезжались иностранные владыки и посланники, любознательные путешественники и ученые, люди искусства и местная публика разных сословий, дабы получить королевскую аудиенцию, подать прошение, попросить место при дворе, присутствовать при королевской трапезе, а то и при пробуждении и одевании, или просто погулять по аллеям парка в надежде увидеть короля, королеву, министров и фавориток. Именно сюда привез в 1763 году своих детей Леопольд Моцарт, здесь они провели две недели и не только выступали при дворе, но и могли лицезреть парадный обед и были обласканы и осыпаны королевскими подарками.
Выставка так и называется - «Посетители Версаля» (Visitors to Versailles) и охватывает период между 1682 годом, когда Людовик XIV перевел свой двор в Версаль, и 1789-м, когда первые бунты Великой французской буржуазной революции, как она именовалась в советских учебниках, заставили Людовика XVI и его семью вернуться в Париж, поставив точку в истории Версаля как резиденции короля. Совместное производство Мет и Версальского дворца с почти двумя сотнями самых разнообразных экспонатов (от платьев и камзолов до табакерок, сабель, чашек, книг, архитектурных моделей, ковров, мебели и, конечно, картин) из почти 50 музеев, выставка являет собой превосходно организованное и на редкость привлекательное погружение в обычаи, нравы, культуру эпохи.
Здесь все создает «эффект присутствия». Дизайн залов напоминает пространства дворца (будуар Мадам дю Барри, покои Густава III, огромный «посольский» зал...) и парка (с одним из фонтанов, украшавших Лабиринт, и фигурками обитателей версальского зверинца). Со стен смотрят полотна и гобелены с изображениями дворца и дворцовой жизни - на редкость активной и четко расписанной - и портреты дипломатов, вельмож, путешественников, бывавших в Версале. Восхищенные, ошарашенные всем увиденным (от самого факта сравнительной доступности королевской обители и свободы передвижения по ней до пышности дипломатических аудиенций и обмена подарками), они оставили воспоминания – в дневниках, книгах, письмах. И в наушниках аудиогида (бесплатного!) эти воспомнинания звучат, записанные как в радиотеатре – на фоне шума водопадов, цоканья копыт, пения птиц, звуков клавесина, полувнятных разговоров толпы.
Каждый зал освещает важную тему. Например, как одеваться? Вход был открыт для каждого, кто был «прилично одет». Но что это значило во Франции? Скажем, путешественники из Англии, привыкшие к практичности и простоте, не могли опозориться, явившись ко двору в своих костюмах, приходилось немедленно заказывать новые, по парижской моде: парики, шляпы, платья, камзолы, шпаги, что иллюстрируют витрины с умопомрачительными нарядами, принятыми в Версале. Другая проблема – как до Версаля добраться? Можно было по воде, но чаще добирались в каретах (что занимало несколько часов), в том числе и в «общественных», на восемь - десять персон. Публику привлекала не только возможность увидеть короля. Парк, созданный по плану Андре Ленотра, с его многочисленными фонтанами, лабиринтом и зверинцем, казался чудом света, и ему тоже посвящен отдельный зал.
С особой пышностью обставлялись визиты послов и тем более правителей, будь то европейцы или представители экзотических африканских и азиатских наций: Сиама, Персии, Оттоманской империи, Индии. Сложной, многоэтапной церемонией, почти балетной по своей изысканной организации, руководил специально назначенный придворный (точнее, два – так много было у них работы), помогавший заморским гостям подготовиться к столь ответственному делу, как встреча с монархом. Однако члены европейских королевских фамилий предпочитали путешествовать инкогнито – это было и спокойней, и дешевле, - как, например, будущий шведский король Густав III, которому посвящено немало внимания на выставке.
Были и американские гости, причем знаменитые: Бенджамин Франклин, окруженный во Франции ореолом восторженного почитания (страна была полна его изображениями - от гравюр и медалей до севрских статуэток), Джон Адамс, Томас Джефферсон, чей бюст, изваянный Гудоном, – одно из украшений последнего зала. Их пуританский стиль не слишком вписывался в атмосферу роскоши и веселья, да и той оставалось царить недолго: последними «гостями» королевского Версаля были толпы разгневанных и голодных парижан.
Дворец пришел в запустение, мебель и прочие детали интерьера продали в 1793-94 году – революции нужны были деньги, - и выставка завершается плакатом, оповещающим о таком аукционе. Но среди покупателей были иностранцы, в том числе и американцы. Так иные сокровища нашли дорогу в коллекцию музея Метрополитен.
