Снайдер начал за здравие. Поскольку интервью совпало с днем рождения Мартина Лютера Кинга, ему задали вопрос по поводу соблюдения гражданских прав в спорте.
Комментатор, как все американцы, знал, что словосочетание «гражданские права» касается у нас лишь чернокожих, и сказал: «Ну, у них есть все; если они еще возьмутся за тренерскую работу, как все им желают, для белых людей ничего не останется».
Снайдеру было тогда 70 лет, и, возможно, поэтому он не сообразил, что лезет не в ту степь. Вместо того, чтобы замолчать и сменить тему, старик продолжал в том же духе.
«Я имею в виду, что все игроки - черные, - объяснил он . – Я хочу сказать, что единственное, что еще контролируют белые, - это тренерские должности... Черные игроки прекрасны, они великолепны, это всем видно... Единственное, что остается белым, так это пара тренерских должностей».
Ему бы остановиться, но Снайдера несло. «На баскетбольной площадке 10 игроков, - сказал он. – Если вы найдете двух белых, вам повезло. Или четверо из пяти, или девять из десяти – черные. Это потому, что они тренируются и играют, тренируются и играют. Они не ленивые, как белые спортсмены...».
На первый взгляд, Снайдер пока не сказал ничего крамольного (хотя обидчивые белые могли не согласиться). Казалось бы, он превозносил чернокожих спортсменов за усердие. Но черт попутал его пуститься в происхождение афроамериканского спортивного превосходства.
«Черный является лучшим спортсменом прежде всего потому, что его таким вырастили, - сказал Снайдер. – Из-за его высоких бедер, больших бедер, которые переходят в его спину. И они могут прыгнуть выше и бегать быстрее из-за того, что у них больше бедра, понимаете?».
Возможно, этими наблюдениями вдохновлялся впоследствии сценарий известного кинофильма «Белые мужчины не могут прыгать».
«Я скажу вам, что черный - это лучший спортсмен, и он тренируется, чтобы стать лучшим спортсменом, и что его вырастили лучшим спортсменом, - вещал Снайдер, - потому что все это идет с Гражданской войны, когда во время работорговли хозяин, рабовладелец, растил свою большую женщину с тем, чтобы она принесла большого черного ребенка. Поняли, вот откуда это повелось».
Это звучало плохо, особенно в свете того, что Снайдер употреблял слово breed, которое значит и «выводить», хотя я перевел его как «растить», потому что иначе не получалось. Так о людях лучше не говорить.
Снайдер тут же спохватился и начал извиняться, но было поздно. Его обвинили в расизме и выгнали с работы с таким треском, что я вспомнил об этом эпизоде 40 лет спустя, когда на высказываниях по поводу своих чернокожих студентов погорела профессор права Пенсильванского университета Эми Уэкс. Конкретно, она заявила в прошлом году, что чернокожие редко входят в число лучших студентов. Или, как она выразилась по-американски, в лучшую по успеваемости половину студентов.
Поднялся такой шум, что на Уэкс обрушились неотвратимые в таких случаях репрессалии. Поскольку выгнать полного профессора за такие вещи пока нельзя, на той неделе ей только запретили преподавать первокурсникам предметы из стандартной учебной программы, но разрешили по-прежнему вести факультативные курсы по своей специальности, то есть законодательству по велферу.
Как заявил в прошлую среду декан юрфака Теодор Ругер, однофамилец знаменитой оружейной марки, Уэкс выразилась «пренебрежительно и фактически неверно».
«Как декан я обязан заявить, что эти утверждения ложны», - сказал Ругер, подчеркнувший, что чернокожие студенты оканчивали юрфак Пенсильванского университета (одного из лучших в стране) в числе лучших на своих курсах и потом добивались успеха на рынке рабочей силы.
Беда в том, что ни Ругер, ни администрация других престижных вузов не обнародует сравнительную статистику успеваемости нацменьшинств. Сам я ее не искал, но узнал об этом из комментариев к статье «Вашингтон пост», рассказавшей 15 марта о неприятностях, которые навлекла на себя профессор Уэкс.
Она откликнулась на обвинения своего декана, заявив студенческой газете «Дейли пенсильваниан», что «успеваемость студентов – это вопрос фактов, а не мнений».
Проблема в том, что, как я говорил, факты найти непросто. С другой стороны, Уэкс преподает много лет и должна знать по собственному опыту, какова успеваемость разных категорий студентов.
Поэтому я предполагаю, что она сказала правду: чернокожие действительно редко добиваются на ее юрфаке высот. Это болезненная для них правда, но правда. За которую на Уэкс спустили всех собак и не выгнали только потому, что она полный профессор с квиютом.
Это, по-моему, первое слово, которое я выучил на иврите, когда впервые гостил в Израиле в 1975 году. По-английски оно будет tenure. Я до сих пор не знаю, как оно будет по-русски. Это когда вас нельзя выгнать с профессорской должности, кроме как за совращение студентов или за трампизм с отягчающими обстоятельствами.
Наличие tenure спасло Уэкс от увольнения уже не в первый раз. В августе прошлого года, например, она подняла бурю протестов, написав на сайте philly.com, что американскому обществу следует вернуться в свою буржуазную эру.
«Разные культуры не равны, - писала она на этом сайте. – Или, по крайней мере, они не равны в том, как они готовят людей быть продуктивными в передовом обществе».
Уэкс писала дальше, что некоторые белые из простонародья, «рэп-культура черных из гетто» и «антиассимиляционные представления» среди иммигрантов из Латинской Америки разрушительны для американской демократии.
Автор призывала профессорско-преподавательское сословие, СМИ и Голливуд «отказаться от полемики мультикультурных претензий» (то есть левацкой белиберды) и вернуться к прославлению буржуазной культуры в духе 1950-х годов. Я даже взвизгнул от восторга, представив себе Америку из тогдашних кинофильмов, когда мужчины открывали женщине дверь машины или привставали с места, когда она выходила из-за стола.
Комментируя вышесказанное, Уэкс заметила той же студенческой газете, что «все хотят переехать в страны, которыми правят белые европейцы», из-за превосходства тамошних культурных норм. «Я не стесняюсь термина «превосходство», - дерзко сказала Уэкс.
Тридцать три преподавателя ее юрфака заклеймили Уэкс за эту статью. Но не призвали ее выгнать, помня, что у нее заветный tenure. Которому пою я эту песню.
Если бы у Снайдера, с которого я начал, был tenure, он работал бы на Си-би-эс до самой смерти.
