По данным этих изданий, Мюллер обратился к адвокатам Дональда Трампа в конце декабря, когда исчерпал список свидетелей из числа советников президента. В настоящее время идут переговоры, в ходе которых адвокаты пытаются ограничить участие президента в расследовании его письменными ответами на вопросы спецпрокурора. Это совершенно естественное стремление, особенно в случае с Трампом, который чрезмерно словоохотлив и при личной встрече со следователями может сболтнуть лишнее.
В субботу в Кэмп-Дэвиде президент уклонился от прямого ответа на вопрос, согласен ли он дать показания спецпрокурору. «Вам просто надо понять, - сказал он, - что не было сговора, не было преступления. Теоретически, как мне все говорят, я не под следствием. Не знаю, может, Хиллари под следствием, но не я. Но мы были очень открыты. Мы могли действовать иначе, могли быть очень закрытыми, и тогда на это потребовались бы годы. Но когда ты не сделал ничего плохого, давайте будем открытыми и покончим с этим. Потому что, откровенно говоря, все это очень-очень плохо для нашей страны. Из-за этого наша страна выглядит глупо. А я не хочу, чтобы страна выглядела глупо. И она не будет выглядеть глупо до тех пор, пока я здесь».
Президент несколько преувеличивает открытость администрации. Спецпрокурору Мюллеру приходилось буквально выцарапывать документы, имеющие отношение, например, к внезапному увольнению Джеймса Коми с поста директора ФБР. Из монолога Трампа непонятно, что именно он считает глупым: расследование Мюллера или факты, которые он расследует? И, наконец, он так и не сказал, готов ли дать показания.
В юридическом отношении встреча следователей с президентом будет не допросом, а беседой. Для того, чтобы получить право задать вопросы президенту, Мюллер должен доказать адвокатам, что он не может получить ответы на них никаким иным образом. Но письменные показания его наверняка не удовлетворят. В таких беседах важна интонация, «язык тела» и возможность задать дополнительные и уточняющие вопросы. Так что переговоры идут, скорее всего, не о форме беседы, а о ее продолжительности, месте и круге тем, которые могут быть затронуты.
Для президента и его адвокатов это щекотливая ситуация. Разумеется, члены его ближнего круга, уже побывавшие у Мюллера, согласовали свои показания. Однако адвокатам неизвестно, что рассказал следователям Майкл Флинн, признавший себя виновным по легкой статье в обмен на полное сотрудничество со следствием.
Кстати, не факт, что советников Трампа не допросят по второму кругу, если обнаружатся новые обстоятельства. Сейчас, например, следователи намерены еще раз побеседовать с Иванкой Трамп – выяснилось, что она тоже встречалась с российским адвокатом Натальей Весельницкой, приехавшей 9 июня 2016 года в Трамп-башню на встречу со старшими советниками кандидата Трампа, которые ждали от нее обещанного компромата на Хиллари Клинтон. Кто именно сообщил прокурорам Мюллера об этой встрече, неизвестно – возможно, это был сопровождавший Весельницкую Ринат Ахметшин. Однако сама Первая Дочь об этом факте умолчала. Дамы встретились в лифте – Весельницкая возвращалась со встречи с советниками – и разговор их не вышел за рамки приветствий и любезностей. Однако интересно понять, были ли они знакомы прежде, в каком настроении Весельницкая покидала небоскреб и что именно она сообщила о состоявшемся разговоре Иванке. Все до единой детали согласовать невозможно, и порой именно мелкие подробности становятся ключевыми.
Дональд Трамп уже не может заявить следователям, что он ничего не знал о встрече с Весельницкой, поскольку уже известно и подтверждено, что он лично диктовал заявление для прессы, искажающее ее содержание. Стало быть, знал и о ее истинной цели – получить компромат на Клинтон, причем компромат, исходящий от генерального прокурора России. Записка, которую Весельницкая принесла на встречу, опубликована. Речь в ней идет о том, что некоторые доноры Демократической партии – а именно компания Ziff Brothers Investments, связанная с Уильямом Браудером, - уклонялись от уплаты налогов в России и через офшоры выводили деньги из страны, которые затем якобы вкладывали в избирательную кампанию Клинтон. Документов, подтверждающих, что Клинтон была получателем этих средств, у Весельницкой не было, и информация не заинтересовала советников Трампа. Однако остается фактом, что команда Трампа жаждала получить уличающие Клинтон документы и знала, что источником информации является правительство России.
Весельницкая утверждает, что собрала эти сведения самостоятельно, однако для этого ей был нужен особый доступ к базам налоговых данных. Кроме того, еще до встречи в Трамп-башне, 19 мая, эта информация появилась на сайте генпрокуратуры РФ, а 18 октября на нее ссылался президент Путин. При этом в Кремле утверждают, что знать не знают, кто такая Весельницкая.
Второй эпизод, о котором будут спрашивать президента, – это возможное препятствование правосудию. Бывший директор ФБР Коми говорит, что в разговоре тет-а-тет Трамп просил его спустить на тормозах дело Майкла Флинна. Президент яростно отрицает это и в свое время говорил, что «на сто процентов готов» под присягой свидетельствовать об этом. Разговор, записанный Коми сразу же после того, как он расстался с президентом, дает основания для двояких толкований (президент любит выражаться туманно). Однако он уволил Коми и несколько раз менял свои объяснения, почему он это сделал. Одна версия гласит, что Коми недобросовестно провел расследование в отношении Хиллари Клинтон, другая – что он развалил работу в ФБР. Теперь приходит время не болтологии, а точных юридических дефиниций.
