Когда свидетель дает показания Конгрессу, он приносит присягу. Его слова равносильны свидетельству в суде, и за лжесвидетельство полагается ровно такое же наказание. Законодатели понимают, что вызвать Кушнера для дачи показаний крайне затруднительно: на него как на советника президента распространяется так называемая привилегия исполнительной власти - давать показания он может лишь с согласия президента. Поэтому комитеты Конгресса пригласили Кушнера на беседы, и не с членами Конгресса, а с сотрудниками его аппарата, расследующими «Раша-гейт».
Беседы проходили при закрытых дверях. Об их содержании мы можем судить только по письменному заявлению Кушнера, которым он предварил свои визиты на Капитолийский холм. Текст этот интересен прежде всего тем, что на сегодняшний день это комментарий самого высокопоставленного лица в администрации, игравшего ключевую роль и в президентской кампании Трампа. Кроме того, это гораздо более пространный рассказ о встречах с представителями России, чем версия Трампа-младшего, в нем много деталей, позволяющих составить представление о характере этих встреч. Наконец, и встреч этих было больше, чем у Дональда-сына - не одна, а «возможно, четыре».
Без сомнения, документ составлен адвокатами, стремившимися разрешить все сомнения в пользу своего клиента и постаравшимися сделать эту работу с ювелирной точностью. Его главный вывод выражается следующей заключающей его формулой: «Я не вступал в сговор сам и не знаю никого из избирательного комитета, кто бы вступил в сговор с каким бы то ни было иностранным правительством. У меня не было никаких ненадлежащих контактов. Я не рассчитывал на российские деньги в финансировании своего частного бизнеса». Но из подробностей, которые сообщает Кушнер (точнее, считает нужным сообщить), складывается неоднозначное впечатление. Он чего-то не договаривает. И тоже, как делали до него Майкл Флинн, Джефф Сэшенс и Дональд Трамп-младший, ссылается на забывчивость и малозначительность контактов.
Джаред Кушнер, по его словам, впервые встретился с российским послом в Вашингтоне Сергеем Кисляком в апреле прошлого года. Это произошло в вашингтонском отеле Mayflower, где кандидат Трамп выступал с программной речью по внешней политике. Познакомил Кушнера и Кисляка Димитрий Саймс - эксперт по России из республиканского лагеря, хорошо известный и лояльный Кремлю. Знакомство ограничилось, как утверждает Кушнер, рукопожатием и обменом любезностями. Разговор продолжался «меньше минуты». Советник президента отрицает, что до выборов он дважды говорил с Кисляком по телефону, о чем в мае этого года сообщило агентство Reuters со ссылкой на источники в администации. Кушнер говорит, что не помнит таких звонков, и в его телефонных биллингах они не значатся. Однако 9 ноября, на следующий после выборов день, он получил электронное поздравление от президента Путина. К этому времени он настолько прочно забыл имя Кисляка, что для того, чтобы подтвердить подлинность послания, он обратился к Саймсу с вопросом, как зовут российского посла.
16 ноября Кушнер получил от Кисляка просьбу о встрече. Она состоялась 1 декабря в Трамп-башне и продолжалась 20-30 минут. На ней присутствовал генерал Майкл Флинн, впоследствии назначенный советником президента по национальной безопасности. В ходе этой беседы Кушнер, как говорит он сам, осведомился у посла, не укажет ли он ему наилучшее лицо для связи с президентом России. Посол, в свою очередь, желал обсудить американскую политику в Сирии и с этой целью предложил Кушнеру ознакомиться с информацией, которой располагают российские генералы. Но генералы, продолжал посол, испытывают некоторые трудности с въездом в США (надо полагать, речь идет о тех военачальниках, которые значатся в санкционных списках) - нет ли у переходной администрации Трампа защищенного канала связи? Кушнер и Флинн объяснили Кисляку, что такого канала нет и спросили, нет ли у посольства технической возможности конфиденциально передать Флинну сведения генералов. Посол ответил, что это невозможно, и стороны договорились вернуться к этому вопросу после инаугурации. Такую интерпретацию Кушнер дал сообщению того же Reuters о том, что он и российский посол обсуждали возможность установления закрытого канала связи между переходной командой Трампа и правительством России - канала, защищенного от прослушивания ФБР и Агентства национальной безопасности США.
Кисляк оказался настойчивым. Спустя «примерно неделю» после первой встречи он стал просить о второй. Кушнер, по его словам, трижды отклонял просьбу, но в конце концов, когда посол попросил о встрече с его помощником, решил, что новый отказ обидит посла, согласился. На встрече с помощником Кушнера, которая состоялась 12 декабря, Кисляк говорил, что Кушнер должен обязательно встретиться с Сергеем Горьковым - российским банкиром, имеющим прямой доступ к Путину и способным сообщить взгляды президента России на будущее американо-российских отношений. Посол был так настойчив, что Кушнер согласился принять Горькова. Не поглядевши в святцы, заметим мы. Ибо возглавляемый Горьковым Внешэкономбанк находится под американскими санкциями.
Встреча с Горьковым состоялась на следующий день, 13 декабря. В пересказе Кушнера это было нечто нелепое и бессмысленное. Для начала Горьков преподнес ему подарки: «произведение искусства» и коробку земли - и то и другое из Новогрудка (а не из Новгорода, как сказано в тексте заявления), где родились дед и бабка Кушнера. Затем Горьков кое-что рассказал про свой банк и про российскую экономику в целом, сообщил, что находится в дружеских отношениях с Путиным, выразил разочарование состоянием американо-российских отношений и надежду на их улучшение при президенте Трампе. Кушнер отвечал соответственно. Никакие бизнес-проекты или займы не обсуждались. «С тех пор у меня не было причины связываться с ним снова», - заключает Кушнер.
Четвертая встреча - та самая, с Натальей Весельницкой, на которую его пригласил Трамп-младший и которая состоялась 9 июня прошлого года. Кушнер называет ее «потерей времени». В разговоре он участия не принимал и, как и говорила Весельницкая, покинул помещение через 7-10 минут. Он совершенно выкинул ее из головы и вспомнил только после того, как вокруг нее разыгрались страсти.
Если все было так, как рассказывает Кушнер, действия российской стороны следует признать неуклюжими и беспомощными. На тайный сговор действительно непохоже. Но точку ставить рано. Фигуранты «Раша-гейта» не знают в точности, что известно ФБР и специальному прокурору Мюллеру. А они располагают материалами прослушки, из которых, например, явствует, что посол Кисляк докладывал в Москву о своих беседах с Джеффом Сэшенсом совсем не то, что сообщает об этих беседах сам министр юстиции. Кроме того, в круговой обороне имеется слабое звено - Майкл Флинн, которому грозит реальное наказание за лжесвидетельство и который как будто готов на откровенность в обмен на иммунитет.
На днях президент в своем "Твиттере" привел «последний довод королей» - свое абсолютное право на помилование. После чего среди правоведов началась дискуссия: уж не собирается ли он, чего доброго, помиловать всех подозреваемых (он может сделать это до предъявления обвинения и возбуждения уголовного дела), в том числе самого себя? Если придерживаться буквы Конституции, самопомилование возможно, хотя и абсурдно. Но только не по обвинениям, за которые полагается импичмент.
