На пути в большую политику
У Шумера долгая и богатая жизнь в большой политике, он в центре общественного внимания, его оценки и мнения пресса каждодневно доносит до страны и мира. Будучи на выборных постах с 1975 года, активнейше участвуя в видимых и подковерных событиях и битвах, он сумел избежать каких бы то ни было публичных скандалов, и даже шизоидные искатели конспирологических заговоров не нашли у него скелетов в шкафу. Для политика в открытом обществе достижение уникальное, для еврея в политике тем более. Даже при кипе, которую он порой надевает, антисемиты не числят его в сионистских заговорщиках.
Удивительна способность Шумера не испортить отношения с евреями, будь то либералы или консерваторы, реформисты или ортодоксы. Помню шумные митинги по поводу ядерной сделки с Ираном; часть евреев несли плакаты, кричали, требуя остановить опасный для Израиля договор; другие – что нужно поддержать Обаму-миротворца. Шумер крутился как уж на сковородке, но от него евреи не отвернулись.
Политик-еврей может позиционироваться как представитель «своих”, но это ограничивает возможности, отдаёт местечковостью и специальными интересами. Да и расколоты евреи, угодить им трудно, нравишься одним, другие возненавидят. Шумер еврейства своего не прячет, но стремится выглядеть как государственный деятель. Будучи в роли главного политоппонента президента, он навлекает на себя ненависть тех, для кого Трамп - спаситель традиций и величия Америки. Катастрофический рост антисемитизма в стране связан с тем, что евреи очень активны в либеральной оппозиции трамповской политике. Шумер это хорошо понимает.
Шумеру особенно трудно иметь дело с иммигрантской политикой Трампа, в особенности по части мусульман. Для одних она аморальна и непродуктивна, для других - последняя надежда спасти Америку от судьбы Европы, от гибели иудео-христианской цивилизации. Но на каждом митинге или дискуссии по этим взрывным проблемам Шумер умеет пройти по минному полю без потерь.
И прекрасный семьянин...
Рейтинг у правительства и партийных лидеров сегодня катастрофически низок, но Шумер твердо стоит на ногах и сохраняет репутацию самого авторитетного политика Нью-Йорка. В 2004 он выиграл выборы в Сенат в пропорции 71 к 24 процентам; в 2010 - 66:33; в 2016 - 70:27.
Шумер родился в Бруклине; у отца был небольшой бизнес, предки семьи из Западной Украины. Он всегда был в лучших учениках и студентах. Окончил юридическую школу Гарварда, но адвокатской деятельности предпочел карьеру политика. Начал с Ассамблеи Нью-Йорка, затем был избран в Конгресс, с 1998 года - сенатор. У Шумера репутация прирожденного политика, в шутку говорят, что “Самое опасное место - между Чаком и телекамерой”, его отношения с прессой Обама назвал “любовными”. На инаугурациях и Обамы, и Трампа он был самым приметным из гостей.
Пожалуй, ни один другой политик не вникает так дотошно в местные, даже самые малые дела, как Шумер. Он поддерживает “Обамакэр“, свободу абортов, запрет на продажу оружия, легализацию геевских семей, повышение налогов на богатых, права потребителей. Сегодня он борется за то, чтобы расходы на нацбезопасность шли не на строительство антимексиканской стены, а на защиту Нью-Йорка от террористов.
В международной политике Шумер пусть и не ястреб, но и не голубь. Его позиция по отношению к России жестко критична. Он настойчиво требует расследования вмешательства Кремля в выборы президента США.
Сенатор - хороший семьянин, любит ездить на велосипеде, готовит домашние обеды, любит домашние вечеринки, приглашая людей попроще, охотно выступает в роли свахи - на его счету организация дюжины браков. Его кузина комедиант и актриса Ами Шумер, не знаю, хорошо это или плохо. Но ничто человеческое ему не чуждо: однажды он грубо обозвал стюардессу, когда она запретила ему говорить по телефону, история попала в печать, сенатор извинился.
«Будь сильным, Чак!»
Политическая суперактивность Шумера в эпоху Трампа порождает как никогда раньше в его карьере критическую реакцию оппонентов. Пишу и слушаю по радио Майкла Сэвиджа, ведущего самого популярного ныне ток-шоу: “Шумер - символ всего губительного для нашей страны”. Сэвидж ввел в обиход понятие “шумеры” - синоним либералов, “полезных идиотов”.
Все больше говорят, что никто из политиков, кроме Клинтонов, не имеет столь тесной связи как Шумер с финансовыми институтами Уолл-стрит.
Финансовые институты вложили многие миллионы в его кампании. Он выступал за бейл-аут (выкуп) Уолл-стрит, за налоговые поблажки банкам и хэдж-фондам. Ему вспоминают поддержку Патриотического акта и Иракской войны. У еврейских организаций свои претензии. Только что на собрании “Совета еврейских организаций” его обвинили в том, что он “не святой, а лицемер”, идет на компромиссы с антисемитами. Через практику работы в офисе Шумера прошли многие видные политики, но больше всего говорят о его поддержке оскандалившегося придурка Энтони Винера. Но с таким багажом в нынешней политике можно жить. Хотя спокойная жизнь капитолийского небожителя нью-йоркскому сенатору даже не снится.
Трамповская команда идет во фронтальную атаку, и однопартийцы давят со всех сторон. Непримиримые противники Трампа ждут от Шумера громовых обличений и великих битв. Историк, автор популярного блога Брюс Диарстин пишет, что сегодня нужно не привычное шумеровское наведение мостов, а конфронтационный поход против политики Трампа.
Шумер сместился из центра влево и выступает сегодня как твердый лидер оппозиции. Он отвергает большинство трамповских назначенцев, таких как госсекретарь Рекс Тиллерсон, министр юстиции Джефф Сешнс, министр образования Бетси ДеВос, кандидат в члены Верховного суда Нил Горсач. Хотя много битв вокруг номинантов проиграно, Шумер не сдается. Сегодня в ведомствах пустуют сотни начальственных кресел, и он намерен сказать свое веское слово о кандидатах, предлагаемых Трампом.
Страна слушает Шумера, у его бруклинской квартиры демонстранты скандируют «Будь сильным, Чак!» И с этим Трампу и его помощникам приходится считаться.
Работа с кадрами
Американский политик обречен, если не умеет завоевать внимание и поддержку избирателей. Интравертам здесь делать нечего, нужно быть всегда на виду, на слуху, простецки есть пиццу и хот-доги, брать на руки детей из “меньшинства”, но и быть своим в кругу элиты, чьи деньги определяют конечный успех.
Мало кто умеет играть по правилам большой политики так, как Чак Шумер.
У многих нью-йоркцев есть личный опыт знакомства с сенатором. Моя близкая приятельница Энн, соседка Шумера по фешенебельному бруклинскому району Парк-Слоуп, собирала деньги на строительство детской площадки в Проспект-парке. Шумер пригласил ее к себе домой на вечеринку по этому поводу. Поблагодарил от имени бруклинцев и своей семьи - его дети провели на этой площадке много времени, и сделал предложение – «когда я пойду в президенты, вы будете собирать для меня деньги”. Шутка? Моя приятельница - оголтелая республиканка в нескольких поколениях, не терпит либералов, и Шумер знал об этом. Но он не шутил, предложение было сделано вполне всерьез.
Есть и у меня небольшой опыт общения с сенатором. Первый раз я говорил с ним лет 20 назад, когда по заданию редактора “Нового русского слова” отправился на какое-то мероприятие в гейский центр в Гринвич-виллидж. Я не знал этот район, недавно опустошенный эпидемией СПИДа, и шел туда с любопытством и страхом, в основном, из-за того, чтобы меня не приняли здесь за своего. Было жаркое лето, все в майках и шортах, и высокий мужчина в синем костюме, белой рубашке и дорогом галстуке явно выделялся на улице. Я обратился к нему, чтобы спросить об адресе и заодно понять, что он здесь делает.
Оказалось, Шумер идет на то же мероприятие. Мы были попутчиками минут десять, и я решил опробовать на спутнике некоторые свои идеи. Спутник слушал с отстраненным безразличием, я усилил аргументы, но так и не сумел понять его отношение. Дело прояснилось, когда организаторы события радостно встретили Шумера на входе. Он выступил со всем напором политкорректностей, обещал геям и лесбиянкам всяческую поддержку.
Когда его избирали сенатором, “русские” дружно голосовали за демократов, поскольку республиканцы выступали за сокращение социальной помощи, без которой новым американцам из бывшего Союза было бы не выжить. Встретив Шумера в национальном арт-клубе в Грамерси-парке, я сообщил ему о нашей поддержке (я в ту пору руководил центром общественного мнения). Шумер не поблагодарил, а сказал, что граждан в нашей общине совсем мало, и вообще, “рашенз” не организованы, и если мы хотим, чтобы с нами считались, нужно включаться в политику, не только когда речь идет о фудстемпах. При этом Шумер серьезно помог сохранить бенефиты для тех, кто еще не стал гражданами, конечно, не только для наших.
Однажды случился неприятный эпизод. В Радио-сити мюзик-холл в Манхэттене выступал российский гастролер, поп-звезда, популярная у брайтоновской публики. Организаторы гастролей пригласили Шумера выступить перед многотысячным залом. Шумер говорил правильные слова о страданиях советских людей при тоталитаризме, об антисемитизме, о том, как они рады принять и поддержать иммигрантов. А в это время поп-звезда кривлялся у него за спиной, изображая нечто непристойное, но близкое его альтернативным ориентациям. Шумер не мог это видеть, но почувствовал неладное по реакции зала. Что-либо более дикое трудно представить. Но Шумер обиды не таил, в русских мероприятиях он и после этого многократно участвовал.
Настроения в нашей общине переменились, хоть сплоченной она не стала (впрочем, как и вся страна) и авторитетных лидеров в ней нет, но право голоса уже получили многие, и демократы теперь не безусловные фавориты. Шумер как самый приметный в Конгрессе оппонент Трампа явно не получит большинство голосов “рашенз” на ближайших выборах, но в Нью-Йорке его позиции от этого не ослабеют. В обозримом будущем столица мира и ее старший сенатор неразделимы.
