Гиблое место
Для полной экзотики меня направили в участок на «ревущие тридцатые широты». Расово смешанный даунтаун Луисвилла со старинной викторианской застройкой и современными небоскребами находится между первой и десятой улицами, а уж самый “Гарлем” начинается с тридцатой. Сюда редко заносит белых, в этот день ими были сержант Крис и я в патрульной полицейской машине.
Наш Гарлем выглядит не так колоритно, как нью-йоркский оригинал, но достаточно самобытно. Типовые кирпичные двухэтажные бараки с выломанными входными дверями, во многих окнах фанера или картон вместо стекол, раскуроченные кондиционеры, жухлые деревца, раздолбанные подъездные пути, оглушающий рэп из ржавых рыдванов, груды мусора. Средина рабочего дня, но у «проджектов» полно кучкующихся парней, обсуждающих темные делишки, «стволы» здесь имеют с подросткового возраста. Прекрасный пол ошивается поодаль, девушки стоят десять-двадцать долларов “за сеанс”, школьницы-соплюшки пятерка или косяк «травки».
И вдруг посреди этого уныния возникает оазис. “Парк Дюваль” - целый район новехоньких, с иголочки, домов, без единой морщинки асфальт, аккуратные газоны с подстриженными деревьями и кустами, цветники, отсутствие праздного люда. Откуда этот мираж в Богом забытом месте? «Парк Дюваль» вырос не на пустом месте, в 1950-х годах для неимущих афроамериканцев здесь построили жилой комплекс “Southwick”. За несколько лет черные люмпены превратили его в образцовый гадюшник. Слово “Southwick” в городе стало нарицательным, мол, дальше ехать некуда!
На долгие годы власти махнули рукой на гиблый район, пока уже в веке нынешнем за него не взялся самый популярный и самый «долгосрочный» за всю историю Луисвилла мэр Джерри Абрамсон.
Лендлорды и аборигены
Снос «Southwick” и возведение на его месте «Парка Дюваль» мэр считал одним из своих пяти наиболее значительных достижений. Пятый подвиг Геракла свершился со сдачей в эксплуатацию комплекса общей стоимостью в двести миллионов долларов. В отличие от полностью государственного предшественника, из одних типовых «юнитов», к проекту «Парк Дюваль» подошли творчески. Горький опыт показал: деклассированный элемент противопоказано собирать в одном месте, но игнорировать нужды бедных тоже нельзя. Соломоново решение заключалось в следующем – разбавить неблагополучный «контингент» средним классом, будет на кого равняться. Белых в черный район никакими коврижками не заманить, надо тасовать, что имеешь.
«Парк Дюваль» сделали комбинированным: отдельные частные дома, кооперативные квартиры, жилые комплексы для малоимущих по «8-й программе». Последние заселили “аборигены” района, кондо и дома купили работающие афроамериканцы - мелкие бизнесмены, служащие, учителя. Но с большой скидкой, разницу в цене оплатили федеральное правительство, город и благотворительные частные фонды. Сто домов и 513 квартир построила бостонская «The Community Builders” (TCB), одна из крупнейших жилищных компаний в стране. Она же, по контракту с основным совладельцем – федеральным правительством – стала главным менеджером «Дюваля». Схема управления жилкомплексом проста. В Луисвилле княжат два менеджера-лендлорда, задача которых поддерживать недвижимость в сохранности, чистоте и порядке, чтобы везде было тепло, светло, не капало, и не забывать вовремя собирать счета. От имени государства Housing Authority – HUD – контролирует, как подрядчик справляется со своими обязанностями.
А «справляется» так, что даже толерантный мэр не выдержал: «Все, баста, чаша терпения переполнена!». Одно из его любимых детищ разваливалось на глазах, всего-то за пять лет эксплуатации, детский срок для новых домов! Та картина маслом, которую я видел из патрульной машины, потемкинская. В реальности крыши текут, общие места плохо убирают, частые перебои с водой, теплом и кондиционированием, даже пустяковые ремонты ждут неделями и месяцами, отсутствует секьюрити. Подъезды стали местом сборища шпаны из соседних «проджектов», специальный дом для пожилых «разбавили» молодежью, старики вынуждены по ночам слушать рэп, мат и визги обкуренных девиц.
HUD завален жалобами жильцов, но с лендлордов, как с гуся вода. Что, впрочем, неудивительно, оба бостонских наместника с криминальным прошлым и, по закону, не имеют права занимать административные должности. Один крупно проворовался в Бостоне и его «сослали» в «деревню, глушь, Кентукки». В Луисвилле он принялся за старое, самовольно повышал рент и разницу присваивал себе, пока им вплотную не занялись следователи. Второй коллега с еще неснятой судимостью за насилие и угрозы убить жену. На него тоже есть несколько «телег» за попытки служебного «бартера» – предоставление жилья без очереди или льготный рент в обмен на взятки и секс. Понятно, столь занятым джентльменам не до рутинных дел по уборке, ремонту и благоустройству. Оба менеджера, как их персонал и подопечные жильцы, афроамериканцы.
По контракту HUD имеет право налагать на подрядчиков штрафы, что она и делает, а также инициировать увольнение нерадивых менеджеров, но на практике это нервная и дорогостоящая процедура. Чтобы добиться увольнения одиозных управленцев «Парка Дюваля», из бюджета города на судебные издержки были потрачены около 200 тысяч долларов. При этом без гарантии, что следующие лендлорды будут лучше.
Гетто как образ жизни
Компания ТСВ - один из главных субподрядчиков федеральной программы HOPE-VI (“Надежда”) по реновации неблагополучных «гадюшников» по всей стране. По умолчанию, негритянских гетто. Под опекой ТСВ - сто комплексов в двенадцати восточных штатах. По имеющейся информации, дела у соседей ничуть не лучше кентуккийских, а кое-где и хуже. За пять лет цинциннатский City West, комплекс из 250 домов и семисот квартир, стал «малиной», рассадником насилия, наркоторговли, грабежей и квартирных краж. Соответственно образу жизни идет стремительная деградация района, точнее, возврат к привычному прошлому.
Мэр Луисвилла воинственно настроен против ТСВ и намерен совместно с коллегами из других городов добиться расторжения контракта с этой компанией. По-своему, он прав, но, похоже, корень зла не столько в ТСВ, сколько в очередном провальном социальном прожектерстве дяди Сэма ценою в миллиарды долларов. Пока существуют гетто, горбатого не исправят никакие подачки, любой дворец все равно доведут до состояния хижины. За дворцом надо смотреть, убирать, ремонтировать, платить, в конце концов, быть ответственным. Зачем, когда проще жить босым, голым, зато гордым и свободным.
На возникновении негритянских гетто львиная доля вины лежит на белых. Один из итогов Гражданской войны - принятие XII Поправки к Конституции, отменяющей рабство. На деле консервативная Америка не хотела мириться с новым миропорядком, когда вчерашний раб мог стать конкурентом во всех областях жизни. Несколько веков негры и белые жили рядом без особых криминальных проблем, но в одночасье черные стали монстрами. На них стали вешать всех собак, могли линчевать по малейшему подозрению и навету. За неграми охотились Ку-клукс-клан, ополчения местной самообороны, милиция и полубандитские формирования «ночных всадников».
Огромную роль в демонизации черных сыграл комплекс сегрегационных законов Джима Кроу. Началось со школ, церквей и вагонов поездов, потом на черно-белые разделились больницы, приюты, отели, рестораны, салуны, бани и кладбища. Даже клятвы в судах приносили на разных Библиях. Линч, ККК и Джим Кроу - родоначальники гетто. Ранее рабы разрозненно жили на плантациях и фермах огромной страны, инстинкт самосохранения погнал их в большие города, - чем больше собратьев вместе, тем легче выжить. Вообще-то определение «гетто» в отношении негров неточно, черные городские колонии стихийная, а не принудительная черта оседлости, но исторически термин прижился. В массе негры были необразованны, малокультурны плюс свалившаяся свобода пьянила буйные головы, раньше дисциплинировал хозяин, сегодня можно все. На этом «бульоне» сформировалась субкультура гетто с идеалами вседозволенности и тунеядства. Зачем работать, от жизни все можно взять ножом и револьвером, остальное даст сердобольное государство. Плюс полвека заискиваний перед расовым меньшинством. Конечный результат: при 14% негритянского населения страны больше половины контингента тюрем -афроамериканцы.
Фрагменты и общая картина
Любой знакомый с реалиями американской жизни скажет: ну черные-то разные, и будет прав. Есть алкоголик-бомж и есть миллиардерша Опра Уинфри, есть убийца О’Джей Симпсон и есть выдающийся хирург Бен Карсон. Далеко ходить не надо, в моем городе живет скульптор национального уровня Эд Хамильтон, интеллигентный, обаятельный человек, также я знаю успешных черных адвокатов, профессоров, бизнесменов, дикторов телевидения. Но всех этих замечательных афроамериканцев объединяет одно – может, они и родились в гетто, но сделали карьеру, лишь вырвавшись оттуда, на сегодня они часть мультиэтнического истеблишмента.
В моем предпоследнем «белом» рентном доме средней руки жили несколько черных семей, фактически они отличались от других соседей только цветом кожи, в остальном, как все: спокойные, вежливые, приветливые, все где-то работали. В двух милях от нас один из черных микрорайонов, не самый худший и не в даунтауне, но со всеми приметами негритянского гетто. Гетто не география, это особый образ мышления, особый стиль жизни. Напрашивается грустный и неполиткорректный вывод. Где трое русских, там колхоз или компания для выпивки. Где трое евреев, там брокерская контора или камерный оркестр. Где трое черных, там гетто.
«Парк Дюваль» лишь маленький фрагмент глобальной картины. Где вместе много черных, там почти обязательно будут правовой нигилизм, преступность, наркомания, разруха, бедность. Будь это средний американский город Луисвилл, мегаполис Нью-Йорк, эмигрантский квартал Парижа, карибская страна Гаити или континент Африка. Что с этим делать? Не знаю.
