Проверка проходила в присутствии юристов Белого Дома. Спайсер был необычайно строг и довел до слез своего заместителя Джессику Дитто. Он предупредил своих сотрудников, что использование кодирующих программ является нарушением федерального закона, который запрещает уничтожать любую служебную переписку аппаратов президента и вице-президента.
Это событие говорит о нарастающей паранойе, с которой администрация Дональда Трампа пытается вести борьбу с утечками информации. Президент, как известно, обещал найти и покарать тайных осведомителей прессы. Он убежден, что в их действиях есть состав преступления. Он постоянно подчеркивает, что утечки нелегальны.
Важный нюанс проверки, которую учинил Спайсер, заключается в том, что если прежде президент и его советники обвиняли в утечках разведку, то теперь они ищут виновных в самом Белом Доме. О бессмысленности этих поисков говорит тот факт, что сама проверка стала предметом утечки. О ней мгновенно узнала пресса, несмотря на строгое предупреждение Спайсера, приказавшего хранить случившееся втайне.
Вот что бывает, когда государством управляют дилетанты. Утечки - один из важнейших каналов взаимодействия правительства и прессы. Такова давняя традиция и сложившаяся практика. Начиная с Тедди Рузвельта, который общался с журналистами во время утреннего бритья, и Вудро Вильсона, созвавшего первую президентскую пресс-конференцию, прессе было запрещено ссылаться на президента и точно цитировать его слова. Разумеется, никакого законодательного запрета не существовало - это было условие джентльменского соглашения. Оно действовало вплоть до президентства Франклина Рузвельта, который первым стал устраивать публичные пресс-конференции.
При нынешнем президенте этого не случалось еще ни разу, но предшествовавшие администрации часто устраивали для журналистов брифинги off the record, то есть такие, на которые не допускались камеры и нельзя было называть выступавших по имени. Стенограммы таких брифингов публиковались Белым Домом. Чиновники, проводившие их, обозначались словами «старшее должностное лицо» или «высокопоставленный сотрудник администрации». В Москве я не раз присутствовал на брифингах посла США, который просил ссылаться на него как на «американского дипломата, аккредитованного в Москве».
Наконец, у любого правительства есть что-то, что оно хотело бы довести до сведения публики, но по тем или иным причинам считает неудобным заявлять это открыто. В этих случаях тоже пользуются доверительными контактами с прессой. Такая утечка может быть недостоверной - это или пробный шар с целью проверить реакцию общества, либо "фейк" в расчете на ответ иностранного правительства. Журналист должен уметь отличить настоящую утечку от подделки. Один из способов сделать это - обратиться к другому независимому источнику, а лучше к нескольким.
Естественно, мотивы анонимных информаторов могут быть самыми разными, от идейных до личных. Чего не бывает в практике американской журналистики - это оплаты сведений. Такой статьи расходов бюджеты редакций не предусматривают.
Журналист, работающий в Вашингтоне, за годы обрастает связями и источниками. Это кровеносная система журналистики. Ничего противозаконного в ней нет. Без доверительных отношений с чиновниками работа политического журналиста невозможна. «Осведомленный источник» никогда не настаивает на обязательной публикации. Как правило, самое важное говорится вскользь, намеком и ненароком. Эти как бы случайные проговорки приходится потом тщательно взвешивать, руководствуясь общим пониманием ситуации, здравым смыслом и интуицией. Журналист может совершить ошибку и тогда расплачивается за нее. Но не бывает обстоятельств, когда его решение определяют интересы государства. Он не государственный служащий. Он служит обществу, а это не одно и то же.
Доверительность отношений предполагает, что ради защиты своего источника журналист готов идти в тюрьму. И такие случаи не редкость. В 2002 году за отказ раскрыть свои источники техасская журналистка Ванесса Леггетт отбыла в заключении 168 дней. В 2005 корреспондент New York Times Джудит Миллер провела за решеткой 85 дней - до тех пор, пока ее источник в Белом Доме не разрешил ей назвать себя.
Что касается осведомителей, то их можно наказать далеко не за всякую утечку. Во всяком случае, утечка о досмотре смартфонов в офисе Шона Спайсера не может считаться секретной информацией - она представляет несомненный общественный интерес, и любой суд это подтвердит, ссылаясь на постановления Верховного суда.
