Вдовствующая первая леди - и первая леди соломенная
Вот почему именно в Нью-Йорке фильм «Джеки» (Jackie) о вдовствующей первой леди был воспринят так живо и злободневно, судя по реакции зрителей и рецензиям в СМИ. А вышел он аккурат где-то посередке между победой Трампа на выборах и его инаугурацией. Какая связь? В принципе – вроде бы никакой, зато в политическом реале – самая что ни на есть! Сам по себе фильм замечательный – от замысла (сценарист Ноа Оппенхайм уже отхватил на Венецианском фестивале награду) до блистательной Натали Портман, которой кое-кто прочит даже второго Оскара за роль Жаклин Кеннеди (первого она получила за «Черного лебедя»). Tour de force! – восторженно восклицает журнал Rolling Stone, зато для New York Times новый фильм стал импульсом для одной из самых медитативных, с философическим уклоном, кинорецензий года. Судя по всему, многие зрители, привыкшие к китчевому брэнду Жаклин Кеннеди, оказались поражены ее сложным, противоречивым и амбивалентным имиджем на экране.
Что общего между этими двумя первыми леди - Жаклин Кеннеди и Меланьей Трамп? Пусть читатель не сочтет меня кощунником, ни в одном глазу, дай Бог «многая лета» новоизбранному президенту, но обе они, Жаклин и Меланья, – вдовы: одна – вдова реальная, другая – соломенная вдова при живом муже, брошенная, оставленная, уволенная. Я писал уже, какая сложная интрига предшествовала лишению бедной Меланьи статуса первой леди, в результате чего Иванка Трамп стала proxy wife, как теперь величают дочь нового президента. Вот почему фильм «Джеки» вызывает кое-какие непредусмотренные и непрошеные аналогии. Хотя, конечно, остро интересен и сам по себе. И вот почему.
Жаклин Кеннеди в роли Жаклин Кеннеди
Жанрово этот фильм у нас здесь именуют байопиком, что не совсем точно, потому как протяженность его сюжетного времени – не вся жизнь героини, а только post mortem: четыре дня после убийства Джона Кеннеди, когда личная трагедия женщины, на глазах которой был застрелен ее муж, отодвигается на задний план, потому что на нее направлены прожектора, софиты, фото- и кинокамеры всего мира. Так что бледнеет даже знаменитый образ Пастернака: «На меня наставлен сумрак ночи тысячью биноклей на оси». «Я не киноактриса» - говорит Жаклин Кеннеди многие годы спустя, но фильм настаивает на противоположном: в те трагические дни она была куда большей звездой, чем тогдашние суперзвезды Мэрилин Монро или Лиз Тейлор, и вынуждена, обречена была играть роль на подмостках всемирной истории: Жаклин Кеннеди в роли Жаклин Кеннеди.
Именно об этом американский фильм чилийца Пабло Ларраина (на экранах Америки идет еще один его байопик, «Неруда»). Ну да, согласно толстовскому принципу срывания всех и всяческих масок. В том числе с расхожего, ставшего идиомой сравнения Белого дома Джека и Джеки Кеннеди с эпохой Камелота - по любимому бродвейскому мюзиклу этого трагического американского президента. Как здесь у нас говорят, self-myth – переведем как самомифологизация. Однако, согласно фильму, в создании этого мифа главную роль сыграла именно Джеки, которая не только вышла замуж за Джека, но сотворила впрок его образ. Из ничего? Из ничего только Бог творит. Сам по себе человеческий материал для создания этого мифического образа был превосходный, но все же не один к одному с символическим имиджем. И внезапная, на самом взлете, насильственная смерть президента не просто укрепила этот образ-миф, но превратила его в исторически реальный. И все эти четыре кошмарные для нее лично дня Джеки играла роль Вдовы – воплощение мировой скорби, символ стоической стойкости, сакральная эмблема чести и достоинства, карма для последующих поколений. Позволю себе гендерную подмену: при жизни президента именно Джеки была Пигмалионом, а ее муж Галатеей. После его «гибели всерьез» она продолжала быть не только актрисой в собственной роли, но и автором-постановщиком этого блестящего политического спектакля.
Достаточно ли фактических оснований для такого иконоборческого образа? Думаю, да. Авторы перелопатили горы исторического материала, работая над фильмом, прежде чем прийти к таким обескураживающим выводам. Однако эта концепция так бы и осталась голой провокативной схемой, если бы не Натали Портман - не скажу, что самая талантливая, но, несомненно, одна из самых умных современных актрис, пусть иногда, в иных фильмах, ее ум в урон и ущерб естественности и непосредственности. Но не в этом, где она играет актрису, а та играет самое себя. Сочетая оба великих метода – Станиславского и Мейерхольда, - Натали Портман создает образ своей героини путем перевоплощения и остранения, а отсюда уже это не покидающее зрителя ощущение трагического зазора между личной травмой героини и ее общественно-политической гиперфункцией. Человек или манекен? Фигурина? Фигурантка? Лицедейка? Женщина? И то, и другое, и третье, и много чего еще. Сошлюсь на саму Натали Портман:
«Мы просматривали хроники, слушали записи и обнаружили, что не только поведение, но и голос Джеки на публике и в общении с близкими сильно отличались. Ее голос был выше, и она казалась более застенчивой, когда играла роль жены политика. Конфликт в том, что мне нужно было играть символ, но этот символ был человеком и проявлял человеческую слабину».
Что Натали Портман, безусловно, удалось и что предопределило успех этого фильма.
