В числе событий последних дней - протесты против строительства нефтепровода в Северной Дакоте, противоположное отношение Обамы и Трампа к строящимся нефтепроводам, а также достигнутая странами ОПЕК и Россией договоренность об ограничении добычи нефти. На первый взгляд, эти события между собой не связаны, но это только на первый взгляд.
Единый фронт индейцев и ветеранов
В Северной Дакоте две тысячи американских ветеранов войн вышли в качестве «живого щита» на защиту лагеря протестующих против строительства нефтепровода Dakota Access Pipeline. Протесты обусловлены разными причинами: фермеры опасаются эрозии почвы и утечек нефти, которые могут надолго отравить землю; индейцы заявляют, что утечки нефти могут лишить их водоснабжения (трасса проходит под рекой Миссури и озером, откуда индейская резервация The Standing Rock получает пресную воду); помимо этого, нефтепровод нарушает неприкосновенность священных для индейцев мест.
Dakota Access – подземный трубопровод длиной 1172 мили и стоимостью $3,7 млрд. Он начинается на месторождении Баккен в Северной Дакоте, идет на юго-восток, через Южную Дакоту и Айову, и заканчивается в Иллинойсе, вблизи города Патока, где находится крупное сосредоточение нефтехранилищ. Ввод нефтепровода в эксплуатацию планировался на 1 января 2017 года, но по состоянию на конец ноября готовность составляла 87%. Когда трубопровод заработает, он будет ежедневно транспортировать 470 000 баррелей нефти.
Однако многие тысячи людей пытаются этому воспрепятствовать, в том числе – индейские племена сиу и месквоки. В том числе – через суд. Но не только: протестующие разбивают лагеря прямо на трассе трубопровода и, несмотря на холодную погоду, не намерены оставлять своих позиций. Компания Energy Transfer Partners, ведущая строительство, неоднократно пыталась удалить их силой – сотрудники службы безопасности даже спускали на участников протеста собак, которыми были покусаны шесть человек. Протесты продолжались – они не утихают с весны этого года по сей день. В конце октября полиция и военные устранили один из лагерей протестующих, который блокировал трассу трубопровода. А 15 ноября в Нью-Йорке, Чикаго, Лос-Анджелесе, Денвере и других городах состоялся «Национальный день действий» против «большой нефти» и в защиту прав индейцев.
Однако возражения индейцев, фермеров и борцов за экологию не могут устоять против «eminent domain» – так в Америке называется принудительное отчуждение имущества частных собственников по решению государственных властей. Правда, несгибаемые индейцы заявляют (соответствующий иск внесен в суд), что именно они, а не власти штатов, округов или федеральные органы, имеют право на «eminent domain». Индейцы сиу ссылаются на договор с правительством США от 1851 года, который впоследствии был дополнен другими соглашениями, но не отменен.
Правительство Обамы против дакотского трубопровода. Сторону протестующих принял и Корпус инженерных войск армии США, которому принадлежат земли, прилегающие к резервации The Standing Rock: он велел изменить трассу нефтепровода – в обход индейских земель. Но 20 января в Вашингтоне произойдет смена караула, и всё, вероятно, поменяется: Трамп – за нефтепровод. И экологические протесты он не жалует.
Один нефтепровод хуже другого
Борцам за чистоту окружающей среды есть чем заняться на поприще нефти – это одна из самых грязных отраслей промышленности, несмотря на технический прогресс. Но их жесткая оппозиция по отношению к нефтепроводам представляется не совсем логичной: нефть так или иначе вывозится из районов добычи, и альтернативные виды транспортировки – по железной дороге и в автомобильных цистернах – загрязняют среду еще больше, чем нефтепроводы. И в первую очередь – потому, что шансы техногенной аварии на нефтепроводе куда ниже, чем на железной дороге или автомагистрали.
Например, в 2013 году произошли железнодорожные катастрофы с нефтеналивными цистернами в Квебеке (где погибло 47 человек), Алабаме, Северной Дакоте. В 2014-м – в Пенсильвании, канадской провинции Нью-Брансуик, еще раз в Пенсильвании, в Вирджинии. В 2015-м – снова Пенсильвания, Западная Вирджиния, дважды Онтарио, Северная Дакота, Монтана, Висконсин. В 2016-м – Орегон. Такая вот североамериканская география – на весь континент. Сходят с рельсов товарные поезда гигантской (до мили) длины, состоящие из нефтеналивных цистерн; разливается нефть, отравляется все живое, возникают пожары, эвакуируется население...
Тем не менее экологическое движение протестует против нефтепроводов, и под давлением защитников природы администрация Обамы шесть лет с гаком не принимала решения по трубопроводу Keystone XL, а в ноябре 2015 года президент объявил, что не утверждает этот проект. Что он из себя представляет?
Keystone XL – не самостоятельный нефтепровод, а четвертая очередь трансконтинентального, уже функционирующего трубопровода Keystone Pipeline System, который берет начало в битуминозных песках канадской провинции Альберта и имеет два конца: один на побережье Мексиканского залива, в районе Хьюстона, а другой – в той же вышеупомянутой Патоке, штат Иллинойс. Зигзагообразную траекторию участка от Хардисти (Альберта) до Стил-Сити (Небраска) хотели продублировать гораздо более короткой, прямой веткой нефтепровода, проходящей через Бейкер (Монтана). Не получилось – не столько из-за Обамы, сколько из-за Небраски, где протесты природозащитников заставили все ветви власти штата, включая его Верховный суд, принимать решения. Решили в пользу трубопровода. Потом включился Конгресс США – и тоже решил «за». Но президент Обама наложил на законопроект вето, и Сенат не смог его преодолеть – не хватило голосов для нужных 2/3. В результате канадская компания TransCanada выставила судебный иск правительству США на сумму $15 млрд (отталкиваясь от Североамериканского соглашения о свободной торговле – NAFTA), и этот иск поддержали шесть американских штатов – Оклахома, Техас, Канзас, Монтана, Южная Дакота и Небраска.
Парад непредсказуемых
Все карты окончательно смешал неожиданный победитель президентских выборов – Дональд Трамп. Он обещал утвердить проект Keystone XL, отвергнутый Обамой, и вполне возможно, что он выполнит это обещание (хотя у него бывает по-всякому). Его помощница Келлиэнн Конуэй посетит канадскую провинцию Альберта за считанные дни до инаугурации Трампа и выступит там с речью. Наверное, о значении нефтепрома для энергетической независимости Северной Америки, о важности американо-канадского партнерства и т.д.
После того, как Трамп воцарится в Овальном кабинете, он, как говорят осведомленные люди из его аппарата, отменит президентскую директиву 1968 года, которая дает право Госдепартаменту США выносить решения в отношении трансграничных нефтепроводов. Именно госдеп «забодал» проект Keystone XL, который он рассматривал чуть ли не семь лет (!). Трамп выключит госдеп из процесса принятия решения – дело ограничится экологической экспертизой, на основе которой президент скажет свое веское слово.
Трамп благоволит «нефтянке» и прочим добытчикам ископаемых углеводородов. Он не верит в глобальное потепление и в его рукотворную природу (хотя после выборов были уже и другие заявления). Не верит он и в альтернативную энергетику – все эти «игры» с солнцем и ветром он считает пустой тратой денег. В этом отношении – хотя и не только в этом – он является единомышленником Путина, о котором неоднократно с похвалой отзывался. Но в глобальной «игре в нефтянку» Путин и Трамп – не партнеры, а скорее противники.
30 ноября в Вене страны ОПЕК и примкнувшая к ним Россия договорились ограничить объемы добычи нефти с целью поднять ее цену на мировом рынке. Мало кто верил, что будет достигнута какая-то реальная договоренность, – слишком велики противоречия внутри ОПЕК. Но эти противоречия впервые удалось преодолеть – как сообщают информированные источники, главным образом благодаря закулисной дипломатии лично Путина, который сумел примирить непримиримых врагов – Иран и Саудовскую Аравию. Ему удалось убедить Эр-Рияд в необходимости взять на себя львиную долю сокращений объемов добываемой нефти, а Тегеран – в пользе воздержания от «празднования победы» (Ирану было разрешено даже немного увеличить нефтедобычу). Все сохранили лицо, Россия взяла на себя обязательство тоже сократить добычу, цены на «черное золото» подпрыгнули вверх, но дальше надо смотреть уже не на Россию и ОПЕК, а на Америку. Именно от нее зависит будущее нефтяных цен.
Последнее слово скажут Штаты
Именно глядя на Америку, многие аналитики нефтерынка считают, что скоро цены снова упадут. Дело в том, что в Америке существует гигантский потенциал наращивания нефтедобычи: это и разведанные месторождения обычной, легкой нефти по всему периметру США – от Арктического заповедника Аляски до Калифорнии, от Мексиканского залива до Восточного побережья; это и громадные залежи сланцевой нефти, себестоимость которой в последние годы стремительно снижается. Когда цены мирового рынка на нефть упали ниже 40 долларов за баррель, многие скважины были законсервированы в ожидании лучших времен.
Лучшие времена уже наступили: во-первых, благодаря путинской дипломатии ОПЕК и Россия подняли цену на нефть выше $50, а во-вторых, себестоимость американской сланцевой нефти упала до мизерных величин. На некоторых месторождениях она составляет всего лишь $15 за баррель, где-то – $25, где-то – $30 или чуть больше, но совершенно определенно сланцевую «нефтянку» устраивают любые цены выше $40 за баррель, а когда выше $50 – тут можно раскручивать добычу на всю катушку.
Если сюда добавить напоминание о том, что в США не так давно был отменен действовавший с 1974 года запрет на экспорт американской нефти, то нетрудно понять, почему аналитики не верят в долговечность высоких цен. (Хотя что считать высокой ценой? Считанные годы назад нефть стоила втрое дороже, чем сейчас). Американские нефтедобытчики будут качать легкую и тяжелую нефть напропалую, их друг в Белом доме – Дональд Трамп – снимет все природоохранные ограничения, какие сможет, и в итоге на мировой рынок пойдет такое количество нефти из США, что Путину мало не покажется. И хорошо не покажется.
Он, конечно, может попытаться финансировать природоохранные движения США, борющиеся против «нефтянки», – так, как он финансировал борцов против сланцевой нефти в Европе. Но сейчас у Москвы с деньгами туго, да и Америка – более трудное поле деятельности. Даже при угодном Кремлю Трампе. А может быть, даже особенно – при нем...
