- Владимир Владимирович, стала ли победа Трампа для вас неожиданностью?
- Не могу сказать, что я верил, что он выиграет. Нет конечно. Считал, что некоторое преимущество было у Хиллари. И в этом я заблуждался. Хотя уверенности, что она выиграет, у меня не было. Все-таки она получила в абсолютных цифрах больше голосов, чем Трамп, и в любой другой демократической стране она была бы победителем. Но благодаря системе с коллегией выборщиков выиграл Трамп. Победа эта несколько странная. Она соответствует традициям и принципам этой страны, но не соответствует моим представлениям о демократии. Отцы-основатели двести с лишним лет назад, по-видимому, не слишком доверяли народу. И решили создать инструмент, который может поправить выбор не слишком разбирающегося в политике народа. Вот и появился институт выборщиков. Я надеюсь, что его когда-нибудь отменят. На мой взгляд, он противоречит духу демократии.
- Половина Америки радуется и ликует, другая половина скорбит и негодует. Трамп заявил, что он намерен консолидировать нацию, объединить ее какими-то общими ценностями. Вы верите ему?
- Я ему не верю в принципе. Никакой он не правдолюб. Да и она (Клинтон) далеко не всегда говорила правду. К политическим деятелям я отношусь с большим скепсисом и очень редко верю тому, что они говорят. Вне зависимости от страны и системы. Сама профессия политика предполагает лукавство, сокрытие истины. Нет, я ему не верю абсолютно.
- Одной из козырных карт Хиллари во время ее предвыборных баталий с Трампом было утверждение, что он своего рода засланный казачок России, приятель Путина, у которого в России есть серьезные коммерческие интересы. Вы, как хорошо осведомленный человек, можете подтвердить истинность этих утверждений?
- По-моему, это абсолютная ложь. Насколько я знаю, никаких финансовых интересов в России у него нет. Это была не слишком изящная попытка Хиллари скомпрометировать Трампа. Как мы видим, попытка не сработала. Трамп – человек Путина? Любой здравомыслящий человек понимает, что это совершенно не так. Все эти разговоры, что Путин хвалебно высказывался о Трампе, основаны ни на чем. Когда Путина спросили, что он думает о Трампе, он сказал, что Трамп «яркий человек». На английский слово «яркий» перевели как «brilliant», что значит «блестящий». Применительно к человеку слово «яркий» уместней перевести как «flamboyant», но никак не «brilliant». Досужие разговоры, что они друг другу симпатизируют, - из области политических игр, не имеющих под собой никаких оснований.
- Несколько лет назад, кажется, в 2010-м, вы брали интервью у Хиллари Клинтон. Она, в частности, сказала, что Штаты не заинтересованы в ослаблении России. Тут, думаю, уместно вспомнить и концепцию сдерживания и роль Рейгана в развале Советского Союза. Вы думаете, что Америка, в силу своей роли в мире, может быть в принципе заинтересована в сильной России?
- Смотрите, когда Советский Союз, потерпев поражение в холодной войне, перестал существовать, в Америке возник план Вулфовица. Его суть: не допустить появления в мире страны, которая могла бы угрожать национальным интересам США. Этот план предусматривал, чтобы Россия, практически ставшая второстепенной державой, больше никогда не «возникала». Этот подход понятный, но глубоко порочный. Именно он сделал Россию такой, какой она сегодня стала. Американскому истэблишменту не хочется, чтобы Россия была сильной страной, могущей на равных конкурировать с США. Когда Клинтон говорила обратное в моей программе, это было время «перезагрузки», президентом тогда был не Путин, а Медведев, она же, будучи госсекретарем, выполняла определенное политическое поручение своего правительства.
- Как вы прекрасно знаете, после аннексии Крыма и известных событий в Украине отношения между США и Россией пошли под откос. Этот откос длинный, сползание продолжается, и, как многие считают, таких плохих отношений не было никогда со времени Карибского кризиса. По-вашему, что должно произойти и по чьей инициативе, чтобы эти отношения улучшились?
- Прежде всего нужно понять, почему это произошло. Отношения начали ухудшаться задолго до Украины, до Крыма. Еще в 2007 году, когда Путин выступил с речью в Мюнхене перед «двадцаткой», он сказал о своем несогласии с политикой Запада в отношении России, несогласии с однополярным миром, где господствуют США. Нельзя обращаться с нами, как будто мы второразрядная держава, сказал Путин. Надо учитывать наши национальные интересы, которые существуют наравне с вашими. Мы заявляем об этом совершенно определенно и жестко. С этого момента и началось резкое ухудшение отношений, началась демонизация самого Путина. Можно вспомнить и более давние события: войну в Югославии, одностороннее решение США бомбить Белград, ведь это не было решением ООН. Началось продвижение НАТО на Восток, несмотря на устное обещание этого не делать. У российского руководства возник вопрос: почему к нашим границам придвигается НАТО? Никакого Советского Союза нет, никакого Варшавского пакта нет, мы никому не угрожаем. Это происходило до Грузии, до Украины. И, конечно, НАТО рассматривается российским руководством как угроза, а не как оборонительная организация. И если Украина станет членом западного мира, не окажутся ли войска НАТО на юго-западных границах России, а в Севастополе будет базироваться не российский, а американский Шестой флот. Не станет ли это такой же угрозой России, каким было для США размещение советских ракет на Кубе? Такой сложный клубок вопросов. При том, что я не являюсь сторонником Путина, сторонником многих его политических решений, но в данном случае я считаю, что инициатором ухудшения отношений является не Россия, а США. Интересующихся хочу отослать к интервью Томаса Фридмана в газете «Нью-Йорк таймс» от 2 мая 1998 года, в котором он обсуждает с одним из самых блестящих политических умов Америки Джорджем Кеннаном, что тот думает по поводу расширения НАТО. Кеннан говорит: это начало новой холодной войны, это трагическая ошибка, это приведет к изменению политики России, мы это делаем без всякой нужды, нам никто не угрожает. Кеннан как в воду глядел.
- Вы упомянули, что не являетесь сторонником Путина. Можете пояснить, в чем именно вы его не поддерживаете?
- В области внутренней политики я с ним не согласен в очень многих вещах, прежде всего в ужесточении авторитарности, так называемой вертикали власти, с помощью которой он хотел «собрать» страну после Ельцина. Но это привело к тому, что СМИ перестали пользоваться независимостью. Выборы губернаторов были отменены, выборы мэров городов сильно ограничили. Были приняты законы, которые я считаю антидемократическими, в частности, законы о НКО, о защите чувств верующих, об экстремизме, которые можно поворачивать в любую сторону, и много всякого другого. Прежде всего это касается внутренней политики. Что касается внешней политики, я считаю, что он делает довольно правильные вещи.
- В недавнем интервью радио NPR вы подробно объясняли политику России в Сирии. Еще в одном интервью американским СМИ вы комментировали утверждения об атаках «российских хакеров» на компьютерные сети в США. Мне этот жанр «растолкований» напомнил то, что вы делали еще много лет назад, когда объясняли западным СМИ, зачем Советский Союз вторгся в Афганистан и почему советские военные сбили южнокорейский пассажирский «Боинг». Это вы делали и делаете по необходимости, для поддержания официального статуса, или по призванию?
- Я хорошо понимаю ваш вопрос, но речь идет о двух разных подходах. «Много лет назад», как вы говорите, я был пропагандистом. Я это неоднократно признавал, совершенно не скрываю. Пропаганда не предполагает правдивости и объективности, или разъяснения, она предполагает «пробивание» определенной точки зрения. Я воспитывался своим отцом в очень просоветском духе, я приехал в Советский Союз, когда мне было почти 19 лет. Совершенно не собирался заниматься пропагандой, хотел стать биологом. Но так получилось – стал заниматься внешнеполитической пропагандой. Причем замечу, что внутри страны мне не давали возможность выходить на радио и на ТВ. Задним числом думаю, что это хорошо. В течение длительного времени я всячески пропагандировал Советский Союз на Иновещании. Тот же «Голос Америки», только наоборот. Постепенно я стал осознавать, что говорю полуправду, а это все равно что ложь, что я занимаюсь неблагим делом. Было нелегко думать об этом, осознавать, извиваться, как уж. В конце концов поставил точку – ушел из пропаганды. И поклялся себе, что больше никогда не буду членом никакой партии, что больше никогда не буду работать ни на какое государство, ни на какую власть, не буду работать в штате какой-либо организации. И буду стараться в своей журналистской работе быть максимально объективным, говорить только правду, хотя, конечно, заблуждаться может всякий. И представлять все мнения, чтобы моя аудитория могла самостоятельно делать свои выводы. Этим я и занимаюсь.
- Одна из ваших ипостасей – создание документальных фильмов-путешествий. За один из этих фильмов, «Еврейское счастье», об Израиле, вас критиковали в прессе. Дескать, вы ощущаете себя русским, французом, американцем, но никак не евреем. Что вы на это скажете?
- Чувствовать себя евреем? Это, во-первых, вопрос веры. Я неверующий человек, атеист, и иудейская вера меня не трогает. Когда мне впервые разрешили выехать из Советского Союза – а я был 34 года невыездным, – я оказался на Форуме в Риме. Август, жара африканская. Удивительно тихо и пустынно. Я бродил среди руин, упавших колонн, и вдруг с необыкновенной силой почувствовал: вот я откуда, вот она, Европа. Я европейский человек, я это чувствую всеми фибрами своей души. Когда много лет спустя я стоял в Иерусалиме у Стены плача, я понимал громадное значение этого места, но чувства личной сопричастности у меня не возникло. Что поделать? Это же нельзя специально придумать для себя. Я, конечно, восхищаюсь Израилем, тем, чего эта страна добилась за десятилетия независимости. Посадить 250 млн деревьев – это же с ума сойти! Превратить пустыню в цветущий сад! Все это вызывает восхищение.
- В вашем довольно почтенном возрасте вы не сбавляете обороты – ведете авторскую программу, снимаете фильмы, колесите по свету. Что помогает поддерживать тонус?
- Если говорить серьезно, то важна роль генов. Я обожаю свою профессию, она приносит мне огромную радость. Я счастлив в своих детях. Я счастлив в своей личной жизни. А если говорить шутливо, то довольно давно я встретился с Воландом, и мы с ним договорились.
- С кем!?
- С Воландом.
- То есть вы подписали договор с дьяволом?
- Ну конечно.
- Это многое объясняет (общий смех).
