Сити-балет в пятый раз открыл сезон программой «Балет и мода». Увы, идея всякий раз заказывать для гала новые балеты с костюмами популярных дизайнеров обходится дорого, но вдохновляющих результатов не приносит: почти ни одно из этих новых созданий в репертуаре не задерживается.
Нынешний гала-вечер проходил по привычному сценарию: перед каждым новым балетом – фильм, в котором его хореограф, дизайнер, а также глава отдела костюма Марк Хэппель осыпают друг друга похвалами и приоткрывают завесу над «тайнами» создания костюмов. Эффект оказался обратным желаемому: ничего интересного нам не сообщают, и как хореографы, так и дизайнеры производят впечатление людей не очень опытных и весьма ординарно мыслящих.
Их балеты это впечатление, увы, подтверждают. Бывшая танцовщица Лорен Ловетт решила в свою первую (!) профессиональную композицию вложить все, что знала, создав суетливый, полный штампов, затянутый и бесформенный балет на музыку Шумана. Название «Кларе» (For Clara) хореография не объясняет, как и костюмы Нарцисо Родригеса.
Ее более опытный коллега по Сити-балету Джастин Пек (это его седьмой заказ для труппы) был интереснее в поэтичном дуэте «Мечтатели». Вот только музыка Богуслава Мартину (часть Второго фортепианного квинтета) совсем не трогала, а костюмы, придуманные голландцем Драйсом ван Нотеном для Сары Мирнс и Анвара Рамазара, глаз не радовали.
Некоторым облегчением после этого уныния стал «семь для десяти» еще одного питомца Сити-балета Питера Уокера с разноцветными костюмами Джейсона Ву на музыку Томаса Кикты в исполнении рок-поп-джаз группы, расположившейся прямо на сцене. Тут по крайней мере была динамика, острые ритмы, неожиданные пластические штрихи. Впрочем, на семь частей музыки у начинающего хореографа идей не хватило. После третьей части снова стало скучновато.
«Unframed» Аннабель Лопес Очоа был сделан куда более уверенной рукой, содержал более внятную концепцию, даже с развитием, и представил самые интересные костюмы (Рози Ассулин): разные комбинации черных «двоек» с белыми каемками, с которыми перекликалось оформление сцены (неоновые лампы-полоски Марка Стэнли). Абстрактно-атмосферная музыка Питериса Васкса сменилась игривой массовкой на музыку Боккерини, лирическим дуэтом на музыку Элгара и финалом (Вивальди), который, вероятно, показался продюсерам гала недостаточно праздничным.
А посему после него нам показали еще один фильм – с Сарой Джессикой Паркер (друг и спонсор Сити-балета и председатель гала), которая пыталась убедить, что интерес к моде – традиция Баланчина. За этим сомнительным утверждением последовал наконец «настоящий» финал: балет (пятилетней давности) Питера Мартинса на музыку вальса Чайковского из «Евгения Онегина» с костюмами Валентино. На следующий день компания вернулась к Баланчину: главную часть короткого осеннего сезона составляют его балеты. Детали на сайте nycballet.
***
Традиция стала главной темой гала-концерта Нью-Йоркского филармонического оркестра: он вступил в свой 175-й сезон. Фильм в начале был в данном случае уместен и, к счастью, короток: смесь истории и нью-йоркского патриотизма. Музыка вечера тоже была так или иначе связана с историей: и Фортепианный концерт Гершвина, и Девятая симфония Дворжака «Из Нового Света» впервые были исполнены оркестром Нью-Йоркской филармонии (если уж быть скрупулезно точным, то в 1925 году премьеру Концерта играло Нью-Йоркское симфоническое общество, но три года спустя оно слилось с Нью-Йоркской филармонией). Джон Корильяно, чье новое сочинение «Stomp» («Топот») было заказано оркестром для данного вечера, тоже «дитя» оркестра: его отец 23 года прослужил его концертмейстером.
«Stomp» - пьеска короткая, моментами забавная, бернстайновская, в стиле «Вест-Сайдской истории», с ритмичным «топотанием» оркестрантов, но слегка бесформенная, – стала легкой закуской. Вторым «блюдом» был Концерт Гершвина с талантливым 30-летним джазистом и композитором Аароном Дилем в качестве солиста, который добавил несколько эффектных импровизационных моментов и был весьма аутентичен в исполнении партитуры, соединившей энергичный и в то же время изящный джаз с рахманиновскими певуче-вдохновенными кульминациями.
Закончилось все неровно сыгранной Девятой симфонией Дворжака (отличные соло тут и там и невнятность, а то и полная мешанина в торопливых «массовках»). Но музыка была так величественна, так красива, что сердце то и дело замирало, дыхание перехватывало, а сознание обращалось к образам Нью-Йоркской гавани, неосвоенных просторов американского материка и к мыслям об «американской идее», притягивавшей миллионы переселенцев, странников и гостей, вроде приглашенного из Европы Дворжака. Симфония «Из Нового Света» была написана им в Нью-Йорке, с использованием поразивших его индейских и афроамериканских напевов, и оркестр еще несколько раз в сезоне сыграет эту симфонию и будет ее представлять во всевозможных программах для школьников Нью-Йорка.
