В рамках 14-го ежегодного фестиваля «Наше наследие», организованного Русско-Американским фондом (RAF) и газетой New York Post, поэт провёл единственный авторский вечер в Нью-Йорке в Карнеги-холл.
О том, что он до сих пор влюблён, почему постоянно приезжает в Израиль и как книги спасали его в голодные послевоенные годы Андрей Дементьев рассказал нашему корреспонденту.
- Андрей Дмитриевич, сложно даже подсчитать, какое это по счёту ваше выступление. Вы всё ещё волнуетесь перед выходом на сцену? Или для вас это уже просто работа?
- Для меня большая честь выступить в самом знаменитом, престижном зале Карнеги-холл. Этот зал известен во всём мире, и я очень волнуюсь, хотя у меня за плечами сотни выступлений в разных городах и странах. Тем не менее я очень волнуюсь, потому что это очень ответственно. Я в 35-й раз в Нью Йорке, у меня были здесь выступления, последние по времени года два назад. И я ощущал себя единой частью большого народа, или даже двух – американского и русского. Я ощущал себя частью этой аудитории, потому что я в своих стихах стараюсь выражать мнение тех людей, для которых я пишу.
- Насколько важна реакция зрителей на вашу поэзию? Вы прислушиваетесь к своей аудитории?
- Каждый раз, когда я прихожу на вечера и начинаю читать новые стихи, я сначала даже не знаю, что я написал – потому что для меня очень важна реакция, отношение моих слушателей, моих читателей. Если они это принимают, значит я создал что-то хорошее. Если нет – я тогда это вообще выбрасываю, значит, это плохо. Хотя таких случаев у меня почти не было. И когда ко мне подходят женщины, которые уже прожили много лет и говорят, что ваше стихотворение «Никогда ни о чём не жалейте вдогонку» помогло мне жить, спасло меня - это самое дорогое, что может быть. Это отношение читателя к твоему труду. Значит, не зря живёшь. Значит, профессию выбрал правильно.
Поэтому на визитке не надо ничего писать, ни титулов, ни должностей, - просто имя и фамилию. Если люди прочтут её и скажут «я его знаю», тогда ты делаешь всё правильно. Ведь профессия писателя общественная - тебя должны знать, иначе для чего ты пишешь? Я живу под этим девизом – надо писать так, чтобы это было нужно людям, чтобы они были довольны, чтобы это им помогало, чтобы делало их лучше.
- А какой творческий вечер вам запомнился больше всего?
- Знаете, у меня было очень много вечеров, очень серьёзные, большие, многолюдные, в Израиле, в России, в моём родном городе Тверь, где я почётный гражданин. У меня там был юбилей, приехали все звёзды, на берегу Волги сделали сцену, и мы три часа выступали. По официальным данным, тогда на концерт пришло сто тысяч людей.
Над землей летели лебеди солнечным днем,
Было им светло и радостно в небе вдвоем,
И земля казалась ласковой им в этот миг,
Вдруг по птицам кто-то выстрелил и вырвался крик.
- Насколько важно для автора ещё и озвучивать свою поэзию? Ведь мы очень часто слышим стихотворение голосом того человека, которым оно написано.
- Вы знаете, мои стихи читают разные артисты, и даже маленькие дети. Включаю телевизор, а там девочка 4-летняя читает мой стих. Но важно ещё, чтобы на твои стихи писали музыку, потому что музыка даёт возможность расправить крылья и эти стихи становятся достоянием не только тысяч, а миллионов людей. На мои стихи написано более двухсот песен, такие песни как «Баллада о матери», «Лебединая верность», «Алёнушка», «Отчий дом» живут много лет, и я в этом смысле счастливый человек.
- У вас есть любимые исполнители ваших же стихов? Песен на вашу поэзию?
- В первую очередь, я назвал бы своего многолетнего доброго друга Иосифа Кобзона. Кроме того, Анна Герман пела тоже мои песни и успела записать на диск. Я горжусь, что мои песни поют солисты Большого театра, я горжусь, что мои песни поёт молодёжь. Александра Воробьёва, она получила первое место в конкурсе «Голос» с моей песней «Лебединая верность». За всем я, конечно, не слежу, потому что такое обилие работы. Я веду программу на радио уже 14 лет, я член Общественной палаты, а надо, чтобы и книги выходили. Я вот оглянулся назад – 120 книг! Это, конечно с переизданиями и переводами, но 120!
- Они все хранятся в вашей библиотеке?
- Ну, конечно, не все, большинство я раздаю. А потом спохватываюсь, что я все книги раздал-подарил, а у меня ничего не осталось.
Я ничего и никому не должен.
Не должен клясться в верности стране
За то, что с ней до нищеты я дожил.
За то, что треть земли моей в огне.
Я ничего и никому не должен.
Мне «молодые волки» не указ.
Они, конечно, много нас моложе,
Но вовсе не талантливее нас.
- Вы сами были эмигрантом – когда-то переехали в Израиль, много раз были в США и очевидно застали разные волны иммиграции. Насколько, на ваш взгляд, изменилась иммиграция за последние, например, 20 лет? В Америке и в Израиле?
- Вы знаете, я не очень понимал и, конечно, не очень одобрял, когда евреям не давали уехать из Советского Союза в Израиль, Америку, Германию. Потому что это насилие над свободой. И сейчас, когда люди едут туда, куда хотят и живут там, где хотят – это прекрасно. Двадцать лет назад люди иммигрировали, уставшие, измученные той жизнью, которой они жили. Потому что была цензура, был гнёт, диктатура. Я тоже помню брежневские времена, когда я писал стихи, а из моих книг выбрасывали целые куски. А сейчас едут люди, которым интересно жить. Люди смотрят на всё то, что происходит в США в медицине и образовании, видят, сколько достижений у страны, и хотят здесь учиться. Да и жить здесь хорошо. Я написал несколько стихотворений об Америке, и одно из них начинается строками: «Нью-Йорк научил меня улыбаться». Когда я приезжаю в Америку, мне здесь всё нравится. Вы знаете, я был наблюдателем на прошлых американских президентских выборах и меня поразило, когда люди стояли в очереди, чтобы проголосовать: и колясочники были, и пожилые, и с детьми, стояли, стояли. И я понимал, что каждый из них чувствовал – его голос что-то решает, его голос имеет значение для Америки.
Я в Израиле, как дома...
На подъем душа легка.
Если ж мы в разлуке долго,
Точит душу мне тоска.
Там таинственные пальмы
Ловят в веер ветерок.
Как любил свой север Бальмонт,
Так люблю я свой Восток.
- Вы называете Израиль второй родиной.
- Об Израиле я могу говорить часами. Да, это моя родная страна, и я до сих пор снимаю квартиру в Иерусалиме и каждые два месяца там живу, иначе я просто не могу. У меня вышло уже три книги стихов об Израиле. За триста лет российской поэзии никто не написал столько стихов, сколько я за эти годы, объясняясь в любви этой стране, этим людям.
- Как поэзия пришла в вашу жизнь? Помните первое стихотворение?
- Это всё пришло от родителей, ведь всё начинается в семье. У меня отец был бедный крестьянин, но своим трудом, своей волей получил высшее образование и стал научным сотрудником, написал много книг, статей. И когда мне было три годика, он садился на краешек моей кровати и перед сном читал мне сказки Пушкина, «Маугли» Киплинга. Так продолжалось каждый вечер, год за годом. А потом я научился читать сам, и это во мне стало органикой, необходимостью. Я понял, что без литературы жить не смогу, потому что в книгах собран такой опыт – богатейший, что без него жить невозможно. Когда были послевоенный голодные времена – я убегал от голода в читальню – книгу помогали мне забыть, как давно я не ел.
Потом я влюбился – в пятом классе, и написал первое стихотворение. Была такая девочка, как сейчас помню, Люда Боярская и я ей написал стихи: «Если бы я родился поэтом, верно прославил себя бы стихом, много писал бы о том и об этом, снова об этом, но больше - о том». Вот такое смешное, наивное стихотворение, но с этого всё и началось. Дальше на моём пути было много знаменитых людей, которые помогли мне стать поэтом – Твардовский, Полевой, Исаковский.
Все начинается с любви:
И наше счастье, и печали.
А я смотрю в глаза твои,
Как будто все у нас в начале.
- А для поэта, для писателя может быть одна муза, та, которая будет всю жизнь вдохновлять?
- Вот я вам сказал про девочку в 5 классе, встречались, конечно, девушки и позже. Я влюблялся, и не раз. Это всё была романтика, и я всегда помню только хорошее о них. Даже когда я расходился со своими предыдущими женами, я никогда не позволял себе говорить о них дурно, потому что были моменты, дни, месяцы и даже годы с ними, которые подарили мне счастье, радость, и это надо помнить. Но самая моя единственная, сама дорогая, самая-самая - это моя муза, моя жена – Аня Пугач. Моя одна из последних книг так и называется «Я продолжаю влюбляться в тебя», и она вся целиком посвящена ей. Она не просто мой друг, моя жена, моя муза, редактор и читатель. Она ещё и как ангел - она спасала меня не раз от гибели, когда у меня были тяжёлые времена, когда погиб мой сын. Только потому, что она была рядом, я смог это пережить.
Мир держится на добрых людях.
Не на агрессии и зле.
И если доброты не будет,
То ничего не будет на земле.
- Вы так по-доброму относитесь и к людям, и к жизни в целом – это помогает вам или мешает?
- Я благодарю Бога, родителей за то, что в моей жизни было всё-таки больше света, хотя я и пережил много тяжёлого, но света было больше и добрых людей. И я верю в то, что именно доброта спасёт мир.
Я вдруг понял, что я доверенный поэт. Вот бывают же у кандидатов в депутаты доверенные лица, так вот я доверенный поэт своей страны, своих людей, земляков. Они не умеют писать стихи и я за них говорю то, что они хотят сказать. Они мне доверяют, и потому я счастливый человек. Ведь я не ошибся в выборе профессии, а они не ошиблись во мне. Я прожил большую жизнь, а до сих пор живу в тех же ритмах, в том же настроении, в той же романтике, в которой жил 15 лет тому назад, 20 лет. И это меня спасает от того, что годы дают своё знать, а я не хочу этого знать. Я хочу жить, как я жил.
