Та, что проходит в Библиотеке и Музее Моргана - первая. Она собрала более 100 экспонатов (многие - из Библиотеки и Музея президента Кеннеди в Бостоне) и называется «Между двумя войнами».
Период этот и впрямь был лучшим в его судьбе и творчестве: пять романов, пять сборников рассказов, очерки и статьи, формирование и расцвет стиля. И конечно дружбы, любови, браки, приключения, войны, города и страны...
Но начинается выставка раньше, несколькими штрихами рисуя предысторию межвоенного периода. Вот на любительском фото почти четырехлетний Эрни с ружьем и лодкой - двумя чуть ли постоянными атрибутами его взрослого существования. Вот школьный альбом с фотопортретом симпатичного старшеклассника Хемингуэя, уже опубликовавшего свой первый рассказ в школьном журнале «Табула»... Одноклассники любят его остроумие и талант пародиста, дают ему титул «пророка класса», он блистает в английском, истории, химии, зоологии и одна из одноклассниц утверждает, что «нет никого умнее Эрни”.
В 1917 году 18-летний Хемингуэй становится репортером в газете The Kansas City Star, где быстро усвоит правила хорошего журналистского стиля: “Пиши краткими предложениями. Первый параграф должен быть коротким. Пользуйся живым, энергичным английским... Избегай определений. Убери лишние слова». Проработал он в канзасской газете около года, но эти правила станут основой его литературного стиля - узнаваемого в своем лаконизме, точности и прямоте, поистине революционного для художественной литературы своего времени.
В апреле 1918 г. работа репортера закончилась: шла Первая мировая и Хемингуэй пошел добровольцем в Красный Крест. В июле, в Италии, он был серьезно ранен, попал в госпиталь, где из его ног врачи извлекли 227 осколков шрапнели и где он встретил свою первую большую любовь - медсестру Агнес фон Куровски, дочь американизированного польского графа, семью годами его старше.
В 1919 влюбленный Хемингуэй возвращается домой в надежде, что Агнес вскоре последует за ним и они поженятся, но получает от нее лишь письмо, в котором она расторгает помолвку и объясняет, почему (оно есть на выставке, как и фотография Хемингуэя с Агнес).
Короткий военный опыт оказался бесценен и дал материал для рассказов и двух романов - «И восходит солнце» и «Прощай, оружие!». Не случайно в 1925 году он напишет Скотту Фитцджеральду: “Ты киснешь, потому что пропустил войну. ...потому что война - это самая лучшая тема. Она дает максимум материала, ускоряет действие и выносит на поверхность всякого рода вещи, которые в другом случае пришлось бы ждать всю жизнь”.
В интервью Джорджу Плимптону, отвечая на вопрос, не может ли он вспомнить тот момент, когда решил стать писателем, Хемингуэй скажет, что писателем хотел быть всегда. Но зарабатывать писательством (не журналистикой) на жизнь он начал как раз после войны. В 1922 г. с первой женой Хэдли, рекомендательными письмами к Гертруде Стайн, Эзре Паунду и Сильвии Бич, владелице легендарного книжного магазина «Shakespeare and Company», и с заданием присылать статьи на европейскую тематику в газету The Toronto Star Хемингуэй едет в Париж, где сразу попадает в круг художников и писателей, как и он нашедших стимул и вдохновение в атмосфере этого города: Пикассо, Гриз, Джеймс Джойс, Скотт Фитцджеральд...
Он проживет в Париже семь лет, потом будут второй брак, Ки-Вест (здесь, в 1929-м он закончит «Прощай, оружие!»), периодические возвращения в Европу, на фиесту в Памплоне, война в Испании, статьи для американских журналов и встреча с фотографом Мартой Гельхорн, которая станет его третьей женой. Их брак распадется уже во время Второй мировой...
Хемингуэй поначалу был изоляционистом, утверждал, что Европа всегда воевала и американцам не надо вмешиваться в ее конфликты, но войну, которую начнет нацистская Германия, предсказал одним из первых. И в 1944 году, вновь зараженный, по собственному признанию, «военной лихорадкой» отправился к линии фронта, где был не наблюдателем, но участником событий (за что имел позже серьезные неприятности), проявил себя военным стратегом, и по словам полковника Ланхама, был самым смелым человеком, которого он, полковник, когда бы то ни было знал. Факты биографии щедро проиллюстрированы: медали и наградные бумаги, корреспондентские удостоверения, паспорта, визы, письма, фотографии, любимый портрет Хемингуэя, где он похож на молодого Бальзака, и фотография, на которой он сам, под портретом, многочисленные цитаты, газетные и журнальные рецензии и, конечно, страницы его рукописей - в том числе и те, от которых Хемингуэй отказался... Мы узнаем, что поддерживавший его Скотт Фитцджеральд раскритиковал начало романа «И восходит солнце...», полностью потом обновленное, и что у финала романа «Прощай, оружие!» было более сорока вариантов окончания. Мы видим рукопись первого из полуавтобиографических рассказов о Нике Адамсе, написанную на бумаге миланского госпиталя, в котором Хемингуэй лежал после ранения, и читаем длинный список названий для его рассказов. Он требовательно относился к своему ремеслу: “Хорошо писать до невозможности трудно, - говорил он тому же Плимптону. ...Времени для работы остается все меньше, и если ты тратишь его понапрасну, ты чувствуешь, что совершил грех, которому нет прощения».
