Разум народный не то чтобы кипит, но вопрошает: отчего? Перспективный политик, первый «наш» на таком высоком посту, человек известный очень многим, от официальных лиц мегаполиса и штата до тихой русскоязычной бабушки – что стряслось?
В начале были цветы...
- Меня всегда интересовал феномен выбора людьми политического поприща. Что за сила такая влечет загоревшихся – честолюбие?
- Причина вступления на политическое поле, равно как и причина ухода с него – вещи похожие: желание познать новое. Но понимаю, что звучит это банально и упрощает суть. Попробую объяснить. Приехав в Америку в 1989-м году, работал кем угодно – от разносчика цветов и продавца обувного магазина до бухгалтера компании большегрузных траков.
Когда спустя годы выиграл выборы в Легислатуру штата Нью-Йорк, зашел в свой старый цветочный магазин и доложил хозяйке: «I am in Assembly now”. Она чуть в обморок не упала: как же так, вчерашний разносчик, почти без английского? И задала потрясающий вопрос: «What do you assemble, then?” (А что ты теперь собираешь?)
- Забавно...Но давайте все по порядку.
- В 1996-м открыл бизнес: культурно-развлекательный центр для детей «Fun-O-Rama”. Почему именно такой профиль? Начав в 1995-м искать место проведения первого дня рождения своей дочери Бекки, ничего подходящего не нашел. Можно было элементарно пойти в русский ресторан – но детишкам-то от этого какая радость? Чем им заниматься, пока взрослые пьют и закусывают? И время везде предлагали неудобное, позднее. Вот найдя такую незаполненную бизнес-нишу в Нью-Йорке, я и бросил клич. Друзья, приехавшие раньше и уже вставшие на ноги, скинулись – дело пошло.
В новом центре нашлось место всем – и детям, которым вовсе не нужны десятки салатов - им подавай игральные автоматы и площадки для игр, - и взрослым, которым приятно спокойно посидеть за столом, не вскакивая поминутно и не переживая за своих отпрысков. Постепенно в новый центр потянулись политики: есть у них эта слабость – фотографироваться с улыбающимися детьми и успешными бизнесменами. Так я познакомился с Ховардом Лашером – членом Горсовета Нью-Йорка, мир его памяти...
Он предложил участвовать в его избирательной кампании. К тому времени меня уже наградили званием «Предприниматель года»: до сих пор не понимаю, как это я занял первое место, а огромная компания развлечений Dave & Buster’s, представленная в пятидесяти шести странах, - второе. Но там никого не подкупишь и результаты не подтасуешь: критерии отбора жесткие, конкретные. Горсовет Нью-Йорка расщедрился на свою награду - а штаб избирательной кампании Лашера в последние две предвыборные недели вообще располагался в «Фан-О-Раме». Тогда и появились первые мысли «на тему»: могу ли я сам повести людей за собой?
Почему бы, собственно, нет, ведь был до американского и советский опыт: в недалеком социалистическом прошлом я, двадцатичетырехлетний выпускник Московского технологического института, был начальником службы ремонта бытовой техники Солнечногорского района, и под моим началом трудилось достаточно народу, включая людей постарше. Поэтому к мысли о политической карьере я подошел как бизнесмен.
- В смысле, холодно и трезво?
- Не совсем. Основной движущей силой были все-таки азарт и идеализм.
- Прошу прощения: идеализм – и политика?..
- Поначалу да, верил в светлые идеалы. Вдруг появилось наивное желание попытаться изменить мир. К тому времени меня уже назначили членом городского Совета местных общин (Community Board). И с полгода я честно присутствовал на собраниях, уже искренне желая творить добро, но не очень понимая, чего это я все заседаю да заседаю... А потом пришли люди с жалобой: этот самый Совет возражает против строительства на Брайтоне русского концертного зала – будущего Миллениума.
Ну, не близка показалась кому-то русская идея – и пошли разговоры: там с парковкой и без того убийство – где же зрители будут ставить машины? А кто-то уже вынашивал планы возрождения в этом здании кинотеатра. И вот тут появилась возможность проверить, могу ли говорить убедительно: на заседании Совета выступил с трехминутной пламенной речью. В качестве аргумента выдвинул простой расчет: в концертном зале семьсот посадочных мест располагается внизу, триста вверху – тысяча? А кинотеатр – это четыре тысячи. Теперь объясните, какому количеству народа легче запарковаться. Сработало. Умение убеждать, простите за нескромность, очень помогало и при вступлении в должность исполнительного директора СOJECO.
Организация Совета Еврейских общин, созданная на грант UJA и ставшая прочным мостиком между русскоязычной общиной и американским мейнстримом, начиналась с меня и женщины-бухгалтера. Нужно было распоряжаться деньгами – и, соответственно, лишать кормушки кого-то бесполезного. Приходилось пускать в ход красноречие и логику. Через три года после создания в 2001-м она стала одной из самых влиятельных и толковых еврейских организаций США.
“Небось нахапал – а теперь уходит!”
- Скажите, приходилось ли вам когда-нибудь помогать не общине в целом, а конкретным людям?
- Да – и именно тогда понял: нужен титул. Без титула бороться тяжело. Будущее это подтвердило. Выпало как-то отстаивать права тихой бруклинской бабушки в местном офисе фудстемпов. Как там встречают и сколько времени надо потратить, ожидая встречи с работником, и каким тоном этот работник будет разговаривать, известно не только мне. А с соответствующим документом я зашел без очереди к должностному лицу – и судьба бабушки была решена сразу.
- Но если начистоту: «соответствующий документ» так соблазнительно использовать в личных целях – разве нет?
- Я не шел в политику отстаивать собственные интересы. С самого начала решил для себя: получу штраф за неправильную парковку – выпишу чек, а козырять членством в Ассамблее не буду. Так спокойнее и правильнее. Моя собственная мама стояла в общей очереди на получение льготного жилья одиннадцать лет.
Было мне перед ней стыдно? Еще бы. В этом смысле очень показательна недавняя газетная статья моего былого соперника-республиканца Боба Капано «Бывший оппонент-республиканец салютует уходящему в отставку бруклинскому законодателю Бруку-Красному» в газете «Brooklyn Daily Eagle» уже после моего ухода в отставку. Статья короткая, но емкая: о сути политической работы и межличностных отношений соперников.
Боб справедливо сослался на отцов-основателей, которые считали, что политик должен частично обеспечивать себя, трудясь в частном бизнесе. Выборная должность – дело времени, нельзя делать ее источником наживы. Кроме того, работая, ты живешь по тем законам, в формировании которых сам и участвуешь.
- В русскоязычной прессе вас как-то назвали «ставленником буржуазного истэблишмента» - это так?
- Если учесть, что в свое время Тимур Сапир предложил организации COJECO помещение – то да, конечно... Наверное, от меня также серьезно зависело благосостояние Сэма Кислина, или Марины Ковалевой, или Валерия Вайнберга. Вот такой я крутой ставленник. Смешно, честное слово...
Поддерживающие меня друзья никогда не говорили: «Выбейся, выиграй, попади в офис – будем делать дела!» Люди недоверчивые могли и могут думать что им угодно. Они и думают, и говорят – несколько раз прямо при моей теще, которая сидела в аудитории, когда я выступал: «Небось, нахапал – а теперь уходит!» А я скажу так: собака лает – караван идет.
- Куда же он пришел, ваш караван?
- Пробыв в политике восемь с половиной лет, я ухожу в частный бизнес – партнером к старому другу, владельцу медицинской лаборатории. Ход мыслей обывателя нетрудно угадать: о, медицина - такое раздолье для самообогащения! Любопытным скажу: почтовый индекс этого бруклинского места печально известен, здесь бизнес за бизнесом лишаются права получать деньги с Медикейда – за всякие фокусы. Нашу лабораторию проверяли буквально под микроскопом: чисто. В условиях, когда контракты с Медикейдом по большей части расторгаются, она его получила.
Имел честь противостоять
- В 2001-м году вы сражались за место в Городском совете с Инной Ставицкой, в 2006-м - за место в Ассамблее с Ари Каганом. Уходя из большой политики, сумели ли вы сохранить добрые отношения с былыми соперниками?
- Политика – вещь суровая. О негативных моментах противостояния Ставицкой спустя годы сожалею: она прекрасный человек – сведущий, образованный, при этом искренне добрый и живо всем сочувствующий. Рад, что сегодня наши с Инной отношения – дружеские.
В этом смысле опять сошлюсь на соперника-республиканца Боба Капано, отметившего в статье, упомянутой выше: «В свое время я имел честь противостоять господину Бруку-Красному на выборах в Ассамблею. Наше соперничество базировалось на разных взглядах по многим вопросам, но никогда не переходило на личности и всегда было исполнено взаимного уважения».
Вспоминаю первые уроки предвыборной борьбы. В апреле 2000-го года я заявил, что баллотируюсь в Ассамблею штата Нью-Йорк. Тогдашний соперник Адель Коэн сильно старалась унизить «новенького»: никто, ничто, звать никак, и вообще что за русские такие, они как избиратели вообще не регистрируются... А я взял да и набрал четыре с половиной тысячи подписей в свою пользу – против ее двух с половиной. Ну, тут бруклинский истэблишмент разъярился – и в результате всякого рода законотворческих придирок мое имя было снято с предвыборного бюллетеня. Судья, сочувственно назвавший меня наедине «хорошим парнем», развел руками: «Добро пожаловать в бруклинскую политику!»
- Разрешите такой несколько школьный вопрос: есть ли в американской истории политическая фигура, которой вам хотелось бы уподобиться?
- Ну, равняться на отцов-основателей как-то не приходило в голову – а вот интереснейшей личностью нашего времени считаю Билла Клинтона. Да, не удивляйтесь. Он очень умный, любую мысль схватывает на лету, у него очень высокий ай-кью. Вывел на работу рекордное количество вэлферщиков. Два лучших президента за последние полвека – Клинтон и Рейган. Оба центристы, способные на компромиссы. Рейган в молодости вообще был демократом.
- Вы сами, как сейчас модно говорить, именно таковым себя и позиционируете...
- Я «позиционирую» себя прежде всего как человек здравого смысла. Если республиканцы предлагают здоровую идею, не стану говорить, что она не годится только потому, что ее предложили люди «не той» партии. Возьмем тут же реформу здравоохранения. Она ужасна, расходы на нее непомерны – и за это следует обвинить обе стороны. Реформа всецело делалась демократами, республиканцы демонстративно устранились - вместо того, чтобы сесть за стол переговоров.
Как важнейший акт законотворчества я много лет пробивал законопроект о смертной казни за убийство полицейского: никакой поддержки демократов такое предложение получить просто не могло. Пытался также пробить закон об обязательном номере для каждого дома в штате Нью-Йорк.
Кто его заблокировал? На этот раз республиканцы: нашли некое покушение на личную свободу граждан. Но когда в два часа ночи приезжает «Скорая» и не может найти нужный дом – это что, свобода потерять жизнь?
- Спорить трудно. А знаете ли вы, кто теперь станет сражаться за победу здравого смысла в Ассамблее штата? Кто станет вашим преемником?
- Знаю не вполне. Думаю, что мой помощник Кейт Кукко была бы достойна этого поста: она молода, энергична, безусловно умна, имеет опыт законотворчества, прекрасно разбирается в вопросах формирования бюджета. В мой штат она попала, уже имея возможность учиться в престижнейшем Джорджтаунском университете на полную стипендию, но избрала другое поприще и оказалась верным помощником. О своей поддержке Кейт я высказался публично, будет ли она избрана – сказать трудно.
Что такое русская идея и как она воюет против русских
- Видите ли вы на своем освободившемся месте в Ассамблее русскоязычного представителя, готовы ли его рекомендовать?
- Я с удовольствием поддержал бы подходящего кандидата из наших, хорошо знающего мой сорок шестой избирательный округ. То есть районы Бей-Ридж, Сигейт, Дайкер-Хайтс, часть Брайтон-Бич, Кони-Айленд, Луна-Парк. Русскоязычных здесь – четырнадцать процентов.
Округ насчитывает тридцать три процента афроамериканцев, семнадцать – американцев итальянского происхождения, четырнадцать – ирландского. Есть греки, арабы-католики, евреи разных конфессий. Скажу со всей определенностью: я представлял мой многонациональный округ и никогда не претендовал на то, что буду представлять русских. Нигде подобного моего утверждения вы не найдете.
- Тогда, скорее всего, можно найти утверждения других, что вы не до конца верны интересам русскоязычной общины...
- Разрешите встречный вопрос: почему в Америке теперь уже нет ни одного крупного русскоязычного политика? За столько-то лет иммиграции, при таких успехах соотечественников в бизнесе? Потому что мы приехали не просто из другой страны – с другой планеты, советское мышление привезли с собой и расстаться с ним ни за что не хотим. Некто желающий сделаться политиком знает, что именно «народу нравится» - и повторяет стандартные лозунги, достаточно шумно.
Но если человек взял микрофон и громко сказал в него, что он любит Израиль или, допустим, что строящуюся мечеть на Шипсхед-Бей не надо возводить, или, возведенную, надо сразу закрыть – это популизм, к серьезной политике отношения не имеющий. Настоящая американская политика – совет директоров, а не вертикаль власти. Ей чужды твердолобые позиции. Серьезный вдумчивый политик не станет выкрикивать дежурные лозунги в микрофон – потому что это неконструктивно, ни к чему не приведет.
Политика – не подпевание большинству, а лидерство. Если появятся люди, способные найти точки соприкосновения с другими общинами, если зарекомендуют себя среди «чужих» - тогда мы станем частью американского общества, а не отрыжкой советской системы. Помню свои диалоги с имамом Рауфом на конференции в Казахстане: обсуждали болезненную тему строительства мечети в районе разрушенного Всемирного Торгового Центра.
Он пытался быть сдержанным: «Строить надо из толерантности!» - Я отвечал: «Правильно! Только из толерантности поговорите сначала с родственниками погибших...» Потом звоню Силверу – тогдашнему спикеру Ассамблеи: «Нельзя ли найти другое место?» - «Не уйдут, уперлись, ничего не выйдет!» - отвечает он. Поиск компромиссов продолжался. Что сейчас? Нет мечети. Я не идеализирую ситуацию. Я про то, что во всякий момент надо думать, как отзовется твое слово.
«Они бьют русских коммунистов!»
- Что вам как политику удалось сделать за восемь с половиной лет пребывания на выборной должности? А что не удалось?
- Удалось принять участие в обновлении района Кони-Айленд: теперь там новые рестораны, парк аттракционов. Громадный приток туристов! Скоро полностью преобразится старый Аквариум: не вспомнят меня в связи с этим новшеством – ну и ладно... В течение первых шести-семи лет моего пребывания в офисе сократилась преступность на кони-айлендских «вестах». Раньше русскоязычных стариков буквально терроризировали чернокожие бандиты – а когда я приходил к лидерам афроамериканской общины, слышал феноменальное объяснение: «Наши подростки думают, что бьют коммунистов!» Пытался возражать: а вы не замечаете, что нормальные члены вашей общины тоже становятся жертвами грабежей и насилия?
Они коммунисты заодно с русскими пожилыми иммигрантами? В результате плодотворного сотрудничества с шефом бруклинской полиции Джозефом Фоксом увеличилось число копов в опасных районах, появилось много новых программ в центре для детей и подростков. Сегодня его посещают девяносто процентов детей из афроамериканских семей, десять – наших детишек. Согласитесь: когда ребенку дают фотоаппарат и он делает снимки уходящих в прошлое районов Кони-Айленд, или вместе с другими роется в библиотеке, отыскивая новые материалы о старых коммьюнити - он уже не пойдет на улицу и не прибьется к бандитам.
Я чужд наива: того, кто уже вышел грабить, программа для детей и юношества не остановит. Кстати, и стрельба на «огнеопасных» улицах снова слышна: из тюрем возвращаются герои, посаженные несколько лет назад, избавиться от криминальной среды очень сложно. Сами жители этой общины боятся выпускать детей на улицу! Преемнику останется много работы.
Из того, что откровенно не удалось: эффективно помочь пострадавшим от урагана “Сэнди“. Если скажу общее слово «бюрократия» - будет малопонятно. Но есть такая организация FEMA, которая является олицетворением этого печального явления.
- О, приходилось иметь дело по просьбам трудящихся. Тихий кошмар...
- Вот вам и ответ. Да и собственно город Нью-Йорк, и частные страховые компании реагировали на аналогичные просьбы о помощи не особенно бурно. Несколько раз я выступал в пострадавших районах и признавался: мне совестно за то, что на правительственном уровне помощь, мягко говоря, задерживается. И только в последнее время вместе с сенатором Чарльзом Шумером удалось выбить средства на ремонт домов, принадлежащих New York City Housing Authority: на многострадальных бруклинских «вестах» наконец-то начнутся ремонты.
Серьезный проект удалось сдвинуть в сотрудничестве с конгрессменами Джеральдом Надлером и Хакимом Джеффрисом. Еще более двадцати лет назад, когда случилось наводнение в Сигейте, Надлер начал борьбу за возведение волнорезов между районами Рокавей и Сигейт. Надлер стал конгрессменом другого округа, инициативу подхватил энергичный молодой Джеффрис, тут случился ураган “Сзнди“ – проект возведения дамб получил развитие и финансирование. И еще одно сооружение c зоологическим названием bobcat (рысь) – защитная стена, будет, надо надеяться, восстановлено вокруг Сигейта.
- Как житель зоны «А», сильно пострадавшей от стихии, гарантирую, что люди скажут спасибо. А вы – что скажете людям напоследок?
- Спасибо тем, кто мне верил. Например, тому неизвестному человеку, который просто подошел на Брайтоне и сказал: «Жаль, что в русских газетах вы, Алек, фигурируете как свадебный генерал: или кому-то что-то вручаете, или сидите в ресторане. Я читаю американскую прессу: там написанное вами или о вас, серьезная политическая аналитика; хотелось бы, чтобы и наши средства массовой информации научились анализировать серьезные явления, а не только иллюстрировать официозные события».
Скажу спасибо абсолютно всем, кто читает эти строчки – за личное внимание ко мне. Хочу, чтобы соотечественники поняли уникальность страны, в которую приехали: это страна иммигрантов – людей, сделавших серьезный шаг и поменявших жизнь не только свою, но и последующих поколений, за которые они приняли ответственность. Также хотел бы, чтобы наши с вами соотечественники не впадали в другую крайность – чрезмерную американизацию, которую отличает демонстративное нежелание говорить и читать по-русски: мол, нам это не надо!
- И что с этим делать?
- Упаси меня бог кого-то принуждать! Убеждать – да, но энергию планирую направлять только на мирные цели. Остаюсь искренне ваш.
