В Америке для таких, как Ральф Мосс, придумано специальное слово - whistle blower. По-русски звучит не очень благозвучно, типа «свистун». Но эти неблагозвучные свистуны, которые кричат на всю страну «тигру не докладывают мяса!», выполняют важнейшую для общества функцию. Не дают закоснеть структурам, стоят на пути коррупции и вообще помогают людям не терять веру в справедливость.
«Лгать американскому народу - это вовсе не то, что я считал своими служебными обязанностями», - говорит Ральф Мосс.
Борец за идею
«Ральф Мосс не изменил себе, доказывая свою правоту. И я рад, что его голос услышан», - заявил Хэролд Фриман, бывший президент Американского общества онокологов и бывший председатель президентской комиссии по борьбе с раковыми заболеваниями.
Однако же, все по порядку. В начале 70-х годов Америка объявила войну раку. Приветствовались все свежие идеи. Ведущие научно-исследовательские центры начали тестировать лекарственные разработки, даже самые сомнительные.
На тот момент центр Мемориал-Слоун-Кеттеринг в Нью-Йорке уже был ведущим в онкологической отрасли медицины. Поэтому не удивительно, что именно МСК (так для краткости будем его именовать) власти поручили проверить препарат лаэтрил, он же амигдалин. Делают его из миндаля и косточек таких плодов, как персики и абрикосы. Сомнительный препарат, окруженный слухами и баснями.
Кстати, сомнительный и тогда, и теперь. Откройте русскую Википедию: «Один из наиболее прибыльных примеров шарлатанства. Распространители препарата преследуются в судебном порядке». И так далее. Собственно, идея проверки в том и состояла - развенчать, разбить в пух и прах и поставить жирный крест. Чтобы наивным и страждущим раз и навсегда втемяшить: лаэтрил это пустышка, не тратьте время и деньги.
В то же время, - так уж совпало ну просто идеально для дальнейшей драматической коллизии, - отдел общественных связей МСК нанял молодого и честолюбивого научного обозревателя Ральфа Мосса.
Собственно, как всякому пиарщику, ему вменялось славить в веках нанимателя, и в большом, и в малом. А заодно и информировать заинтересованную американскую общественность об успехах госпиталя на поприще битвы с раком.
Ральф Мосс получил степень бакалавра в Нью-Йоркском университете в 1965 году и степень магистра в Стэнфорде в 1974-м. В госпиталь пришел работать молодой человек с отличным образованием, полный энтузиазма.
Мышиный король Сугиура
Одним из первых заданий Моссу стало написание биографии доктора Канемацу Сугиура, одного из старейших и самых авторитетных ученых-исследователей в сфере онкологии, пионера химиотерапии.
Встретившись с Сугиура, живой легендой онкологии, проработавшим в стенах госпиталя шесть десятилетий, Мосс узнал, что патриарх изучает эффект «шарлатанского» препарата лаэтрил на лабораторных мышах. И самым поразительным оказалось то, что результаты экспериментов говорили в пользу лаэтрила.
Собственно, Сугиура подрядили на роль киллера «шарлатанского» снадобья. Но результаты лабораторных тестов с мышами заставили его поднять брови в изумлении. Оказалось, что лаэтрил (амигдалин) замедляет рост раковых клеток. Динамика этого роста составила в контрольной группе 10-20%, в то время как у всех остальных мышей она достигала 90%. И это считается шарлатанством?!
Потрясенный открытием, Мосс поспешил сообщить об этом своим начальникам. Но его как будто окатили холодной водой из ушата. Боссы замахали на него руками: забудь о результатах и засунь отчет в... дальний ящик стола. Наивный в ту пору Мосс проявил настойчивость и пытался через голову боссов докричаться до научной элиты Америки. Фактически несколько лет он жил странной двойной жизнью.
В дневное время прилежно исполнял служебные обязанности пиарщика-рекламиста, а по вечерам и уик-эндам вел жизнь подпольщика-подрывника. Вместе с единомышленниками из числа сослуживцев «просачивал» научную информацию о позитивном эффекте лаэтрила через тайную организацию, которую они назвали «Второе мнение».
Когда боссы МСК узнали о подрывнике в своих рядах, на его пути мгновенно выросла стена непонимания и вражды. Ему недвусмысленно дали понять, что «незаменимых нет». Он пытался лавировать, но в критический момент должен был сделать выбор. Как заметил тогда не по годам взрослый его сын-подросток, «папа, ты не можешь работать и на них, и против них».
И он ушел. На протяжении 35 лет после этого Мосс занимался независимым изучением признанных и непризнанных лекарственных препаратов в сфере онкологии. Написал полтора десятка книг, в том числе нашумевшие «Второе мнение» (Second Opinion), «Индустрия рака» (The Cancer Indusrty) и «Подправленные результаты» (Doctored Results).
Любо, когда дорого
Название первой из них, «Второе мнение», стало названием нового документального фильма о Ральфе Моссе и его крестовом походе за правду. Снял его Эрик Мерола. Фильм выходит на киноэкран в Нью-Йорке 29 августа, а в Лос-Анджелесе - 5 сентября. Я бы хотел, чтобы наш фильм, говорит Мерола, помог людям «пробудиться, изменить отношение к важным вещам и осознать, что интересы людей и фармакологической индустрии далеко не всегда совпадают».
При любезном содействии Саши Берман из Санта-Моники я смог подробно поговорить с Ральфом МОССОМ по телефону - о фильме, жизни, медицине.
- Господин Мосс, с чего начался проект фильма? Эрик Мерола вам предложил его, или вы были инициатором?
- Собственно, все началось с моей книги «Индустрия рака», увидевшей свет в 1980 году. Меня тогда пригласили на программу «60 минут», я попал в орбиту всеобщего внимания. А потом интерес как-то улегся. Насколько я знаю, Эрик просматривал уцененные книжки на выносном лотке у входа в книжный магазин. Знаете, их продают за доллар, пару долларов. И он наткнулся на «Индустрию рака».
Она его заинтересовала и увлекла, как он мне потом рассказывал. Он меня разыскал и предложил сделать документальный фильм. Я колебался. У парня вообще не было на тот момент опыта киносъемки, ни одного фильма в его резюме. Нет, я его не отфутболил с порога, мы вполне мило общались, но я сказал твердое «нет» его предолжению. Прошло четыре года, и Эрик снял два фильма, набрался опыта. Мы снова встретились, и на этот раз я согласился.
- В фильме мне запомнилась одна цитата. Бывший ответственный сотрудник Управления по контролю за качеством продуктов питания и лекарственных препаратов (FDA) говорит: «Никто не станет платить 70 тыс. долларов за какой-либо новый препарат против рака, если он сможет купить лаэтрил за 75 центов». Вы думаете, в этом причина негативного отношения к лаэтрилу?
- Конечно. Онкологические лекарства сегодня непомерно дороги. В Европе, скажем, в Англии, пациент может отказаться от непомерно дорогого препарата. В США практически отсутствует такой механизм. Онкологические лекарства стоят в среднем сто тысяч долларов на каждого пациента.
При этом многие из них обладают слабым лечебным эффектом и сильными побочными эффектами, которые могут серьезно навредить здоровью пациента. Фармацевтические корпорации раскручивают новые лекарства только в том случае, когда их внедрение гарантирует прибыль в размере не менее миллиарда долларов в год на протяжении шести-семи лет.
Лекарства-блокбастеры. Даже если у пациента «ко-пэй» (доля платежа пациента, когда остальную частью платит страховка) составляет всего 20%, при таких суммах это чистое разорение, особенно для малоимущих. Имейте в виду: расходы пациентов на лекарства во всей гамме расходов программы Медикэр составляют 61%. Онкологам также платят, чтобы они прописывали определенные лекарства. От продаж они получают свой процент. Онкологам разрешается продавать лекарства прямо в офисах, такая вот собственная аптека. Они получают за это тысячи долларов.
- Сегодня статус лаэтрила не изменился?
- Считается, что никаких позитивных эффектов его применения не обнаружено. И поэтому если ты осмелишься его использовать, неприятностей не оберешься. Как это было совсем недавно в Оклахоме. В клинику, которая рискнула попробовать лаэтрил для лечения раковых больных, нагрянули с рейдом. Клинику закрыли, ее банковские счета арестовали. Власти ненавидели и ненавидят лаэтрил.
Репутация его крайне низка, и пресекаются любые попытки реабилитации препарата. Война против него не затухает. Ученому-фармакологу, решившему заняться этой проблемой, не светит никакая поддержка властей, он не получит гранты, на него будут смотреть косо, карьеру он точно не сделает.
- Так что, выхода из тупика нет?
- В истории с лаэтрилом случайность играет большую роль. В Китае и Корее на протяжении более тысячи лет в народной медицине используют персиковые и абрикосовые косточки. Азиатские медики традиционно склонны к натуральным препаратам. Любопытно, что в Испании, в Барселоне, один ученый работал над субстанцией, о которой идет речь в недавнем фильме «Далласский клуб покупателей». Он проверил эту субстанцию по базе данных, которая включает в себя десятки тысяч препаратов, и оказалось, что по химическому составу и свойствам она ближе всего к лаэтрилу.
Конечно, он не мог пройти мимо тонн утверждений, что лаэтрил - это шарлатанство, псевдолекарство. Но он подумал, а что если убрать из лаэтрила цианид? Так что есть надежда. Ведь лаэтрил останавливает развитие раковых клеток более эффективно, чем другие препараты. У меня нет сомнения, что в будущем отношение к нему официальной медицины будет пересмотрено.
Порочный круг
- Почему же этого не произошло, когда были обнародованы результаты исследований профессора Сугиура?
- Во-первых, лаэтрил очень дешев в изготовлении, а фармакологические корпорации заточены на прибыль. Во-вторых, люди, ставшие толкачами лаэтрила в 70-е годы, извлекали большую финансовую выгоду из популяризации этого препарата. Достаточно сказать, что в пору наибольшей популярности лаэтрила более 70 тысяч американцев отправились за ним в Мексику.
Кто-то очень сильно нагрел на этом ажиотаже руки. Коробейники от медицины явно преувеличивали его чудодейственный эффект. Установлено, что действие лаэтрила крайне незначительно, когда речь идет о запущенном раке, с метастазами. Но они приписывали ему целебный эффект и в этих случаях. На репутации лекарства это отразилось крайне негативно.
- В фильме много говорится о причастности к лаэтрилу Общества Джона Берча...
- Общество Джона Берча - экстремистская антикоммунистическая организация. Сегодня ее можно сравнить с «Чайной партией». Они где-то между ними и Ку-клукс-кланом, правда, без судов Линча. Они называли президента Эйзенхауэра коммунистическим агентом. У них были ячейки по всей стране, они были прекрасно организованы, совсем как компартии, против которых они выступали. Берчисты сильно не афишировали свою поддержку лаэтрилу, но она была заметна невооруженным глазом. Достаточно сказать, что большинство книг, продвигающих лаэтрил в массы, были изданы при поддержке берчистов.
Понятно, что люди, которые ненавидели президента Кеннеди, считая его ультралибералом, вряд ли могли снискать доверие, рекламируя лаэтрил. Поддержка берчистов фактически дискредитировала лаэтрил в глазах истеблишмента. Можете представить, как отнеслись к лаэтрилу во властных структурах, где он ассоциируется с фашистской организацией. И тут не могло помочь то, что доктор Сугиура не имел никакого отношения к берчистам и вообще как исследователь был совершенно объективен.
- Как разорвать порочный круг?
- Это сделать практически невозможно. Сегодня мы вправе говорить о сформировавшемся медицинско-промышленном комплексе - по аналогии с военно-промышленным комплексом. Большие фармацевтические корпорации держат медицину за горло. И не только фармацевтические. Скажем, из госпиталя Слоун-Кеттеринг уволили ученого, который доказал, что существует вред от слишком активного использования мобильного телефона. Эти фирмы чудовищно богаты, они ворочают миллиардами.
И самое печальное явление - «вращающиеся двери» между этими корпорациями и федеральным ведомством FDA. Чиновник, поработав в нем несколько лет, переходит на работу в корпорацию. Регулирующий становится регулируемым. Рука руку моет. У этого явления уже есть название - agency capture. Примерно то же наблюдается в сельском хозяйстве, в финансовой сфере. Структура коррумпирует людей, люди коррумпируют структуру.
