По профессии - химик. Любит Высоцкого, хэви-метал, стейки и хоккей. Не любит консерваторов, наркотики и оружие.
Он Полюбил песни Высоцкого с младенчества: они звучали в доме - у отца была масса бобин. Помните бобины? Когда Вадиму было шесть лет, его отправили в летний спортивный лагерь, где был проигрыватель и несколько пластинок - Пугачева, Высоцкий - типичный набор того времени. Дети слушали их, выбирали, что попонятнее, и хором пели: «Жираф большой, ему видней!»
Именно тогда Вадим полюбил песню «Вершина» и слушал ее бесконечно. Конечно, была еще и восхитительная «Алиса в Стране Чудес» с песнями Высоцкого. Не мудрено, что когда он подрос, то принял учиться играть на гитаре, и одной из первых песен, которой он овладел, стала «Песня о друге».
А в 1991 году семья эмигрировала. Вадим поселился в Америке, в штате Мичиган. Пошел в школу. И там - в обыкновенной американской школе открыл для себя много новых песен Высоцкого: другие ребята-эмигранты привезли с собой массу записей, которых он в России никогда не слышал.
- «Баллада об Уходе в Рай», «Ошибка вышла», «Памятник» и многие другие потрясли меня, - вспоминает Вадим сегодня. - Простой объект детской любви превратился в величайшего поэта. Захотелось поделиться. Первый перевод Высоцкого я сделал с моим одноклассником, с которым мы вместе готовились к заданию для класса по истории. Мне пришло в голову исполнить в классе песню «Рыцарский Турнир».
Мой друг, живя в Америке дольше меня и лучше зная язык, перевел ее, как мог, на английский. Я исполнил песню, и мы получили «А». В нынешнем варианте, который я иногда исполняю, от той версии осталось строк шесть, не более. Я продолжал играть на гитаре. И когда появились друзья-американцы, мне захотелось что-то им сыграть, а сыграть было нечего. Песни Высоцкого оставались важной частью моей личности, и я хотел рассказать им о том, что так сильно любил.
Сначала я просто пытался передать смысл, а потом мои пересказы стали принимать как ритмическую, так и рифмованную форму. В университетском общежитии это стремление развилось еще сильнее. Естественно, первые мои переводы были чудовищными. Но по мере того, как улучшался мой английский, я возвращался к своим переводам и полировал их. Так появились «Тот, кто раньше с нею был», «Разбойничья», «Баллада о Прыгуне в Высоту» и другие, которые уже не стыдно было исполнять для друзей.
А потом уж и в кафешках. Я переехал в Нью-Йорк. Продолжал улучшать переводы и создавать новые. Наконец, настал переломный момент: я брал уроки пения, и моя учительница Полина предложила мне записать у нее в студии альбом. Но когда я начал записывать переводы, я очень быстро понял, что музыкальные вкусы у людей за тридцать лет серьезно изменились, и теперь мало кто захочет слушать песни в одинаковом ля-миноре на одинокой акустической гитаре. Я понял, что нужно менять аранжировки. Так моя юношеская любовь к поэту стала проектом. Проект разрастался: я привлек к работе над ним всех своих друзей-музыкантов, а спустя какое-то время нанял нескольких профи.
Самыми знаменитыми именами были скрипач Дмитрий Берлинский и барабанщик Джон Макалузо. Результатом этих многомесячных усилий стал первый альбом “Singer Sailor Soldier Spirit” с переводами шестнадцати песен Высоцкого. Аранжировки частью были сохранены, как например «Тот Кто Раньше с Нею Был» и «Счетчик». Мы просто сыграли их на двух акустических гитарах, а в песне «Корабли» я воссоздал, насколько возможно, хрестоматийную оркестровую аранжировку Г. Гараняна.
Частью - песни претерпели изменения: «К вершине» стала хард-роком, а «Разбойничья» - готическим фьюжен. Второй альбом появился пару лет назад. Я назвал его “Two Fates”. Его продюсером и автором большей части оригинальной музыки стал известный русский блюз-гитарист Юрий Наумов.
Музыка очень поменялась - от оригиналов Высоцкого остались лишь вокальные мелодии, достаточно хорошо узнаваемые. А вот философия, легшая в основу этого альбома, выковывалась в многочасовых дискуссиях с Наумовым. Мы хотели сделать музыку, равную поэзии по качеству. «Сделать Мону Лизу трехмерной!» было нашим девизом.
Когда я думаю, в чем невероятный успех песен Высоцкого, я с уверенностью могу сказать сегодня, что его можно объяснить суммарным эффектом музыки, поэзии и исполнения. Вот только первая явно уступала двум вторым. Сам Высоцкий признавал, что он не был ни композитором, ни великим музыкантом. Конечно, в ту пору в той стране это значения не имело, потому что он был великим поэтом и возможно величайшим исполнителем в песенной русской культуре.
Он писал хорошие мелодии, пришедшие из русского и цыганского фольклора, но не умел их аранжировать иначе как в простейшей, хотя и эффективной, учитывая советскую музыкальную конъюнктуру, форме: на семиструнной акустической гитаре. При этом, как мне кажется, Высоцкий понимал, что хорошая аранжировка может принести пользу его песням.
Думаю, поэтому он не раз пытался записываться с профессиональными композиторами и музыкантами. Но за небольшим исключением, эти попытки окончились провалом: новые аранжировки не усилили звучание песни. То ли музыканты были слишком привязаны к советской эстраде, то ли масштаб личности Высоцкого подавлял их и они не могли проявиться и развернуться в полную мощь.
Но сольные выступления Высоцкого с акустической гитарой остались намного более популярными в среде слушателей, чем его профессиональные эксперименты. Отдельные вещи, на мой взгляд, удались - “07”, “Еще не Вечер”, кое-что Гараняна, канадская “Охота на Волков”, “Две Судьбы” Казанского, “рыцарский” и “морской” циклы Зубова, но процент успешных аранжировок невысок.
- Что отличет вашу аранжировку от советских попыток?
- Высоцкий был разносторонним поэтом: его стихи были шуточными, сентиментальными, философскими, агрессивными, лиричными или злыми. Но исполнял он их довольно сходными способами, из-за ограниченности своего звукового арсенала. Я же хотел подчеркнуть его поэтическое разнообразие соответствующими музыкальными приемами, чтобы музыка лучше отражала текст.
Частично это было проделано на первом альбоме, “Singer Sailor Soldier Spirit,” но в большей степени это заметно в альбоме “Two Fates”. Мне повезло с составом музыкантов - в проекте приняли участие великолепные разноплановые исполнители, что стало залогом музыкального разнообразия. “Он не Вернулся из Боя” аранжирован, как печальная лирическая баллада с реверансом в сторону советской эстрады - а-ля Марк Бернес. “Горизонт” превратился в прямой хэви-метал, отражающий темы скорости, силы, победы.
“Про Дикого Вепря” стал гротескным маршем, комбинацией сказочных арф и помпезных труб. При таком подходе музыка, второстепенная в произведениях Высоцкого, стала полноправным участником этого триумвирата. Насколько это удалось - судить слушателю, но замысел создателей был таким.
- Сегодня у вас премьера третьего альбома. Он чем-то отличается от двух передыдущих?
- Да, конечно. В моем третьем альбоме, “Wolfhunt”, я снова поменял состав музыкантов. Альбом получился более разнообразным по звучанию, хотя и полегче, чем предыдущий. В нем появились блюзы - «Песня Конченного Человека», джипси-панк в стиле Гоголь-Борделло - «На Стол Колоду, Господа», готика - «Так Дымно» с женским вокалом, хип-хоп - «Песня Попугая» и многое другое. Три песни исполнены в сопровождении полного симфонического оркестра Уральской государственной консерватории.
- А что со словами? Я не представляю, как может быть понятен Высоцкий на английском.
- Да, первая реакция у всех русских, знакомых с Высоцким, практически одна и та же: «Это невозможно!» Возражаю: это не так. Это возможно, только очень непросто. Это огромный серьезный труд. Специфика поэзии Высоцкого - в ее народном языке, в ее фольклорной образности, в энергетике. При переводе на первое место я поставил энергию текста, ее дух. Текст должен быть мощным, жестким и динамичным. У него должен быть драйв. Во вторую очередь - изначальная ритмика и «певучесть».
Текст должен быть максимально приближен к оригиналу в смысле ритмики и строения стиха. Это вообще достаточно сложно из-за языковых различий, а тем более у Высоцкого, который часто меняет размер от одной строфы к другой. Я видел много переводов, которые оставили у меня ощущение, что их авторы никогда Высоцкого не пели. Я же всегда хотел составить стихи так, чтобы люди сразу могли их узнать.
В нескольких местах я посчитал возможным немного изменить ритмику в угоду динамике: например в припевах к песням «Спасите Наши Души» и «Горизонт». Но певучесть, «плавность» текста - вещь в песнях первоочередная. Перевод песни «Охота на Волков» я отлаживал около девяти лет, пока не добился приемлемой плавности текста.
- Насколько перевод близок к оригиналу?
- Там, где удается, я перевожу слово в слово. Там, где нет - стараюсь подбирать аналоги. Причем предпочтение я всегда отдаю «дословности». Перегружать перевод англицизмами - может повредить органичности песни. А мое пристрастие к сочным рифмам иногда уводит в сторону. Оригинальность рифмы часто может затмить даже грамматику, и в таких случаях я стараюсь себя одергивать. Люди ча-сто используют выражение «сохранить или передать дух», но насколько я знаю, никто не дал точного определения, что это значит.
Для меня «сохранить дух произведения» означает «вызвать у нового слушателя или читателя эмоции, близкие к тем, которые оригиналы вызывали у изначального слушателя и читателя». Если песня шуточная - «Зачем аборигены съели Кука», «Несостоявшийся роман», она и в переводе должна вызывать смех. Поэтому тексты шуточных песен претерпели некоторые изменения по сравнению с оригиналом: уж слишком отличается юмор современных американцев от советского юмора полувековой давности.
Мини-стерство финансов превратилось в IRS, команда «Спартак» - в Yankees. Серьезные и особенно трагические песни удостоились более трепетного отношения, в том числе такие шедевры как «Прерванный полет», «Баллада о любви», «Две Судьбы», «Охота на волков» и «Ошибка вышла». Но действительно - далеко не все песни Высоцкого переводимы.
И дело не в трудности перевода, как такового, а в отсутствии культурного контекста, без которого полное понимание многих песен невозможно. Многие его вещи растут из советского общества 60-70 годов, которое непонятно американцам. Но у него хватает композиций, где речь о вечных, общечеловеческих вещах, таких как дружба, любовь, мужество и свобода. Их переводить можно и нужно.
- Зачем? Кому может быть нужен Высоцкий в Америке?
- Для меня очевидно, что переводить Высоцкого надо. Пока что его творчество ограничено рамками русскоязычной культуры, несмотря на его популярность в Польше, Болгарии. Высоцкий велик для одной культуры, его место в культуре мировой, а попасть он туда может тем же путем, каким вошли Гомер, Мольер, Гете - через перевод. Но одних переводов мало. Шекспир остается релевантен современному человеку потому, что его продолжают ставить. Недаром его пьесы попу-лярнее его сонетов.
Действие пьес переносят во времена Первой мировой войны, в нацистскую Германию, на Балканы, куда угодно. И каждый постановщик пытается заново осмыслить его драматургию. Так же с песнями Высоцкого. Их нужно интегрировать в мировую культуру, нужно петь, чтобы они ожили в новой культуре, но нужно петь по-своему, вкладывая в них свою душу.
Работа Вадима Астрахана получила высокую оценку специалистов - профессоров славистики. От простых американцев ему довелось услышать весь спектр мнений - от восторгов до полного неприятия. Конечно, Высоцкий звучит непривычно, хотя, как считает В. Астрахан, он не так далек от Джонни Кэша, Тома Уэйтса и Гоголь-Борделло. Все зависит от того, насколько слушатель открыт
Услышать Высоцкого на английском можно на сайте www.vvinenglish.com
