Генеральным директором был Анатолий Иксанов, главным хореографом - Алексей Ратманский, в ролях второго плана блистала юная Наталья Осипова, а спектакли - «Дочь фараона», «Светлый ручей» и «Дон Кихот» - шли на сцене Метрополитен-опера.
Девять лет спустя, на той же площади Линкольн-центра, но в меньшем по размерам Театре Дэвида Кока балет Большого показывает того же «Дон-Кихота» в редакции Николая Фадеечева (1999 г.) и еще два балета в постановке Юрия Григоровича: «Лебединое озеро» и «Спартак». К моменту сдачи этой статьи в моем зрительском арсенале пока только «Лебединое». О нем и поговорим.
Самое сильное впечатление этого спектакляѕ оркестр под управлением Павла Сорокина. Полный, сочный, он играет не «балетную музыку» (хотя с чисто балетной точки зрения максимально чутко и удобно для танцовщиков), а симфонический шедевр Чайковского - во всем изобилии драматических состояний и инструментальных красок. От интенсивности и красоты, с какими было исполнено оркестровое вступление, перехватывало дыхание.
Многочисленные в этом балете соло: скрипки, гобоя, виолончели - были полны тончайших нюансов. Какой контраст с тем, что нам приходится слышать в спектаклях американских балетных компаний, которые если и используют живой оркестр, то в сокращенном составе, нередко собранном «с бору по сосенке»; музыканты редко поднимаются выше простого чтения нот, а дирижеры порой и не пытаются подняться выше задач простого аккомпанемента.
Справедливости ради замечу, что великолепно отыграв первый спектакль (в присутствии Генерального директора Большого театра Владимира Урина, главы фестиваля Линкольн-центра Найджела Реддена, представителей балетной элиты и многих критиков), оркестр на следующий вечер расслабился и играл неряшливей, хотя и на сей раз сумел поразить местную публику, не избалованную такой оркестровой роскошью.
Зато расслабленности не наблюдалось в кордебалете. Второй вечер «Лебединого» стал его триумфом - особенно в лебединых сценах (впрочем «Танец маленьких лебедей» сразил наповал и на открытии гастролей): видимо, девушки окончательно стряхнули последствия джет-лэга и приспособились к меньшей по размерам и жесткой сцене.
Обидно, но факт: сцена театра Кока тесна для московской труппы, чьи спектакли - густонаселенные, с тронами, ступенями, террасами, с размашистыми прыжками и широкими жестами, кажутся на этой сцене загнанными в клетку. Танцовщикам тут нелегко раскрыться в полную силу.
Я смотрела «Лебединое» дважды. Но не потому, что мне нравится версия Григоровича, созданная им в 2001 году на основе его же более старых версий. Честно скажу - не очень нравится. Сохранив несколько классических сцен из спектаклей Петипа, Иванова и Горского (скажем, Белое адажио, Танец маленьких лебедей, Трио Принца с подружками), хореограф многое нещадно перекроил.
В его либретто романтическая сказка о чистой любви, убитой злой силой, подменой, соблазном, превратилась в некий «Сон Зигфрида», где Злой Гений становится тенью принца, его неотвязным спутником, своего рода вторым «я», а встреча с Одеттой кажется не случайной, а тем же Злым Гением (он же Ротбарт) подстроенной.
Сцены с лебедями идут в зеленоватом полумраке, подчеркивая ощущения сна. Понятно, что это меняет интерпретацию главных характеров, и, скажем, Зигфрид в первом составе (Дэвид Холберг) на протяжении всего спектакля пребывал в состоянии то ли полудремы, то ли растерянности. Иногда выглядел дизориентированным. Даже на собственном дне рождения.
Правда, когда на втором спектакле в этой же роли появился Артем Овчаренко, стало ясно, что далеко не во всем виновата хореография. В его Зигфриде есть и радость, и восторженность, и уверенность наследника короны, и сдержанная, но все же страсть.
И мучается он от своего предательства по-настоящему, ухитряясь передать это почти неуловимыми нюансами. Да и прыжок его размашистей, смелее, мужественней. Его Одетта - Анна Никулина - была технически точна, ранима в партии Одетты, коварна в партии Одиллии.
Но после Светланы Захаровой, открывшей гастроли, поразить не смогла. Захарова же была так прекрасна, совершенна и царственна (не забудем, что Одетта - Королева Лебедей), что без волнения смотреть на нее было невозможно. Удлиненные, самые красивые в балетном мире пропорции тела Захаровой в этот вечер казались особенно певучими и пластичными. Тем ярче и неожиданней казались в ее исполнении столь же совершенные вспышки быстрых вариаций.
В новой версии появились две собственно танцевальные роли - Злого Гения и Шута. И, как бы ни оценивать их качества, благодаря этому нововведению мы смогли увидеть в первом составе «Лебединого» Игоря Цвирко (Шут), немедленно завоевавшего публику не только ослепительными каскадами прыжков и вращений, но и блеском актерской выдумки и юмора, и Владислава Лантратова (Злой Гений) - одного из лучших сегодня танцовщиков труппы, буквально излучавшего темную энергию.
Одна из радостей, ожидающих зрителя на спектаклях Большого театра (как, впрочем, и Мариинского) и почти всегда недоступных зрителям американских компаний - изобилие ролей второго плана, исполненных на самом высоком уровне. После Трио из первого акта (Принц с подругами) все критики хотели узнать имя балерины, танцевавшей первую вариацию. Сообщаю: Мария Виноградова. На следующий день так же легко, отточенно, игриво и «стильно» партии подружек исполняли Дария Хохлова и Чинара Ализаде.
