Уж и не припомню, кто из приятелей позвал меня к себе домой послушать только что купленный балкантоновский винил, слишком давно это было, но голос, исполнявший мои любимые «Бубенцы», «Отцвели хризантемы», «Я ехала домой», а также имя певицы моя дырявая память не утеряла.
Надеюсь, люди одного со мной поколения, читающие эти строки, да и все другие, чья душа открыта навстречу русскому и цыганскому романсу, вспомнят это имя, когда на мой звонок по Skype в далекую Софию ответит она, живущая в Болгарии царица русского романса Ирина Чмыхова.
- Ирина Николаевна, я знаком с вами заочно, со времен своей глубокой молодости, благодаря пластинке фирмы Balkanton. Меня всегда привлекали певицы вашего жанра: Вера Панина, Иза Кремер, Алла Баянова, Изабелла Юрьева...
- К сожалению, я никого из них не знала. Но много хорошего мне про них говорил мой постоянный аккомпаниатор Евгений Евгеньевич Комаров, замечательный пианист и педагог, русский эмигрант. Мы с ним 30 лет работали. А на эстраде я была почти 50 лет.
Но сначала окончила Институт театрального искусства в Софии, стала драматической актрисой, поехала по распределению в Димитровград, в новый театр, там работала, пока не вышла замуж за Любомира Енева, болгарина, военного коменданта Димитровграда. Вскоре мы переехали в Софию, и я перешла на романсы.
- Быстро же вы разочаровались в театре. Вам не давали интересных ролей?
- Можно и так сказать. Ведь я была провинциалкой, не проявила настойчивости, чтобы получать хотя бы по одной роли в год. На мою удачу, я еще студенткой посещала Русский клуб и там пела в вокальном квартете, которым руководил Комаров. И когда закончилась моя театральная жизнь, - началась жизнь эстрадная: в Софии как раз проходил конкурс молодых исполнителей, я пришла, меня послушали и предложили быть штатной солисткой Государственной концертной дирекции.
- Раньше такие чудеса бывали только в сказках. Чем вы так пленили конкурсную комиссию?
- Исполнением русских песен и романсов, которые я умела и любила петь, от папы научилась. Папа был душой любой компании. Если к нам домой приходили гости, тут же у него в руках появлялась гитара, и он пел. С тех пор я тоже на гитаре немножко бренчу, не играю. И когда замуж вышла, гостям нашим тоже пела под гитару. Мужу нравилось. (Мечтательно вздохнув) Он был хорошим человеком.
Очень хорошим. Мы жили душа в душу. Когда он уволился из армии - стал обыкновенным чиновником во внешней торговле. Не знаю, какой у него был ранг. Он, к сожалению, скончался два года назад. Пока он был жив, каждый день запускал мои пластинки, говорил: «Не могу без них. Люблю твои песни и люблю тебя».
- Романс - не самый благодарный жанр для певицы.
- Вы так думаете? Почему?
- В ту пору, когда вы были на эстраде, требовалось петь о родине, о партии в обмен на высокие гонорары и лучшие концертные ставки.
- Песни о родине я пела. О папиной родине, о России...
- ...из которой ему пришлось бежать?
- Он из России не бежал! Так получилось, что он не сумел вернуться в родительский дом. Его отец, столбовой дворянин Николай Васильевич Чмыхов, городской голова Воронежа, умер за три месяца до большевистского переворота. Когда папе (его, кстати, тоже звали Николай) исполнилось 17 лет, он сел в поезд и поехал в Новочеркасск, в гости к однокласснику по гимназии, чьи родители владели богатым загородным имением, и там временно размещался штаб Атаманского военного училища. Пока папа был в гостях, в Петербурге случилась большевистская революция, он хотел быстро вернуться домой, но начальник училища, генерал, сказал: «Даже не думай, один ехать ты не можешь, дороги перекрыты, кругом банды, грабят, убивают». Уже к Новочеркасску подходила Красная гвардия, училище приготовилось к срочной эвакуации. Генерал решил моего папу взять с собой, для этого зачислил в юнкера. Но не успел довести дело до конца: налетели красные, убили генерала, почти всех юнкеров, мальчишек лет по 16 - 18, тоже расстреляли, остальных спасла белая конница, она шла за красными по пятам.
Юнкера с военными приключениями (о них папа вспоминать не любил) попали в турецкий Константинополь, оттуда - на греческий остров Лемнос, там пробыли больше полугода, пока им не велели обосноваться в Болгарии. Здесь папа снова стал гражданским человеком. Чтобы выжить, брался за любую, самую тяжелую работу. Через несколько лет он в Пловдиве встретил мою маму, болгарку по имени Цветана. У них была большая любовь, от которой родились мы с братом Дмитрием. Папа закончил бухгалтерские курсы и перевез семью в Казанлык, где ему предложили работу на табачной фабрике. Чтобы он себя чувствовал комфортно, мама выучилась читать и говорить по-русски. Она знаете что сделала? Взяла роман «Граф Монте-Кристо», взяла словарь, по-болгарски речник, стала читать и переводить, сначала медленно, потом быстрее, и так ей это понравилось, что она потом уже и книг на болгарском не читала, только на русском.
Соседи про маму с папой говорили: «Она русская, а он болгарин». Мы с братом своих родителей уважали, даже обожали, оба росли с русским языком, также и мои дети выросли, сын Николай и дочка Надежда...
- В годы, когда Болгария находилась под советским влиянием, вам сильно портили жизнь, давая понять, что вы дочь белоэмигранта?
- Некоторые до сих пор дают понять. Они думают, что мой отец был белогвардейцем. Приходится объяснять, что не белогвардейцем он был, а эмигрантом. Нет, слава Богу, никто из нашей семьи не пострадал от властей: ни папа, ни мама, ни мы с братом.
- Поменяем тему на более приятную и близкую вам. Как выглядел ваш репертуар?
- В него входили русские и цыганские романсы, а также песни: болгарские, советские, английские и французские. Ни одной не было со словом «партия»! Муж мой Любомир не был партийцем. Его туда звали, он отвечал: «Извините, я не достоин». От него отставали, и он оставался просто честным человеком.
- Советские песни вам нравились? Какие именно?
- Все, которые на музыку Дунаевского; с удовольствием пела «Бакинские огни» Стоянова, публика ее принимала на бис; одну из песен Марка Фрадкина очень любила, не могу сейчас припомнить ее название... Там еще такие слова: «А годы летят, наши годы, как птицы, летят».
- Игнорируя «партийные» песни, вы отрезали себе путь если не к богатству, то к материальному благополучию. Уж кто-кто, а люди вашей профессии на себе ощутили, что романсы и финансы - две вещи несовместимые.
- Никогда об этом не переживала. Не была богатой и теперь уже не буду. Всю жизнь пела, много лет преподавала в Софийской консерватории, на отделении эстрадного искусства. Студенты, которые у меня учились пению и исполнению на эстраде, - они все зажиточнее меня.
Но я не жалуюсь. Мне и так хорошо, как я живу. Довольна жизнью своей, хоть я и не звезда, и никогда не думала о себе больше и лучше, чем о других.
- Артисты бывают любимые и популярные. По-вашему, вы какой были?
- Наверное, и любимой, и популярной. Программа моих концертов была всегда хорошо, красиво подобрана, об этом постарался Евгений Евгеньевич, ему хотелось, чтобы все было comme il faut - молодо, ярко, красиво. Послушать меня приходили люди, которые знали толк в русском и цыганском романсе. Какой бы ни был зал - большой, средний или малый, - в нем не оставалось свободных мест.
Даже иногда конную милицию приходилось вызывать, чтобы следила за порядком. Каждый год я давала концерт в зале «Болгария», на самой престижной сцене Софии, а летом - на столичном стадионе. Пела и по-русски, и на чужих языках.
- Читателям вашего интервью, которые не слышали, как вы поете классику романса - «Отцвели хризантемы», «Я ехала домой», «В час роковой я встретил тебя», - посоветую заглянуть в YouTube, там все отыщется легко. Многие певцы включали эти вещи в свой репертуар, но ваше исполнение я нахожу одним из лучших.
- (Звонко смеясь) Ну, я не знаю. Вы, наверное, меня перехваливаете. Но мне приятно это слышать.
- Две посетительницы YouTube, послушав в вашем исполнении цыганский романс «Греясь у костра», чуть не поссорились. Первая написала в комментарии, что ей в общем понравилось, но она слыхала и получше; вторая взялась ее отчитывать: да что ты вообще понимаешь в пении, исполнение великолепное, певица - настоящая цыганка, бывшая солистка Ленконцерта, последнее время живет в Болгарии.
- (Хохочет) Это очень смешно! Ничего цыганского во мне нет, по этому поводу моя мама шутила: «Ты поешь как настоящая цыганка. Откуда в тебе это? Ведь я за всю свою жизнь не была знакома ни с одним цыганом».
- Ваши дети как-то с музыкой связаны?
- Надежда окончила консерваторию, эстрадное отделение, очень хорошо поет, чудесный голос у нее. Николай играет на тубе, в оркестре «Диксиленд». Туба не самый популярный инструмент, с ним много не заработаешь, приходится искать дополнительный заработок: мой сын - дистрибьютор, развозит по аптекам лекарства.
- Ирина Николаевна, хочу попросить вас о подарке... Спойте романс. Сам это запомню и друзьям буду говорить: для меня пела Ирина Чмыхова. Может, «Пару гнедых»?
- Этот петь не буду. После него мне тяжко на сердце. Спела бы вам «Я ехала домой», только у меня гитара расстроена. Лучше вот эту, «Две розы». (Поет). «Капли испаренья капают, как слезы, и туманят синий, вычурный хрусталь. Тени двух мгновений, две увядших розы, а на них немая, мертвая печаль... Было счастья столько, сколько капель в море, сколько листьев юных на седой земле. А остались только, как memento mori, две увядших розы в синем хрустале». Вот и все.
- Браво! Так я вам скажу: огорчаете вы своих поклонников...
- Огорчаю?! Интересно, чем же?
- Тем, что для них не поете. Выйдя на сцену, вы сделали бы подарок очень многим людям.
- А знаете, у меня однажды был такой опыт. Когда мне исполнилось 75 лет, я решила справить эту дату в Русском клубе - и так была удивлена! Народу пришло столько, что хватило бы на два зала, на три, многие люди вынуждены были уйти, им не хватило мест. Зал наполнился до отказа. Нечем было дышать. Никогда ничего подобного не ожидала. Очень была удивлена. Ведь до этого я много лет не пела. А в этот раз пела романсы и плакала. И люди в зале плакали.
- Вы и теперь запросто можете собрать полный зал.
- Но только не с таким голосом, как у меня сейчас. Мне уже 84 года...
- Дамам привычно занижать свой возраст, а вы – наоборот. Да и вообще - что такое 84 года?
- (Смеется). Для кого-то мало, для кого-то много. Мне достаточно. Хотя чувствую я себя лет на тридцать моложе.
- Обещайте мне, что подумаете...
- Над чем подумать? Сделать сольный концерт? Не могу. А кто бы мне аккомпанировал? Евгения Евгеньевича давно нет в живых, ни с кем другим я бы петь не смогла. Огромный репертуар, две тысячи песен, я уже почти все позабыла. Правда, недавно опять пела на софийском телевидении. Забываю такие моментные выходы.
- Вы и сейчас прекрасно звучите, великолепно выглядите.
- Главное, я здорова, характер у меня легкий, веселый, поэтому еще буду жить. А петь - может быть, иногда, только для самых близких.
