Америка на первом месте в мире по употреблению наркотиков – а также по расходам на их приобретение и на борьбу с ними. На все это уходит больше средств, чем на народное образование, обеспечение жильем, государственное медобслуживание.
В США проживает около 5% населения планеты, но здесь в тюрьмах 2,3 миллиона человек – 25% мирового числа заключенных. С 1980 г. число осужденных за наркотики выросло в 12 раз. В федеральных тюрьмах половина преступников осуждены за торговлю и распространение наркотиков.
С 1987 года тюремные расходы штатов выросли почти на 150%, а на образование – на 25%. На заключенного затрачивается в 3 – 4 раза больше, чем на ученика городской школы. Если среди белых мужчин от 18 и старше в тюрьме один на сто десять, то среди афроамериканцев – один из пятнадцати, среди латинос – один из тридцати шести. Наркотики обостряют до опасного предела расовые отношения в стране.
Кроме прямого воздействия на общественное здоровье, преступность, нравы, есть не менее важные сопутствующие обстоятельства. По очень сдержанным оценкам ООН, нелегальная наркоторговля имеет годовой оборот, который оценивается в сумму более $320 млрд. и входит в число 20 крупнейших мировых бизнесов. Вероятно, не менее половины этих денег включено разными путями в экономику США.
Не только картели, крупнейшие наркодилеры, но и миллионы мелких торговцев живут за счет этого бизнеса и вкладывают доходы, непосредственно или отмывая их, во все сферы потребления. Циркуляция наркокапитала оказывает огромное влияние на экономику в целом – от недвижимости и предметов роскоши до жизнеобеспечения непригодных к труду обитателей городских гетто. А что делать с армией госслужащих, участвующих в этой войне? Где найти им работу?
Похоже, страна исчерпала ресурсы и волю продолжать эту войну. Уже невозможно избрать президента, не испробовавшего запретное зелье. В последние годы движение за легализацию наркотиков обрело невиданные ранее масштабы. Смягчилось общественное отношение к этой проблеме, выросло число тех, кто не видит в наркотиках большей беды, чем, скажем, в алкоголе, и ссылается на отрицательный опыт «сухого закона».
Еще больше тех, кто, признавая опасность, не видит возможности ее победить и считает усилия напрасными. В отличие от других острых проблем, которые сопровождаются ожесточенной политической борьбой, наркотики сегодня вызывают больше общего замешательства, чем партийных взаимонападок. Действительно: казнить – нельзя – помиловать.
В широком обиходе аргумент, что государство не должно вмешиваться в личные решения граждан, взрослый человек сам должен делать выбор, как ему жить. Даже те, кто обычно говорит об американской исключительности, ссылаются на европейский опыт, где законы много мягче и где наркоманы обеспечиваются уже не только иглами, но и вожделенной дозой утешения за счет государства.
Штаты Колорадо и Вашингтон легализовали рекреационное употребление марихуаны, и 18 штатов готовы последовать этому примеру. 74% американцев не считают, что употребление марихуаны заслуживает привлечения к уголовной ответственности. К тому же, самой опасной проблемой стало употребление опиатов – болеутоляющих препаратов, приписываемых врачами. «Пилюли» ответственны за больше смертей, чем героин, – свыше 15 тысяч ежегодно.
Для многих врачей и фармакологов «пилюльные мельницы» стали источником высокой прибыли, порождая зависимость пациентов и необходимость нескончаемых визитов к врачам и в аптеки. Консервативный Cato Institute доказывает, что легализация позволит сэкономить $41 млрд. ежегодно только за счет снижения затрат на борьбу с наркотиками. Другие исследования показывают, что если торговлю наркотиками облагать налогами, как алкоголь и табачные продукты, то казна получит ежегодно около $50 млрд. Ну и, конечно, существенно снизятся затраты на заключенных.
Как обычно, в спорах такого накала оппоненты остаются при своих убеждениях. Но явно, что идеи легализации сегодня уже сильнее, и сторонники запрета сражаются у последних рубежей. Я мог в очередной раз в этом убедиться, поучаствовав в недавней дискуссии в Институте открытого общества – детище Джорджа Сороса, распространяющем либеральные идеи по всему миру. Я встретился впервые с Соросом, когда он приехал спасать российскую науку и толстые журналы от исчезновения; кажется, я первый писал о нем в то время в центральной печати.
У Сороса были рекомендации советским властям на все случаи жизни. Я оценивал его взгляды скептически, был убежден, что они не сработают. Когда в стране развернулась антисоросовская кампания, обвинявшая его в служении американскому империализму и сионизму, я не удивился. Но, оказавшись в США, я узнал, что и в своей стране Сороса обвиняют в попытках насадить чуждые либерально-социалистические идеи.
Я проиграл дискуссию о наркотиках еще до того, как сказал первое слово. Состав слушателей – молодежь, ее настроения предопределены. Мои взгляды априори списаны на возраст и тоталитарное прошлое. Тон задала местная знаменитость, профессор-психолог из Колумбийского университета.
Профессор, молодой чернокожий, длинные волосы в косичках, с ролью академической звезды вполне сжился, хотя в серьезных идеях и публикациях не замечен. Решение проблемы он видит в просвещении, но не о пагубности наркотиков, а об их правильном употреблении, умеренном и аккуратном. И учить нужно чем раньше, тем лучше.
Предложение глупейшее хотя бы потому, что привыкание, интеллектуальная и физическая деградация от наркотиков намного сильнее, чем от алкоголя, и эффективность лечения ниже. В традиционных обществах, где опиаты распространены, есть авторитет и контроль традиции, семьи, общины, чего нет в западном мире, культивирующем индивидуальную ответственность. А что касается просвещения, американскую школу можно упрекнуть во многом, но не в том, что она не пытается предостеречь молодежь о последствиях наркомании. Однако результаты несопоставимы с усилиями и затратами.
Другие мнения сводились к тому, что нужно укреплять самооценку с раннего возраста; счастливый человек, довольный собой и своей жизнью, не склонен к саморазрушению и пагубным соблазнам. Сторонников жестких мер в аудитории не было.
Я согласен с тем, что война проиграна, что карательные меры неэффективны. Купить практически любой наркотик ни для кого не проблема, в центре Нью-Йорка, в Вашингтон-сквере, возле Городского университета постоянно стоит полицейский фургон, камеры, агенты в штатском, но зайди сюда ненадолго в любое время – и получишь массу заманчивых предложений (наркотики не единственное).
Множество молодых людей имеют массу арестов, немало из них отсиживают положенное и получают «пробейшн» (условно-досрочное освобождение), но и пройдя многократно через «вращающиеся двери» тюрем, не меняют привычек и образа жизни. Методы Саудовской Аравии и Бахрейна в США неприменимы, но как изменить положение, не поступаясь принципами свободного общества и не разорив страну?
...Но если нельзя улучшить, это не означает, что нельзя сделать хуже, и дело в том, что предложения поборников свободного выбора и снятия запретов ситуацию только обострят, разрушат последние сдерживающие преграды. Известно из обыденного опыта и подтверждено исследованиями, что реакция разных людей на наркотическое воздействие неоднозначна. Одни живут с этим, сохраняя подолгу работоспособность и социальные нормы поведения.
Пример тому – большинство знаменитостей из индустрии развлечений и искусства, спорта высоких достижений. Даже в корпоративном мире немало людей подхлестывают свою энергию регулярным употреблением. В Союзе был привычный наркотик – алкоголь, и попасть в номенклатурную элиту, если не хочешь и не умеешь пить, было не менее трудно, чем оставаясь беспартийным.
При этом есть люди, чей интеллект и биологические механизмы разрушаются очень быстро. Для них попробовать – значит уже не остановиться. Иногда это касается народов в целом, американские индейцы оказались обреченными, приобщившись к алкоголю, который был для них губительнее огнестрельного оружия колонизаторов. Но наркотическая зависимость не полностью предопределена генетической структурой и психологическими особенностями человека. Общество, его законы и мораль, играют не меньшую роль.
Легкая доступность, снисходительное отношение множат ряды потребителей; а общественное осуждение ограничивает число людей, переступающих черту. В человеке бесконечное множество побуждений, склонностей, инстинктов; какие из них расцветут, какие будут подавлены, во многом зависит от общественного климата, ценностей и нравов социальной группы.
Как и во многих других случаях, серьезным препятствием является пресловутая политкорректность. Какие страсти бушевали вокруг полицейской практики Stop and Frisk, упраздненной нынешними властями города. При этой практике полиция редко находила оружие, но почти всегда – наркотики. Статистика свидетельствовала, что большинство обысков – 53% – приходится на долю афроамериканцев, и в этом усматривалось расовое профилирование.
Но на долю белых (их все еще большинство) приходится 5,5% насильственных преступлений, а на долю черных – 70%. В нью-йоркском Бруклине, в районе, который обслуживает 88-е отделение полиции, 40% населения – азиаты, но их доля в насильственной преступности – всего 1%: зачем полиции тратить время на их обыскивание?
При нынешнем разгуле политкорректности наркоманы и торговцы зельем наверняка чувствуют себя более комфортно, и те, кого сдерживал страх задержания, могут теперь не волноваться.
Исследования в области биологии позволяют понять природу индивидуальных и этнических отличий в реакции на наркотическое воздействие. Но в США отношение к этим исследованиям очень настороженное, здесь внимание сосредоточено на сходстве, а не на различиях. Много возражений против Когнитивного геномного проекта, который даст возможность предсказать индивидуальные особенности поведения. Центр работ в этой области переместился из Гарварда в Китай, где действует самый крупный в мире Институт генома ( BGI).
Основная задача ученых в подобных центрах – установить связь между анормальностью, заболеванием и генами. В США нет ограничений видеть эту связь, когда речь идет о раке, диабете, сердечно-сосудистых заболеваниях, но человеческая эволюция, мозг и поведение – это почти табу. В то же время для науки очевидно, что не в каждом таится Моцарт и Эйнштейн, что есть генетически обусловленные расовые различия в умственном развитии, адаптации, склонности к антисоциальному поведению.
Согласно прогнозам, в ближайшие десятилетия в развитых странах большинство детей будет рождаться от искусственного оплодотворения. Очевидно, большинство родителей, имея возможность выбирать эмбрионы, предпочтут не иметь детей с наркотической и алкогольной предрасположенностью. При этом «профилирования» не избежать. Китай и многие другие страны не имеют в этом тех барьеров, которые есть в США.
Поможет ли генетика искоренить наркоманию? Не откроется ли при этом ящик Пандоры, что и кого еще захотят устранить, кто будет решать? Пока вопросы безответные.
