В США издается около 330 тысяч книг в год. Далее следуют Китай - 210 тысяч, Англия - 150, Россия - 120, Индия - 82, Германия - 82, Япония - 78 тысяч. Прогресс еще более очевиден, если учесть, что в книгоиздании веками первенствовали Германия, Англия, Франция; США утверждали свое лидерство в бизнесе и технологии, не в количестве писателей и читателей.
Медленнее всего росло издание художественной литературы. Казалось, что многостраничный роман, процветающий в Европе и России, предполагающий вдумчивое неспешное чтение, рефлексию и сопереживание, взгляд сквозь магический кристалл, вообще далек от прагматического американского национального характера.
В 1840 г. в США было издано всего около ста романов, через сорок лет более тысячи, а к началу XXI века - более десяти тысяч ежегодно. Если до второй половины XX века абсолютным большинством авторов были белые мужчины, то теперь на их долю не приходится и четверти изданий.
Хотя исчезли магазины Borders, резко сократилась сеть Barnes and Noble и местных книжных лавок, Интернет-магазин "Амазон" из года в год увеличивает объем книжных продаж, и его сервис дешевле и во многом удобнее. 65% электронных книг продается на "Амазоне". Доходы от e-books, проданных в стране в прошлом году, составили 2.1 миллиарда, прирост в 3200% в сравнении с 2008 г. Но электронные книги имеют свою уязвимую сторону - их легко украсть, скачать за несколько секунд, и бороться с этим еще труднее, чем с пиратским копированием звукозаписей и фильмов.
Пытаясь выжить, книгоиздатели все чаще объединяют ресурсы. Последняя сенсация - слияние этим летом двух мировых гигантов - Random House и Penguin. Сделка позволит сэкономить на печати, складах, транспортировке. На долю нового гиганта теперь приходится четверть всей американской книжной индустрии. Миллиардер Руперт Мердок, владеющий издательством Harper Collins, также без устали расширяет свою экспансию на книжном рынке.
Неминуемо слияние и многих других книжных компаний. При этом на рынке сегодня доминируют поп-жанры. Лучше всего расходятся вещи наподобие «Кода Да Винчи», «Пятидесяти оттенков серого», «Сумерек». Заговоры, вампиры, реки спермы и крови. Диагноз Бродского: империи порождают литературу, демократии - макулатуру - уже не воспринимается как гипербола.
Характер нынешней массовой литературы во многом связан с пороками системы образования, вытеснением гуманитарной культуры технократией и консумеризмом. Уровень читателя определяет содержание и качество литературы не в меньшей степени, чем авторский талант.
Книжный рынок всё более заполняет самиздат - дешевле, быстрее и без критики, свобода слова в абсолюте. В 2008 г. самиздатовские книги опередили по числу продукцию коммерческих издательств. Даже такие суперпопулярные авторы как Дж.К.Роулинг ("Гарри Поттер") и Дипак Чопра, автор множества бестселлеров о духовности и нетрадиционной медицине, предпочитают обходиться без посредников и редакторов и продавать свои книги напрямую читателям.
Коммерциализация, ориентация на массового потребителя неодолимое веление времени, но все еще есть издательства, рассчитанные на образованного и эрудированного читателя. Такой читатель не спрашивает, о чем книга, понравилась ли она, его интересует, кто ее издал. Самое известное из таких издательств в США "Farrar, Strauss & Giroux". Его продукция и по сию пору отличается интеллектуальной глубиной, отличным редактированием и
полиграфией.
Из поступающих в редакцию рукописей издается примерно одна из тысячи. Конкуренция тут жестче, чем на Уолл-стрит и в политике. В нашем прошлом бытии для отвергнутых было утешением, что дело в цензуре, в нынешнем - в коммерциализации и плохом вкусе публики. У редакторов и рецензентов свои критерии и оценки, часто не совпадающие с авторскими представлениями. Они считают, что абсолютное большинство из потока поступлений в редакцию, пользуясь их жаргоном - slush - слякоть, или drek - кто не понял, спросите у бабушки.
Америка - страна, в которой культ успеха определяет национальную психологию. И нет ничего страшней для самооценки, чем репутация
"лузера". В такой среде творческому человеку с его обостренной чувствительностью еще труднее, чем обанкротившемуся бизнесмену или постаревшему актеру или спортсмену. Статус даже успешного автора несопоставимо ниже, чем топ-менеджера или банкира. Натаниель Готорн, автор знаменитой “Алой буквы”, горестно восклицал: “ Писатель!.. Разве это бизнес?”. Генри Джеймс уточнил: “В США не быть в бизнесе очень дискомфортно”. Сол Беллоу постоянно сетовал на судьбу “творческой личности в материалистической культуре”.
Немногие проживут на гонорары. Даже Нобелевские лауреаты, в их числе Набоков, Бродский, Беллоу, должны были жить не только творческими импульсами, но и расписанием занятий в колледже. Тони Моррисон, 82 года, увенчанная всеми существующими наградами, включая Нобелевскую, национальная икона, преподает и редактирует и, пожалуй, не только из любви к педагогике и языковому совершенству. Я говорил о писательской жизни в Америке с Эдгаром Доктороу, автором знаменитого "Рэгтайма".
Даже при широком признании 82-летний классик по сию пору не расстается с кафедрой в Нью-Йоркском университете и зарабатывает лекциями больше, чем романами. К материальному положению писатель относится с философским пониманием, но когда наш разговор коснулся судьбы “Рэгтайма” в России, где в переводе Василия Аксенова он был прочитан чуть не каждым образованным человеком, Доктороу был явно взволнован. "Здесь другое отношение", - сказал он. Я попытался его утешить: "В нынешней России тоже".
Самое трудное для большого писателя - утрата общественного влияния. Соревноваться в борьбе за сердца и умы с популярным телеведущим и звездами Голливуда писатель не может. Снизилась роль литературного творчества в познании мира и интеллектуальном дискурсе. Сегодня только Шекспир входит в число десяти самых цитируемых авторов в мире. Вот этот список: Маркс, Ленин, Шекспир, Библия, Аристотель, Платон, Фрейд, Ноам Хомский, Гегель, Цицерон. (Частые ссылки это не только признание авторитета, но и ожесточенная критика.)
Я разговаривал с Филиппом Ротом, самым известным из ныне живущих американских писателей. Немало его книг имеют серьезное политическое содержание, в особенности "Американская пастораль", "Заговор против Америки". Он взорвал многие стереотипы политкорректности, связанные с отношениями полов, расовыми отношениями и еврейской жизнью.
Я спросил, предполагает ли он, что его книги могут повлиять на общественное мнение, изменить что-либо в обществе. "Времена Толстого прошли, - сказал писатель. - Сегодня это невозможно". Похоже, что время литературы, способной серьезно влиять на формирование человека и общества, пробуждать бунты и революции, как и время писателей-пророков, душевладельцев, миновало. Торжествует мультикультура, и углубленного знания человеческой природы, филигранной стилистики и грамматики она не предполагает.
Большие тиражи и высокие награды далеко не всегда свидетельство дарования и общественного авторитета. По словам Рота, "Если говорить о нобелевских судьях, эти клоуны не узнают литературу, даже если она отхлестает их мокрой рыбой по физиономии". Тони Моррисон, очень небезразличная к наградам, не разделяет это мнение, но здесь другая проблема, о которой говорит влиятельный критик, Гарвардский профессор Харольд Блум: за что давать высшую награду - за художественные достоинства или в поддержку политкорректных идей и авторов?
Как и в западной культуре в целом, в художественной литературе со второй половины XX века утвердился постмодернизм, сменивший веру в прогресс и всемогущество разума на глобальный полицентризм и нравственный релятивизм. Вопросы о добре и зле, положительных и отрицательных героях, правых и виноватых, снимаются. Доминируют сарказм, ирония. Традиции, мораль - предполагается, что все это саморазрушилось и уже не имеет
значения. Яркий пример - француз Мишель Уэльбек, первенствующий по вниманию американской критики и литературной профессуры. Его герои разорвали общественные и личные связи, каждый человек - остров, частица не целого, а сам по себе. Мир отщепенцев. Единственное, что объединяет - бессмысленность, безысходность бытия. Любовь, сексуальные переживания, дружеская привязанность, родительские отношения - все это пути в никуда. Те, кто числится в живых, дергаются, истерят, но по сути давно мертвы. Автор и его герои несовместимы с диктатурой в любых ее формах, но не верят в демократию и гражданские свободы.
Уэльбек имеет для того основания: заявив, что "Ислам глупая и опасная религия", он вынужден был покинуть Францию из-за угроз расправы и судебных преследований. Но главные претензии Уэльбека западной цивилизации связаны не с ограничением свободы слова, а с сексуальным неравенством, при котором бедные отчуждены от секса. Авторский призыв к справедливому распределению тел и гормонов вызывает недоумение, потому что в его романах даже те, кому в обилии достаются лучшие партнеры, остаются несчастными. Секс у Уэльбека столь отвратителен, что тем, кто не получает его в
достатке, выходит, жалеть не о чем. Уэльбек в почете у читателей, способных отличить литературу от таблоида и порножурнала, читать его интересно и нашим людям - в романах есть современный русский дух, представленный хозяйкой арт-галереи элитарной красавицей Ольгой Черновой (Дарья Жукова?) и Романом Абрамовичем. Но ни книги Уэльбека, ни его убеждения никого за собой не поведут, впрочем, на роль властителя дум он и не претендует.
Скепсис, безысходность доминируют и в популярном ныне мемуарном жанре. Традиционно этот жанр не слишком отличался по достоверности от “фикшен” и по большей части обслуживал тщеславие, попытки самооправдания, сведение счетов с противниками. В мемуарах доминировал дух победителей, слабаки и нытики к этому жанру не обращались. Сегодня, однако, селебритис и люди простого звания описывают свои страдания и неудачи, раздеваются публично до неприличия. Если достигнут успех, радости
от него мало, и цена слишком высока. За харизматической маской героя, аксессуарами успешной карьеры и победами над телами и сердцами сексуальных партнеров скрывается испуганный невротик, утешающий свои страхи алкоголем и визитами к дорогим психологам, не сумевший построить семью, найти настоящих друзей. Примета нового мемуара - "Я сам виноват". Мармеладов, Дмитрий Карамазов нашли бы понимание в таком авторском клубе.
Вот одна из книг - бестселлер последнего времени: Тоби Янг "Как терять друзей и отчуждать людей" (помните "Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей" Дэйла Карнеги?). Крайдон Картер, редактор "Вэнити фэйр", супержурнала о суперселебритис, говорил Тоби, своему сотруднику: "У тебя коричневые пальцы." - "Почему?" - "Все, к чему ты прикасаешься, превращается в дерьмо". Тони не царь Мидас (тот превращал в золото все, к чему прикасался). Вся его жизнь, хоть и при хороших заработках, известном имени и конвейере женщин, подтверждает правоту суждения его босса. Парад неудачников ширится.
Вот несколько названий: "Подготовься к смерти", "Неудача", "Признание пожирателя опиума", "Слишком хорошо, чтобы быть правдой", "Дневник неудачника", "Это казалось хорошей идеей", "Моя неудача как писателя", "Неудача в Нью-Йорке"ѕ Такое обилие пустоты и мрака на современном книжном рынке во многом определяется тем, что "фабрика грез", позитивное мышление и все прочее этого ряда уже мало кому помогают. Миф о счастье за углом, стоит лишь постараться, не убеждает. Но и литература нравственного распада и Апокалипсиса никому не поможет.
В этих условиях можно ожидать, что роману предстоит подлинное возрождение, что появятся новые имена, достойные быть названными рядом с Драйзером, Фолкнером, Стейнбеком,
Хемингуэем. Литература - вымысел, но в ней больше правды, чем в выпуске новостей, выступлении политика, статистической сводке или опросе общественного мнения. Ее герои более живые, чем многие люди в нашем окружении. Страна на перепутьи, у тех, кто мыслит, разум в смятении, и доверия к вождям и звездам никакого. Чтобы понять, что происходит и как жить дальше, без умной и честной книги не обойтись.
